Отступник

– Кто же теперь подаст нам вина? – бросил Меррадль в пустоту и захохотал. – Вот следствие необдуманных поступков! Ну, чего же вы ждете, любезнейший, спрашивайте, вы ведь за этим пришли?

Сенор глубоко вздохнул. Ну что ж, Меррадль сам торопил события.

– Я хочу знать, почему Рейта Меррадль была вынуждена скрываться в Нижнем городе?

Со Смотрителем Часов произошла страшная перемена. Казалось, сейчас эту тушу хватит удар. Лицо Меррадля, которому хозяин придавал вид противоестественной жизнерадостности, в одно мгновение превратилось в посмертную маску. Несколько долгих секунд он смотрел на Сенора из-под полуприкрытых век.

– Рейта?.. – прохрипел он наконец. – Она давно умерла. Кто тебе сказал, что...

– Хватит, – перебил его Сенор. – Она действительно умерла. Но совсем недавно и у меня на руках... Ее убили.

Меррадль закрыл глаза и остался недвижим, словно жизнь совершенно покинула огромное тело. Покрытое белилами лицо вдруг выразило такое нечеловеческое страдание, что оно коснулось и Сенора. Он увидел, что безжалостно пробил дыру в панцире, который соорудил вокруг себя этот нелепый клоун, сжившийся за много лет со своей тоской и со своим ужасом. Меррадль до сих пор любил свою жену, любил, несмотря ни на что, – ни на страшную, наверное, тайну, которая осталась между ними, ни на чудовищное, может быть, преступление, которое она совершила. Сенор испугался, что этот последний удар – известие о ее смерти – убьет Меррадля прямо сейчас, у него на глазах. Но тот уже умер давным-давно, он умирал много раз в своих грезах и черных снах. Когда, наконец, Человек Большого Пальца открыл глаза, стало видно, как невероятно много он страдал и что теперь хочет испытать, до какой же степени может простираться страдание.

– Кто поручится, что это все правда? – спросил он почти спокойно.

Сенор снял с шее медальон и издали показал Меррадлю:

– Это ее вещь, так ведь? – медальон, как маятник, раскачивался в его в руке.

– Значит, она мертва, – сказал Меррадль сам себе. – Все кончено. А они добрались наконец и до меня...

– Кто – они? – быстро спросил Сенор.

Меррадль зловеще ухмыльнулся:

– Те, кто послал тебя, Человек Безымянного Пальца, – проклятые бароны Тенга! Но значит, они знают все, а тебе я не скажу ничего...

Сенор задумался. То, как Меррадль отозвался о Тенга, еще раз напомнило ему о сложном положении, в котором он находился, и, вместе с тем, кое-что прояснило.

– Напрасно, – произнес он наконец. – Напрасно ты не хочешь говорить. Тенга – мои давние враги, но ты, конечно, не веришь в это. Спрошу тебя о другом – ты знал о том, что Рейта лишилась одного глаза?

– Да, это случилось еще тогда, когда она жила в Верхнем городе, – ответил Меррадль безжизненным голосом. У него явно не хватило сил произнести «жила со мной». – Ей выбили глаз рукоятью кинжала. Нападавших я так и не нашел... Спустя два года я купил у знахаря Курдца глаз, принесенный из Тени. Он был как живой...

– Он был даже слишком живой, – вставил Сенор. – У убитой Рейты вынули этот глаз. Теперь ее жизнь стала достоянием еще кое-кого.

– Вынули... глаз, – на Меррадля было жалко смотреть. – Горе мне! Я должен был знать, что игрушки из Тени – смертельные игрушки...

– Это и привело меня к тебе, – Сенор откинулся на спинку костяного стула. – Как видишь, я почти ничего не скрываю. Кроме того, существует Пророчество и ты, наверное, слышал о нем. Прежде чем ты уйдешь в могилу, я должен узнать тайну своего рождения.

– Рождения?! – Меррадль странно посмотрел на него. – Не хочешь ли ты сказать, что все это имеет отношение к твоей жалкой жизни?

– Тогда я скажу тебе кое-что, – произнес Сенор. – То, что похоронено (как тебе кажется) в твоем сердце, – тайна незаконнорожденного ребенка Рейты. Но ты слишком любил и поэтому не убил ее, а спрятал в Нижнем городе от позора и смерти. Этот ребенок – нарушение гораздо более страшного табу. Вот в чем все дело. Хочешь, я скажу, от кого он рожден?..

После каждого его слова Меррадль болезненно дергался, словно его били по лицу, а потом облегченно рассмеялся, как будто все самое страшное оказалось вдруг позади.

– Безумец, – сказал Меррадль отсмеявшись. – И ты пришел уничтожить меня теперь, когда я претерпел наказание всей моей жизни?

– Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Мне нужна только тайна ребенка, рожденного от Хозяина Башни Зонтага.

На краткий миг воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком часов и шорохом пересыпающегося песка.

– Что?! – вскричал потом Меррадль, вскакивая со стула, что было, конечно, для такой туши нелегким делом. – Несчастный, так ты думаешь, что Зонтаг...

Он всплеснул руками, похожими на два куска теста, белеющих в полумраке, и расхохотался, запрыгав по-козлиному вокруг стула. Теперь уже Сенор ошеломленно откинулся назад, запутавшись окончательно в собственных догадках.

– Так знай же, жалкий ничтожный слепец! – закричал Смотритель Часов, кривляясь. – У Хозяев Башни не может быть детей от женщины из Кобара! Потому что... Потому что Хозяева Башни – не люди!..

Отдышавшись, он упал на стул, глядя на Сенора с издевкой и торжеством.

Медленно, очень медленно Сенор переваривал услышанное. Меррадль откровенно любовался его растерянным видом.

– Так ты, наверное, хочешь знать, что ты такое? – вкрадчиво спросил он. – Уж, конечно, не незаконнорожденный сын Рейты и Хозяина Башни, проклятое ничтожество!

– Но в таком случае, может быть, сын Рейты и еще кого-нибудь, титулом пониже? – процедил Сенор, понимая, что это жестоко, но у него не было другого выхода, если он не хотел больше блуждать в потемках. – Может быть, даже какого-нибудь бродяги из Нижнего города, а? – он нанес завершающий удар.

Капли пота выступили на лбу Меррадля. Было видно, что этот разговор для него – нож, – нож, проворачиваемый в сердце. Но должна была осуществиться его нелепая месть. И он заставил свое лицо расплыться в почти счастливой улыбке.

– Нет. Нет, дорогой ублюдок, жадный до чужих тайн. Ты не сын Рейты и Хозяина Башни. И ты вообще не сын Рейты. Дело в том, что ребенок Рейты умер. Я сам зарыл его в землю. А отца ребенка я убил, да. Это было красивое и страшное убийство. Хочешь знать, что с ним сделали мои слуги?..

– Нет, – сказал Сенор, швыряя ему на колени медальон. – Теперь уже нет. Когда умер ребенок?

– Сразу, при рождении. Он родился мертвым! Боги сделали мне единственный в жизни подарок!

Сильнейшие любовь и ненависть до сих пор бушевали в сердце этого человека, подобно всепожирающему пламени. Меррадль дрожал от возбуждения, жадно глотая ртом воздух. Сенор разочарованно размышлял о том, что будет делать дальше. Он по-прежнему оставался существом без явных и тайных родителей, существом с неизвестным прошлым, непонятными источниками существования и неопределенным будущим. Было неясно, как в таком случае он вообще стал Придворным и чья невидимая рука вела его по жизни и подкармливала в Кобаре, делая тем, чем он стал, пока мозг его был погружен во тьму. Окажись он незаконнорожденным сыном Рейты, все стало бы на свои места. Сенор подозрительно посмотрел на Меррадля. Он мог бы дать голову на отсечение, что Смотритель Часов сейчас не способен на обман.