Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Речь в статье идет также об ошибках журнала «Новый мир», опубликовавшего роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», рассказ Д. Гранина «Собственное мнение», поэму С. Кирсанова «Семь дней недели», и о неверных положениях статьи А. Крона «Заметки писателя», напечатанной в сборнике «Литературная Москва», № 2. Там же:

Кое-кто неправильно толкует призыв партии поднять бичующую силу нашей сатиры до уровня гоголевской и щедринской. Забывается при этом, что сатира Гоголя и особенно сатира Салтыкова-Щедрина была направлена на расшатывание основ существовавшего тогда строя.

Тогда как

цель нашей сатиры – беспощадное осмеяние всего мешающего движению народа к коммунизму, то есть утверждение советского строя путем критики недостатков (с. 21).

В «Неве» (№ 2) статья Льва Плоткина «Богатство советской литературы», где сказано:

У нас и до сих пор появляются статьи, в которых подсчитывается, сколько пьес на тему об интеллигенции написано и сколько драматических произведений о рабочем классе поставлено на сцене. Конечно, для чиновного отчета важны эти цифры, но при чем здесь искусство? Неужели то обстоятельство, что будет написано еще несколько десятков слабых пьес о рабочем классе, доставит радость кому-нибудь, кроме чиновничьего сердца?! (с. 190–191).

Эта статья <…> – указывает Андрей Тюрин, – получила отповедь со стороны руководства города, была названа «опасным явлением», вызвавшим в областном и городском комитетах «серьезную тревогу» (А. Тюрин. С. 69).

В «Знамени» (№ 2) цикл стихов Бориса Слуцкого «Давным-давно». В «Москве» (№ 2) стихи Бориса Слуцкого «Мы, раненые корпуса „Один“», «О погоде», «Лошади в океане». В «Иностранной литературе» (№ 2) пьеса Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана».

Март

5 марта. В «Литературной газете» двухподвальная статья Дм. Еремина «Заметки о сборнике „Литературная Москва“» (с. 2–3), где отмечается, что во втором выпуске этого издания возобладали «недуг мелкотемья» и «недуг уныния» (с. 2), «тенденция нигилизма, одностороннего критицизма в оценках и в отношении ко многим коренным явлениям и закономерностям нашей жизни» (с. 3).

Особенно резкой критике подвергнут рассказ Александра Яшина «Рычаги», походя охаяна статья Александра Крона «Заметки писателя», осуждены стихи Николая Заболоцкого, Марины Цветаевой, Семена Кирсанова, Конст. Ваншенкина, Юлии Нейман и Якова Акима.

Они, эти произведения, – издержки, а не завоевания советской литературы на ее едином с партией и народом трудном и сложном, но победоносном, героическом пути 250 (Там же).

Читал ублюдочную статью Е. Ну их всех к чертовой матери! Надо делать свое дело», – 14 марта в письме Э. Казакевичу откликнулся на эту статью К. Паустовский .

250

Появление этой статьи, как вспоминал В. Каверин, в газете, которой руководил тогда «В. Кочетов, убежденный сталинист, один из злобных губителей нашей литературы, человек с маниакальной направленностью ума», вызвало активные протесты. Так, Вс. Иванов направил в «Литературную газету» письмо, в котором заявил о своем выходе из редколлегии в связи с тем, что В. Кочетов «не желает считаться с мнением отдельных членов редколлегии» (В. Каверин. Эпилог. С. 371) и что «ни тов. Еремин, ни кто другой не имеет права, критикуя, становиться в позу судьи и бездоказательно бросать политические обвинения!» (Там же. С. 372).

«Наша писательская общественность, – писал Вс. Иванов, – остро нуждается в атмосфере доверия и взаимного уважения, и редколлегия „Литературной Москвы“ за свою редакторскую работу вполне заслуживает поощрения и помощи от писателей» (Там же).

5–8 марта. На пленуме правления Московской писательской организации, открывшемся вступительным словом К. Федина 251 , с докладом «О некоторых проблемах развития прозы» выступил Д. Еремин, который подчеркнул:

К сожалению, в прошлом году появились и такие произведения, в которых авторы не нашли своей правильной позиции, не учли обобщающей силы искусства, не сумели с реалистической полнотой решить поставленные перед собой идейно-творческие задачи. Это прежде всего роман В. Дудинцева «Не хлебом единым» и рассказ Д. Гранина «Собственное мнение», опубликованные в «Новом мире», рассказы А. Яшина «Рычаги», Н. Жданова «Поездка на родину», Ю. Нагибина «Свет в окне», появившиеся во втором сборнике «Литературной Москвы». <…> Причины таких срывов надо искать в идейной незрелости этих писателей, оказавшихся несостоятельными, когда перед ними встали сложные вопросы жизни, в слабости мастерства, особенно проявившейся в обрисовке положительных героев (Литературная газета. 19 марта. С. 1).

На пленуме, – как сказано в отчете «Литературной газеты», – завязались длительные споры вокруг произведений, помещенных в сборнике «Литературная Москва», опубликованной в «Литературной газете» статьи Д. Еремина об этом сборнике и романа В. Дудинцева «Не хлебом единым» (с. 1).

251

«Был у Казакевича, – 30 июня записывает в дневник К. Чуковский. – Остроумен, 'eдок по-прежнему. Говорили о Федине – и о его выступлении на пленуме. Федин с огромным сочувствием к „Лит. Москве“ и говорил (мне), что если есть заслуга у руководимого им Московского отделения ССП, она заключается в том, что это отделение выпустило два тома „Лит. Москвы“. А потом на Пленуме вдруг изругал „Лит. Москву“ и сказал, будто он предупреждал Казакевича, увещевал его, но тот не послушался и т. д. Я склонен объяснять это благородством Федина (не думал ли он таким путем отвратить от „Лит. Москвы“ более тяжелые удары), но Казакевич говорит, что это не благородство, а животный страх. Тотчас же после того, как Федин произнес свою „постыдную“ речь – он говорил Зое Никитиной в покаянном порыве: „порву с Союзом“, „уйду“, „меня заставили“ и готов был рыдать. А потом выдумал, будто своим отречением от „Лит. Москвы“, Алигер и Казакевича, он тем самым выручал их, спасал – и совесть его успокоилась» (К. Чуковский. Дневник. С. 235).

Сборник «Литературная Москва» наиболее последовательно защищал один из его редакторов В. Каверин 252 . Отдельные положения, высказанные В. Кавериным, поддержали Л. Чуковская, М. Алигер, С. Кирсанов, А. Турков. Резко критически о «Литературной Москве» и романе В. Дудинцева высказались Г. Бровман, З. Кедрина, М. Алексеев, Б. Бялик, Н. Чертова.

В прениях в поддержку В. Дудинцева высказались также Е. Евтушенко, Ф. Вигдорова, Л. Кабо; с осуждением романа – Х. Аджемян. Ю. Бондарев, Б. Галин, А. Коптяева, В. Сафонов, Г. Серебрякова 253 , В. Тевекелян, Т. Трифонова, Л. Якименко.

252

Как рассказал В. Каверин, «работой пленума руководил прятавшийся где-то за сценой (и так не появившийся в зале) А. Сурков. Без сомнения, именно он определил все дальнейшее направление дискуссии. Редкий оратор обошел мою речь. Н. Чертова утверждала, что я не понял Еремина. П. Бляхин сказал, что тон моего выступления „не делает мне чести“. Б. Галин заявил, что ему „было обидно слышать здесь речь Каверина“, а Б. Бялик утверждал, что я „возобновляю нравы, мешающие свободному выражению мыслей“. Эти нападки были немедленно перенесены в широкую прессу <…>» (В. Каверин. Эпилог. С. 365–366).

253

«Она, – вспоминает В. Дудинцев, – прямо плясала на трибуне, рвала гипюр на груди и кричала, что этот Дудинцев…! Вот я, говорит, я была там! Вот у меня здесь, смотрите, следы, что они там со мной делали! А я все время думала: спасибо дорогому товарищу Сталину, спасибо партии, что послала меня на эти страшные испытания, дала мне возможность проверить свои убеждения!» (В. Дудинцев. Между двумя романами. С. 98).

Дважды выступивший на пленуме В. Дудинцев попытался защитить свой роман, назвав его критиков «паникосеятелями» 254 . Ему возражали П. Федоров («Появилась „чернящая“ литература, но она быстро закончит свое печальное существование»), О. Писаржевский («<…> Дудинцев приходит к ложному убеждению, что борьба с бюрократизмом начинается с его произведения»), М. Прилежаева («Слушая выступление Дудинцева, я все время ждала, что он скажет что-то светлое, доброе, обращенное к молодежи, с чем после этого захочется идти на трудовые подвиги, но этого я так и не услышала») (с. 3).

254

Отдел науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР в докладной записке, разосланной членам и кандидатам в члены Президиума, секретарям ЦК КПСС, признал это выступление В. Дудинцева «политически вредным». С осуждением позиции В. Дудинцева было рекомендовано выступить К. Симонову, опубликовавшему роман Дудинцева «Не хлебом единым» в «Новом мире», «поскольку Симонов является членом Центральной Ревизионной Комиссии Коммунистической партии Советского Союза» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 626, 629).

8 марта с ответом на речь В. Дудинцева от имени редколлегии «Нового мира» выступил К. Симонов:

Мне неоднократно приходилось отстаивать ту точку зрения, что при всех недостатках романа Дудинцев писал его с добрыми намерениями. Но вот в той позиции, которую занял здесь Дудинцев в своем выступлении, я этих добрых намерений не усматриваю. Больше того, в этом выступлении я усматриваю дурное намерение. Оно состоит в том, чтобы под внешним покровом смелости уйти от прямого, по-настоящему смелого и требующего действительного гражданского мужества ответа на вопрос – что в романе, вопреки основному замыслу автора (а я хочу продолжать в это верить), оказалось работающим не в ту сторону? <…>

Мне кажется, что Дудинцев до конца, глубоко не задумался над тем, что к полному коммунизму есть только один путь – через диктатуру пролетариата, со всеми вытекающими из нее последствиями, о которых нам нет причин застенчиво умалчивать, ибо писатель социалистического общества не тяготится, а гордится тем, что он работает под руководством партии, не стыдится, а гордится тем, что он полностью и безраздельно ставит себя на службу интересам народа, осуществляемым в форме диктатуры пролетариата, и сознательно отвергает в своем творчестве то случайное, наносное, что могло бы в том или ином случае работать вопреки интересам этой диктатуры (с. 3).

И тут, – вспоминает В. Дудинцев, – я потерял сознание (В. Дудинцев. С. 99).

Оценивая это выступление, важно иметь в виду, что на К. Симонова было оказано беспрецедентное, даже по тем временам, давление. С ним дважды встречались секретари ЦК КПСС П. Н. Поспелов и Д. Т. Шепилов, требуя, чтобы он дал «развернутую критику романа Дудинцева и его речи на пленуме». И только после второй беседы в ЦК, состоявшейся 7 марта, Симонов, как сказано в докладной записке Шепилова, дрогнул,

заверил нас, что без всяких колебаний, по своей личной глубокой убежденности выступит на Пленуме и подвергнет суровой критике Дудинцева, речь которого вызывает у него искреннее возмущение (В. Огрызко. Охранители и либералы. Кн. 1. С. 413).

Тем не менее эта речь К. Симонова была понята современниками как прямое предательство – см. написанное тогда же, но опубликованное только в 1989 году стихотворение Евгения Евтушенко «Письмо одному писателю» (май 1957):

Опять вы предали. Опять не удержались.Заставила привычка прежних лет,и как бы вы теперь ни утешались,замкнулся круг. Назад возврата нет.Не много ли скопилось тяжких грузовна совести? Как спится по ночам?Я понимаю бесталанных трусов,но вам – чего бояться было вам?Бывали вы талантливо трусливы.Вы сами вдохновлялись ложью фраз,и, располневший, но еще красивый,с достоинством обманывали нас.Но потеряла обаянье ложь.Следят за вашим новым измененьемхозяева – с холодным подозреньем,с насмешливым презреньем – молодежь.(Е. Евтушенко. Первое собрание сочинений. Т. 1. С. 353)

8 марта. Из дневника Сергея Дмитриева:

Над стилягами принято у нас смеяться. Но следовало бы задуматься. Постепенно именно эти как бы и странные фигуры становятся героями нашего времени. В них выражается (пусть крикливо, часто безвкусно и подражательно) желание обрести свой внешний облик, перестать быть людьми как все, стертыми людьми. <…> Зеленые пиджаки и яркие галстуки – протест против стертого стандарта советского общества строителей будущих идеальных общественных строев. <…> Чего они хотят, это и самим им неясно. Но чего они не хотят, против чего фрондируют, кого хотят эпатировать всем своим обликом – это они понимают, чуют всем нутром своим (Отечественная история. 2000. № 3. С. 154).