Отступники

Джон усмехнулся. Прошло столько времени, а он до сих пор не мог сам ответить себе на этот вопрос. Кем была ему Элет? Определённо подругой — с этим не поспоришь, тёплые дружеские чувства он испытывал к ней с самого начала знакомства вплоть до её смерти. Но в какой-то момент он понял, что эти чувства преобразились во что-то иное, хоть и по сей день так и не смог понять, когда именно это произошло.

— Скорее просто… сестрой по несчастью, — отозвался он. — Она, судя по всему, была простолюдинкой, поэтому сделать её своей женой я не мог. — Как удачно, что недалёкого умишка Говард охотно проглотил эту ложь тогда, в замке Хидельберга. — Да даже если и нет… она бы в любом случае своё хоть мало-мальски знатное происхождение не доказала бы. Если бы она выжила, то мы бы, наверное, просто расстались, разошлись по положенным нам местам, вот и всё. Ну, а ты? — Джон постарался улыбнуться, чтобы хоть как-то подбодрить подавленную Энни. — Ты откуда и куда путь держишь, ещё и одна? Где друзья твои?

— Я иду домой, — просто ответила Энни. — Уже почти пришла даже… Может, ещё недельку пути — и буду на месте.

«Ну это если Жанетта не успеет добраться до Конвея раньше», — горько усмехнулся про себя Джон.

— А друзья… — вздохнула Энни. — Друзей у меня больше нет. Свенгельд ушёл ещё раньше, полгода назад, он и меня уговаривал, но я решила остаться с Робом…

Джон помнил и Свенгельда, и Роба — двух молодых разбойников, явных главарей их шайки, имеющих определённое влияние на остальных ребят, но Роб, кажется, был всё же главнее. Свенгельд, помнится, просто охранял пленников вместе с Энни, пока Роб решал, что делать с ними и их добром. У Свенгельда была уродливая кожаная повязка на глазу, он постоянно носил с собой два кинжала и отчего-то очень злился на всех, кого видел. И лишь одна только Энни могла его приструнить.

Роб был спокойнее, однако тоже не без вспыльчивости, он сразу с предвзятостью и настороженностью отнёсся к Джону, а когда узнал его, то вовсе дважды ударил по лицу. Однако Джон вспоминал это всё с улыбкой: два удара от какого-то разбойника — не самое страшное, что с ним случалось в жизни.

— А почему тебя уговаривал именно Свенгельд? — поинтересовался Джон. — Вы с ним дружили?

— Он мой брат, — улыбнулась Энни. — Сейчас он уже наверняка дома, получил взбучку от родителей за побег и выбитый глаз и живёт себе спокойно, может, уже и женился, кто его знает… А я, дура, его не слушала, потому что была влюблена в Роба, а он только и делал, что вешал лапшу мне на уши.

Так вот оно что. Впрочем, да, Роб и выглядел как тот ещё хитрый лис, от него следовало ожидать чего-то подобного.

— В общем, всё пошло под откос как раз после нашей с вами встречи, — вздохнула Энни, взглянув вперёд, на далёкий горизонт. — Роб решил, что нам нужно уйти с твоих территорий, потому что какие-то зачатки порядочности у него всё же были. Мы пошли к Бронзовым холмам, ближе к землям Хидельберга и его соседей. Роб уверял, что там можно найти больше добра и легче прятаться от гвардейцев… Свену это не понравилось, и он сразу начал уговаривать меня вернуться к родителям. А я боялась. Ему-то это проще с рук сойдёт, чем мне, я же девушка… — Она невесело усмехнулась. — Я хотела вернуться домой, но и с Робом тоже хотела остаться: он говорил, что рано или поздно мы бросим это дело, и он заберёт меня в свою деревню, женится… В общем, брехал как последний кобель, сволочь, скотина, я же ему свою честь отдала, ради него всю репутацию к чертям послала, а он, паскуда, мразь, крыса вонючая…

— Энни, — позвал Джон.

— Чтоб он три дня из отхожего места не вылезал, падлюка, — не слыша Джона, продолжала ругаться Энни, — чтоб его упыри три версты гнали по бездорожью…

— Энни!

Её злость была вполне оправданной, но всё же такой забавной… Она нахмурилась и буквально метала молнии взглядом, а голос её предательски дрожал.

— Этот гад, этот змей только и умеет, что лгать и грабить, ну и девок портить, чего ещё я от него ожидала, зачем я вообще ему верила, кобелю помойному, сукиному сыну, индюку ощипанному…

— Анна! — повысил голос Джон, чтобы хоть как-то её остановить.

И девушка остановилась. Она замерла, не обратив внимания на недовольное ржание своей лошади, посмотрела на Джона огромными удивлёнными глазами, подняв бровь, а потом тихо сказала:

— Меня зовут не Анна.

— А как?.. — не понял он.

— Моё полное имя — Эннхильд.

Она хотела было пойти дальше, но он сжал её плечо, заставив остановиться, и внимательно и строго на неё посмотрел.

— Эннхильд… Харальдсон? — уточнил он.

— Да, — кивнула Энни.

Джон знал дом Харальдсонов — суровый род северный рыцарей, происходивший, по легендам, от древних племён моряков и завоевателей, часть из которых в конце концов решила остановиться на континенте, на севере Кэберита, и начать жить цивилизованно. Они стали подданными лорда Гаренбаэра, верными вассалами и едва ли не самым сильным рыцарским домом всей северной части Кэберита.

И Джон даже слышал краем уха, что сын сэра Харальдсона отказался от наследства и куда-то пропал вместе с младшей сестрой, но это были лишь слухи, ничем не подтверждённая болтовня челяди… И вот перед ним оказалось живое доказательство того, что все эти слухи были правдивы.

— Роб был в нашей челяди какое-то время, — продолжила Энни, ускоряя шаг. — Я знала, что между нами ничего быть не может, и всё равно позволила себе… — Она прикрыла глаза, вспоминая. — Позволила себе думать, что люблю его. А когда мы убежали… Я не знаю, как отец умудрился нас не поймать. Мы были такие глупые! — Она коротко рассмеялась. — Это потом уже жизнь заставила нас умнеть, хитреть, набираться опыта… Точнее, меня. Роб-то только прикидывался дурачком, как выяснилось.

— Как думаешь, зачем ты была ему нужна? — задал Джон весьма закономерный вопрос. — Ну, кроме постельных развлечений, конечно… Хотя и так — как будто вокруг девок мало?

— Ну сравнил тоже, — наигранно обиделась Эннхильд. — Представь себя на его месте: ты — конюшонок и мальчик на побегушках, и что для тебя дороже — переспать с кухаркой, которая и так уже всему замку дала, или стать первым мужчиной для знатной девицы?

Джону было несколько смешно от речи Энни. Видимо, в шайке нахваталась словечек и поговорок, разучилась следить за языком и сдерживать ругательства… Если ей удастся вернуться домой и снова вступить в права благородной дамы, то, видимо, придётся заново переучиваться. Потому что на деле честь уже не вернёшь, а вот на словах — придётся, ей предстоит умасливать потенциальных женихов, которых её отец наверняка попытается тут же найти, вызывать в них симпатию и уважение, а с помощью мужицких выраженьиц это вряд ли удастся.

— Но даже если и не брать в расчёт нашу связь, — продолжила Энни. — Я умею владеть мечом и топором, у нас на севере этому с детства учат не только мальчиков.

— У нас в центре тоже, — кивнул Джон. — Мою сестру водили на тренировки вместе со мной.

— Ну вот, а какому главарю разбойников в шайке будут лишними люди, умеющие хорошо владеть оружием? — Энни, можно сказать, ласково погладила пальцами рукоять своего меча. — И теперь, когда я одна, меня это тоже спасает. К слову, в шайке никто так и не догадался, что мы со Свеном из знати.

Некоторое время они шли молча. Начал подкрадываться вечер, солнце катилось на закат, приближалось время ужина, и лишь сейчас Джон вспомнил, что проголодался. Он не ел ничего со вчерашнего дня, но после всех приключений в церкви аппетита у него так и не появилось. Зато сейчас, рядом с Энни, он почувствовал наконец небольшое успокоение и почти забыл обо всём, что произошло с ним той страшной ночью.

Его выдало урчание в животе.

— Ты голоден? — рассмеялась Энни.

— Ага, — кивнул Джон. — Но ты не переживай, я…