Оттилия и Уле

Флик высунулся из дупла своего вяза и гневно выбил трубку. Тут же над болотом поднялся густой туман и стал окутывать Оттилию. Она должна была превратиться в ничтожную улитку.

Но в ящерице сохранилась волшебная сила повелителя Карпануса - власть здешних духов на нее не действовала. Оттилия дунула - и туман унесло. А грозный Флик обратился в сойку! Ее, словно пестрый лоскуток, закружил и помчал вихрь и швырнул на паровое поле за лесом. Она жалко кувыркалась и не могла взлететь...

Беспомощную сойку увидал хорек Дипс и не замедлил броситься на нее Флик едва успел собрать последние силы. На миг перед носом хорька появилась горящая трубка, в ноздри ударил запах дыма да так, что Дипс опрокинулся на спину. Сойка улетела.

– Что я видел?
– несказанно изумился зверек.
– Никак это был сам Флик дер Флит! Неужели кто-то смог осилить лесного хозяина? Вот дела-а!

Всполошившись, он кинулся созывать хорьков, куниц и ласок. Все эти хитрые, пронырливые существа поначалу не поверили россказням собрата, но отовсюду долетали те же поразительные вести. Было решено разузнать, что же, на самом деле, случилось?

Хищники хоть и были мелки, но на хозяев леса имели пребольшой зуб. Духи запрещали разбойничать в полную волю, и приходилось в деревне, во дворах и курятниках, искать радость душе. Но люди подсыпали отраву, ставили ловушки страдая от этого, хищники винили порядки Флика дер Флита. Ведь в лесу так много и птичьих яиц, и птенцов, и всякой другой поживы - можно наедаться вдоволь и никуда не ходить.

Ненасытные полчища двинулись по лесу, пожирая все то, что обезумело и не могло спастись. При виде Оттилии хорек Дипс воскликнул:

– Какая могучая! Она не только духов утихомирит - и на людей нагонит страху. Те убегут - вся домашняя птица достанется нам!

И хорьки, ласки, куницы, а за ними и крысы стали приветствовать Оттилию. Они устлали ей логово нежным пухом диких гусят.

– Всесильная, - льстиво проговорил Дипс, - объяви, что мы - твои слуги! И покажи заносчивым зверям свое могущество!

– Позже, - лениво сказала ящерица.
– Сначала я погляжу женихов.

Пришли на поклон и волки. Они прознали, что прекрасная Адельхайд не смеет показаться из ручья, а Виллибальд - из Камышового Озера. Сам Флик дер Флит, вернувшись в чащу истрепанной сойкой, сделался кротом и спрятался глубоко под корнями своего вяза. Волки сверкали глазами, скалили зубы и просились к Оттилии на службу:

– Только убей старого зубра и большого лося! А с молодыми мы справимся.

– Так будет, - ответила Оттилия, - если мне найдется жених по вкусу!

Крупные и мелкие хищники побежали по лесу, приглашая женихов к новой хозяйке.

И вот, когда рассеялась утренняя дымка и Оттилия, причмокивая, попивала брусничный сок, явился первый жених. Ветки жимолости перед землянкой раздвинулись - в лучах солнца предстал Рыбакляч. Он освежил акулью голову болотной водицей, кабаньи клыки начистил толченой корой и илом.

– Хм, лицо твое мне нравится. Я боялась, здесь все будут узколицые, как хорьки, мои слуги, - сказала Оттилия и добавила: - Но копыта у тебя совсем сношенные...
– Увидев над ними человеческие пальцы с поломанными ногтями, совсем разочарованно заключила: - А такие когти и когтями-то не назовешь.

Рыбакляч вздохнул, подумал и, хрюкнув, сказал:

– На поляне у озера живет непростая ворона. Если ее желчь развести в кипятке да той водой вымыть мои ноги, копыта станут новенькими! А какие вырастут когти!

– Попробуем, - согласилась Оттилия, - но я должна посмотреть и других женихов.

Раздалось хлопанье крыльев, ослиный голос протяжно прокричал:

– Спешу-у-уу, госпожа хорошенькая-а-аа!

И перед нею уселся Жобль. На голой шее стервятника красовалось ожерелье из сухого овечьего помета. В одной мартышечьей лапке он держал старую воловью кость, в другой - обглоданное собачье ребро.

– Хм, голос твой мне нравится. Я боялась, здесь все будут писклявые, как крысы, мои слуги, - заметила невеста.
– Но рог у тебя растет сзади, а не спереди.

Жобль ударил воловьей костью о собачье ребро:

– На поляне у озера живет непростой павлин. Если его жир смешать с желчью вороны и натереть мой рог и лоб, то рог у меня тотчас окажется спереди!

– Сделаем, - пообещала Оттилия.
– А пока приглашаю позавтракать. Если до конца завтрака больше не появится женихов, пойдем за павлином и вороной.

Волки подняли громадного медведя и погнали к болоту. Оттилия свистнула - зверь встал как каменное изваяние. Но увидев гигантскую рогатую ящерицу, он превратился в дрожащий осиновый лист, и в тот же миг дала себя знать медвежья болезнь. Ящерица поддела тушу рогами и отправила в котел. Слуги принялись усердно готовить завтрак.

А на поляне у Камышового Озера все были в смятении. Павлин Пассик и Простуженная Ворона знали от сорок, что их ждет.

– Я мог бы улететь, - произнес павлин, гордо распуская прекрасный хвост.
– Но я не покину место, которое мне подарили благородные лесные хозяева. Я погибну здесь - и пусть они услышат мой последний крик!

У Простуженной Вороны закапали слезы, она была восхищена Пассиком. А еж Тобиас воскликнул:

– Я буду защищать вас! Пускай мне и придется погибнуть.

– Я, наверно, буду с тобой, хотя я и не такой храбрец, - сказал барсук Розетом.

Икота остановил друзей:

– Перестаньте молоть чепуху! Оттилия свистнет - и вы будете лежать без чувств. Нет - вовсе не так нужно сражаться с особой, которая ищет жениха! он стал напевать, и друзья, если бы не смертельная угроза, улыбнулись бы, глядя на этого удальца ростом с семилетнего мальчугана. Меж тем он весело помахал рукой и исчез.

А к поляне приближалась Оттилия. За нею спешили Рыбакляч и Жобль, волки, хорьки, ласки и крысы. Птицы, с тех пор как чудовищная ящерица появилась в лесу, боялись подать голос. А тут вдруг запел щегол.

Сноп лучей, пробившихся сквозь кроны, осветил нарядного кавалера. До чего же он был изящен! Как красив с усами, бородкой и длинными вьющимися волосами! Он снял шапочку с пером, поклонился ящерице и воскликнул:

– О, величавая! О, благородная!
– и прижал руку к груди, не произнося больше ни слова.

"Он восхищен!
– подумала Оттилия.
– Невелик, но как пригож!"

– Скажи еще что-нибудь, - ласково попросила она.

– Все-все в тебе так прелестно, как только может желать мужчина...

Она повертела кончиком хвоста:

– Говори, говори...

– Дивная, неотразимая, влекущая...

– Ах!
– вырвалось у нее, но на удивление это вышло до того тихо, что Икота без труда устоял на ногах, как при порыве ветра умеренной силы.

– Если бы я мог мечтать, - произнес он с нарастающей страстью, - только мечтать о том, чтобы на коленях умолять тебя... обручиться со мной!