Отважная лягушка. Часть 2

И обратившись к статуе Рибилы, громко, с чувством запела гимн тут же подхваченный совершенно обалдевшими, но ужасно вдохновлёнными помощницами. Даже кое-кто из охваченных эйфорией женщин стал подпевать. Многие вытирали слёзы, а самые экзальтированные, упав на колени, в мольбе простирали руки к мраморному изображению богини.

Ника не спускала глаз с Доры, а та в свою очередь, не отрываясь, смотрела на камень, по которому стали неторопливо проступать красные пятна.

"Что, стерва, поплохело?
– девушка не смогла отказать себе в удовольствии позлорадствовать.
– Думала, вы с Клеаром самые умные? Одним ударом, и тёплое местечко себе освободить и Юлису на каторгу спровадить. А вот тебе гранд батман жете!"

Появление этой крови собравшиеся встретили уже как должное. Кажется, все они окончательно поверили Маммее и не ожидали ничего другого.

– Луна очистилась!
– торжественно объявила та.
– Никогда Рибила не гневалась на вас, добрые женщины Этригии. Как и раньше будет она помогать вам обрести радость и...

– Кто посмел подменить камень?
– довольно-таки не вежливо прервал её чей-то властный голос.

Из толпы, энергично раздвигая стоявших впереди, вышла статная женщина бальзаковского возраста и такой же комплекции.
– Кто совершил столь отвратительное святотатство? Неужели снова она?

Толстый палец с ухоженным ногтем обличающе указал на скромно притулившуюся у стенки Нику.

– Луноликая сказала, что преступник на самом деле прячется в нашем святилище, госпожа Фаба, - со вздохом призналась верховная жрица, но тут же к разочарованию знатной дамы добавила.
– Но она сама укажет на богохульницу

– Сама?
– переспросила озадаченная собеседница.
– Но как? Спустится к нам с небес?

– Боюсь, мы ещё недостойны лицезреть саму хозяйку ночного светила, - со вздохом покачала головой Маммея и вытащила из корзины большую серебряную миску, украшенную кроме всего прочего изображениями Луны.

– Много лет назад это блюдо подарила храму госпожа Фулия Сервака Коста. Ласковая и строгая мать, добродетельная супруга, чей муж так много сделал для города в "эпоху горя и слёз".

Судя по тому, как одобрительно загомонили собравшиеся, ту женщину до сих пор добром вспоминают в Этригии.

Пока ведущая "артистка" общалась с публикой, "ассистентки" в лице Клио и Патрии Мессы убрали с алтаря решётку с очередной реликвией, а не сгоревшие угольки сгребли на угол.

Водрузив миску на освободившийся каменный куб, верховная жрица торжественно извлекла всё из той же бездонной корзины глиняный кувшин.

– Здесь вода из колодца у перекрёстка трёх дорог, набранная ночью, в час, когда в ней отражалась полная Луна. Всё это я приготовила по приказу богини.

Наполнив блюдо, Маммея опустила туда ладони, и немного подержав, под недоуменный шум зала подняла их над головой. Следом за ней подобную процедуру проделала Клио, после чего жрицы вопросительно уставились на бледную, как мел, Дору.

– И ты иди!
– нетерпеливо выкрикнул кто-то из толпы.

– Подходи, сестра, - улыбнулась одними губами верховная жрица.
– Исполни волю луноликой.

Нервно сглотнув, женщина машинально вытерла ладони о платье, и шагнув к алтарю, осторожно опустила в воду кончики пальцев.

– Чего стесняешься?
– раздалось из толпы.
– Полабий небось глубже суёт.

Собравшиеся отозвались редкими, нервными смешками.

"Так вот как зовут её бойфренда", - усмехнулась Ника, затаив дыхание наблюдая за происходящим.

То ли не расслышав оскорбительных выкриков, то ли просто пропустив их мимо ушей, жрица быстро коснулась руками дна, и резво выдернув, вскинула их над головой. Несколько секунд в храме царила полная тишина

– Ой, - пискнула какая-то помощница жриц.
– Пятнышки...

На длинных, ровных пальцах "сестры хранительницы добра" явственно проступили голубоватые отметины.

– Нет!
– вскричала охваченная ужасом Дора, глядя на свои руки.
– Нет! Это не я!

– Луноликая указала преступницу!
– голос Маммеи дрожал от еле сдерживаемой ярости.
– Как ты пос...

– Не я, не я, не я!
– подвывая, запричитала женщина, изо всех сил стараясь оттереть предательские пятна.
– Это не я!

Убедившись, что глубоко въевшуюся краску можно содрать только вместе с кожей, женщина отчаянно закричала, тыча поголубевшим пальцем в с трудом сдерживавшую улыбку Нику.

– Это она богохульница! Она подменила!

– Юлиса!
– гаркнула верховная жрица, в который раз привлекая всеобщее внимание.
– Подойди!

Вновь стало тихо.

– Опусти руки!

От воды слегка попахивало гнилыми апельсинами, тем не менее девушка безропотно погрузила в неё руки, подержала, досчитав до десяти, и подняла над головой.

Какое-то время зал молчал, потом по нему прокатился громкий вздох разочарования.

– Рибила ясно указала на того, кто совершил святотатство!
– со скорбной торжественностью объявила Маммея.

И тут её "младшая сестра", видимо, совершенно обезумев от всего случившегося, бросилась к выходу.

– Держите её!!!
– заорала Фаба.

Само-собой служанка святилища не могла не откликнуться на столь благородный призыв. Два длинных, насколько позволило платье, прыжка, левая рука хватает беглянку за плечо, а когда та испуганно оборачивается, пытаясь вырваться, правый кулак от всей широкой русской души до боли в костяшках бьёт по носу и верхней губе. Противный, хлюпающий звук прозвучал в душе попаданки радостным гимном восстановленной справедливости. Дору отбросило к стене, по которой она начала потихоньку сползать на пол.

– Стойте!
– верховная жрица бестрепетно заступила дорогу разъярённым женщинам, легко прорвавшим шеренгу совершенно обалдевших помощниц.
– Не сметь осквернять храм убийством! Назад, или прокляну именем Рибилы!

Толпа бесновалась, орала, визжала, махала кулаками, но больше не сдвинулась ни на шаг. Маммея не только вернула, но и значительно укрепила свой авторитет.

К Нике подбежала Патрия Месса. Вдвоём они подняли всё ещё пребывавшую в прострации жрицу.

– Преступницу должен судить суд, - назидательно увещевала разбушевавшихся "прихожанок" Маммея.
– Освободите дорогу! Небожительница сказала своё слово, теперь дело за властью закона!

Словно только того и ожидая, посетительницы дружно повалили к выходу, то ли торопились как можно скорее передать богохульницу стражникам, то ли спешили рассказать собравшимся на площади людям о только что случившемся чуде её разоблачения.

Верховная жрица подошла к бывшей "сестре".

– Рано ты меня похоронила, Дора!

– Фуф... фы... фофля.., - зашлёпала разбитой губой женщина, но закончить проклятие не сумела, заскулив от боли.

Резко вывернув ей руку, Ника тихо прошептала: