Отступник

— Они отрубили мне руку! — Первый которого назвали Раулем прокричал в ответ голосом истеричным голосом, сжимая свою окровавленный обрубок.

— Тогда ты еще более идиот чем казался, позволить молокососам себя изувечить. Никчемный отброс.

Старик направил в него свой посох и с него стремительно сорвался черный шар. Впечатавшись в взвизгнувшего Рауля. Его кокон-защита лопнула словно мыльный пузырь, он пробив стену дома улетел внутрь. А старик стукнул посохом о землю, и мертвецы словно сорвались с поводка, они рыча кинулись в мою сторону. И мне стало совершенно не до того, пришлось срочно уносить ноги.

Бег во тьме. Наперегонки со смертью в буквальном смысле.

Я петлял, выкладываясь по полной. Полночь пожирала страх, а его было хоть отбавляй. Четвёрка хрипло рычащих тварей словно чувствовала где я, и у меня никак не получалось оторваться. Они неуклонно догоняли, пара бежала сзади, и пара отделилась, обходя один справа, другой слева, отрезая пути отхода. Был бы мертвец один, даже двое, то проблем бы не было. Но их четверо. Резвых и сильных тварей, ведомых злой волей. Я перемахнул через забор и понесся по улице. А навстречу мне с раскрытой пастью полной острых клыков бежал еще один. Да сколько их у него. Вильнул вправо, делая вид, что хочу обогнуть его и тварь прыгнула навстречу, растопырив свои лапы. Тут же ушел влево на бегу подрубая ему ногу. А тварь зарычала еще сильнее и кинулась вдогонку, споткнувшись из-за отсутствующей ноги, и побежал дальше помогая себе руками.

Прыжок, уклонение и снова прыжок через покосившийся забор, они его снесли и не заметили, как будто он был сделан из травы. Словно стая чудовищных собак они меня неуклонно загоняли, загоняли к краю моря на утес. Отрезая от городка. Я бежал и судорожно перебирал в мозгу то, что мне может помочь. Заклинания первого круга, которые мы изучали не помогут. А сковать я смогу только одного из пяти.

И я выбрал единственный вариант, который сейчас давал мне хотя бы шанс на выживание. Я выбрал борьбу за жизнь со стихией вместо драки с мертвыми. Вложив шпагу в ножны я с разбегу прыгнул со скалы вниз в бушующее и ревущее море в полете выплетая ту корягу, что мы изучали — воздушный щит. Заклинание образовало передо мной тонкую пленку, воздушного пузыря, но ее хватило, чтобы смягчить ошеломляющий удар.

Оказавшись во власти стихии я тут же пожалел, что выбрал не драку с мертвыми. Вода была холодная, просто нестерпимо холодная. Когда я погрузился в нее, меня обожгло, словно я прыгнул не в воду, а в огонь. Этот холод проникал до костей; казалось, смерть уже заключает меня в свои ледяные объятия. Я захлебнулся от неожиданности и тут же успел набрать в легкие воды прежде, поднялся на поверхность. Во рту у меня было солоно от морской воды, и я задыхался от ощущения чего-то едкого, проникшего мне в горло и в легкие.

Холод особенно ужасен. Мне казалось, что я этого не выдержу, что минуты мои сочтены. Я как мог боролся за свою жизнь и меня изумляло, что я все еще жив. Но мои ноги уже утратили чувствительность, и онемение расползалось дальше и дальше, подступало к самому сердцу. Вблизи эти огромные сердитые волны с пенистыми хребтами казались ожившими монстрами, их безумный рев приобретал какую-то таинственную, вибрирующую гулкость, они перекатывались через меня, а я захлебывался и задыхался.

Яростные попытки вздохнуть. Все мое существо заполонил холод и запах. Этот сладковатый аромат невозможно перепутать. Запах железа и соли — крови моря, срывался с гребней волн, постепенно угасавших после входа в широкий створ бухты, но все еще слишком огромных. То был запах моей смерти — пахло свежей кровью, морской водой, сырой землей, золой сгоревшей древесины, — так пахнет твоя смерть за мгновение до того, как ты умрешь. Подхватившая меня волна ударила о скалу такой силой, что я провалился сквозь нее в глубокую тьму, где не бывает снов. Казалось, что падение было бесконечным.

Глава 30

— …Дарий очнись, ну же давай уже просыпайся…

Я жутко замерз, так, что я не мог вымолвить и слова, казалось, что я целиком состою из цельного куска льда, так что я лишь промычал подтверждая, что я очнулся, ну или хотя бы на пути к этому.

— …Наконец то! Я уже думала ты не очнешься…

Загорался рассвет. Все еще гонимые ветром, быстро движущиеся над заливом тучи, были окрашены в малиновый цвет первыми огненными поцелуями утреннего солнца, и казалось, что они словно объяты пламенем. Дождь не прекратился, лишь превратившись в мелкую противную морось. Меня выкинуло штормом на камни, ближе к бухте. Но во всяком случае я был жив и на суше. Но жутко замерз, и если я хочу сохранить подаренную мне богами жизнь, нужно срочно согреться. А не назвать подарком то, что я остался жив после такого безрассудного, по сути слепого прыжка с высоты девятиэтажного дома в утыканный камнями берег в жуткий шторм в ледяную воду, иных слов у меня не подворачивалось.

Я не был поцелован в лобик госпожой удачей, и случившееся теперь казалось настоящим чудом. Это я похоже израсходовал всю свою удачу на годы вперед авансом. Но так или иначе нужно было вставать. Руки и ноги не двигались, словно налились свинцом, меня жутко знобило и зубы выбивали барабанную дробь. Промокшая одежда холодила еще больше и была очень тяжелой, так что я с трудом встал, обняв себя за грудь и засунув руки под мышки начал оглядываться куда меня занесло.

И судя по увиденному я понял, что море выкинуло меня между полусгнившим портом и городком, что примостился чуть выше на скалах. Назад мне было рано идти, так что поплёлся с трудом передвигая ногами к видневшимся строениям порта. Мне было жизненно необходимо срочно согреться.

Зайдя в какой-то полузаброшенный сарай, трясущимися руками я стал собирать обломки древесины, благо что они тут валялись в изобилии, все сырые и гнилые. Но мне было все равно, подышав на закоченевшие пальцы, чтобы хоть малость согрелись и гнулись. Я стал произносить формулу огня, каркас заклинания мне был не нужен, мне необходимо было просто поджечь сырые доски. И да, они занялись сразу и я чуть ли влез на этот костер верхом, пытаясь согреться.

Если этот жуткий старик с глазами безумца еще тут, то он может почувствовать мое слабенькое заклинание. Но выбора у меня все равно не было, в ином случае я просто окоченею.

— Полночь, посмотри пока снаружи, чтобы никто не подкрался. Я сейчас не в состоянии сражаться.

— …Хорошо…

И черный силуэт мелькая на фоне темных досок растворился, струйкой влившись в одну из щелей. Но никто не шел ко мне, все было тихо, только ветер выл, нагоняя тоску.

Я сидел там несколько часов, подбрасывая все новые доски и думая, как мне быть, заодно отогреваясь и пытаясь просохнуть, даже умудрился ненадолго уснуть, провалившись в полный тревог сон. Но все мои мысли сводились к тому, что я в любом случае должен проверить Вирлес, а потом идти назад к мастеру. Как ему объяснять, что с задания вернулся только я один, я не имел ни малейшего понятия.

Но отогрелся и даже успел просохнуть, помогая себе заклинаниями сушить одежду. И собравшись с духом я пошел назад. Вирлес и по приезду напоминал кладбище. Тихое и заброшенное. А сейчас он не напоминал, он им стал. Лишь ветер выл меж домов, ни одной живой души. Старик с глазами безумца покинул городок, это было очевидно. Дойдя, я остановился у места вчерашнего побоища. Прямо посередине, между догорающих домов. Трактир пылал, отблески огня играли в окнах, как будто внутри происходила какая-то буйная, но безмолвная вечеринка. И внутри был хор, хор погибших душ. Голоса мертвых вопили об отмщении. Он убил всех. И детей и женщин. Даже собак.

А в грязи на площади лежали наши, их раскидало взрывом лежал здоровяк Гней. Наполовину обгоревший Эмильяно и рядом с ним Генри с оторванной рукой. А развороченного взрывом дома виднелась рука женщины, что пошла с нам в самоубийственную атаку. Она так и продолжала сжимать лук. И рядом с ней темный комок волос Моники. Но это были все, трупов больше не было. Валялись пара ножей Валессии, а ее самой не было. Как не было и остальных. И пустовала горящая конюшня.

Я скрипнул зубами, проснулась ярость, внутри полыхнули вся боль и злость, накопившиеся за прошедшие сутки, гнев так быстро наполнял тело, что ноги и руки задрожали.