Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Разведя руками, хозяйка постоялого двора зло ощерилась.

— Только ваши спутники собираются здесь задержаться.

Под взглядом собеседниц Приния, опустив глаза, негромко пробормотала:

— Муж сказал, что господин дитрибун разрешил нам дать несколько представлений.

— Одна поедете, госпожа Юлиса? — с торжествующей издёвкой усмехнулась Серения.

— Я знаю, как рискованно путешествовать в одиночку, — медленно проговорила девушка. — Но не уверена, что мне будет безопасно здесь.

И заметив, как вздрогнула владелица заведения, пояснила. — Что если у Акава есть приятели, и они опять захотят меня

украсть?

Женщина заметно расслабилась.

— Успокойтесь, госпожа Юлиса. Будь похитителей несколько, вам бы от них не отбиться. Акав понадеялся на свою силу, но понятия не имел, что вы носите с собой оружие.

— Вы не можете знать этого наверняка, госпожа Серения, — с сомнением покачала головой Ника.

— Муж прислал двух вооружённых легионеров! — выпалила собеседница. — Теперь никто не посмеет обидеть моих постояльцев!

Девушка сообразила, что эта речь адресована не столько ей, сколько набежавшей толпе зевак, поэтому решила ещё немного надавить:

— Вы готовы поклясться именем бессмертных богов, что здесь со мной ничего не случится?

— Клянусь Ноной, Цитией и Семрегом, что в моей гостинице никто не причинит вам зла! — после секундного замешательства провозгласила женщина.

Ника давно никому не верила на слово. Но всё-таки обещание, освящённое именами богов, да ещё данное в присутствии стольких свидетелей, как говорится, внушали осторожный оптимизм. Подавляющая часть местных относилась к небожителям с большим почтением, и теперь, если с ней что-то случится на постоялом дворе, соседи могут заподозрить Серению в святотатстве, а это неизбежно скажется на бизнесе.

Несмотря на занятость, хозяйка лично проводила постоялицу в обеденный зал, приказала принести лепёшек, вина, мёда. Не отказалась выпить с ней из одного кувшина. То есть, на первый взгляд, делала всё, чтобы сгладить неприятное впечатление от вчерашнего досадного происшествия. Вот только глаза по-прежнему оставались холодными, как у рыбы, что не давало путешественнице расслабиться, заставляя держаться настороже.

Хорошенько запомнив, что безопасность ей обещана только в пределах постоялого двора, девушка отказалась от прогулок по раскинувшемуся вокруг лагеря городку. Вернувшись в комнату, она отправила Риату на базар с приказом закупить вина и продуктов. Ни есть, ни пить в заведении Серении Ника не собиралась.

Проводив рабыню, путешественница попробовала заняться отработкой ударов, но помешала боль в плече, где кулак Акава оставил здоровенный синяк. Тогда она взялась за растяжки.

Ближе к вечеру пришёл Гу Менсин пригласить спутницу посмотреть на представление, которое урба устраивает прямо в лагере.

— Мы покажем комедию Днипа Виктаса Однума "Путаница", — соловьём разливался старый актёр. — Иные ценители театра утверждают, будто эту пьесу молодым девушкам смотреть не стоит, но все признают, что она очень смешная. Приходите, будет весело, клянусь Нолипом!

— К сожалению, не могу, — со вздохом покачала головой Ника. — Госпожа Серения поклялась, что со мной ничего не случится только на постоялом дворе, а о лагере речи не было.

— Как так? — встрепенулся толстяк.

Собеседница поведала ему о том, что на самом деле произошло вчера вечером: о предательской роли конопатого раба, о странном состоянии, вызванном, очевидно, каким-то сонным зельем.

Выслушав её, Гу Менсин мрачно

пробормотал:

— Теперь всё понятно.

— Что понятно? — насторожилась путешественница.

— Когда рабы тащили мимо тело Акава, я заметил, что у него в крови живот, а ещё одна рана на груди — как раз напротив сердца.

— Это не я, — заверила Ника. — Он меня за плечи обнял, да ещё и тряпка мешала. Никак я не могла ему в грудь попасть.

— Его добил Хорь, — уверенно заявил старший убры и в ответ на недоуменный взгляд собеседницы пояснил. — Ну, тот конопатый парнишка-раб, о котором вы говорили. Там проход в забор упирается. Через него он и удрал. А Акав, видно, сам перелезть не смог. Хорь услышал, что люди собираются, и ткнул его в сердце, чтобы лишнего не наболтал, пока жив.

Артист усмехнулся.

— То-то его нигде не видно. Наверное, хозяйка куда-то спрятала, пока мы здесь.

— Я боюсь, господин Гу Менсин, — нахмурилась девушка. — И хочу уехать отсюда как можно скорее. Вдруг Серения ещё что-нибудь придумает?

— Но, мы уже договорились с дитрибуном! — страдальчески скривился толстяк. — Я же не могу вот так его обмануть? Вы не знаете, какие эти военные обидчивые?! Он же может за нами целую сотню легионеров послать!

"Да кому ты нужен!" — рассердилась про себя путешественница.

Заметив, как посуровела собеседница, старший урбы с апломбом заявил:

— Мы будем вас охранять!

— И как вы себе это представляете? — ядовито осведомилась Ника. — Вы же понимаете, что я не могу позволить никому из мужчин ночевать в моей комнате, и с вами в фургоне я спать тоже не буду!

— Тогда вы не должны никуда выходить с постоялого двора! — после некоторого замешательства родил новую идею старый актёр. — А лучше из комнаты.

"Как будто я сама до этого не додумалась!" — мысленно фыркнула Ника, а собеседник вдохновенно вещал:

— Ничего здесь не ешьте и не пейте. Мы сами будем приносить вам еду.

"По крайней мере, не придётся гонять на рынок Риату", — с философским спокойствием подумала девушка, кивая.

— А я обязательно буду вас навещать, — пообещал на прощание старший урбы.

Вечером путешественница сама проверила засов, ещё раз осмотрела натянутые циновки и всё равно то и дело просыпалась, испуганно хватаясь на лежавший рядом кинжал.

Воспользовавшись добровольным заточением, она обязала рабыню выстирать и привести в порядок всю их одежду, а сама: то спала, то до изнеможения занималась различными физическими упражнениями.

На второй день зашла Серения, обеспокоенная её странным затворничеством. Пришлось разыграть перед ней лёгкое недомогание. Неизвестно, поверила ли хозяйка постоялого двора, но получив заверения в том, что помощь лекаря не требуется, и скоро всё пройдёт, ушла, больше ни разу не появившись.

Пожалуй, даже Канакерн Ника не покидала с таким удовольствием, как эту гостиницу. Опасаясь провокаций, она заранее положила дротики сразу за дверкой фургона. Артисты тоже явно нервничали. Девушка заметила, что у многих из них за поясами заткнуты ножи и топорики. Когда тележка подъезжала к воротам, она увидела в загоне для свиней знакомого конопатого раба. Грязный, одетый в невообразимое рубище, сквозь дырки в котором алели следы от ударов плетью, он сгребал в корзину навоз широкой деревянной лопатой и выглядел очень несчастным.

Поделиться с друзьями: