Отважное сердце

Роберт направил Хантера прямо на рыцаря, возглавлявшего обоз, одетого в черное с синим крестом на щите. Он взмахнул мечом, и отблески заходящего солнца заиграли на длинном лезвии. Рыцарь успел подставить щит, и меч Роберта с треском врезался в дерево. Но времени поднять предличник шлема у англичанина не было, и Роберт видел, как исказилось от напряжения его лицо, когда он щитом отвел его клинок в сторону и нанес удар, целясь Роберту в бок. Лезвие его меча со скрежетом врезалось в щит Роберта, оставив глубокую зарубку на красном шевроне. Рыцарь выплюнул короткое ругательство сквозь стиснутые зубы и нанес новый удар. Его клинок встретился с мечом Роберта в воздухе, но лязг стали почти утонул в шуме боя. Под скрежет металла Роберт завалил лезвие чужого меча вперед и вниз. Их кони столкнулись грудью, злобно оскалив зубы. Встретив лезвие меча рыцаря своей гардой, [66] Роберт вывернул руку, отводя клинок рыцаря в сторону и заставляя того потерять равновесие. А потом, резко отпрянув назад, пока рыцарь еще нетвердо сидел в седле, не успев выпрямиться, он выдернул сапог из стремени и нанес тому мощный удар в бок. Рыцарь, и без того опасно наклонившийся с седла, с криком рухнул на землю. Морда его коня резко дернулась в сторону, когда он, падая, не выпустил поводья из рук.

66

Гарда — поперечина на рукояти, защищающая пальцы от встречного удара противника.

Когда рыцарь с грохотом доспехов приземлился в пыль, его жеребец вырвался и встал на дыбы, молотя передними копытами по воздуху. Скользящий удар пришелся Хантеру в шею, отчего конь споткнулся и заржал от боли. Роберт, одна нога которого все еще искала стремя, полетел вперед, через голову Хантера. Упав на землю, он откатился в сторону, как раз вовремя, чтобы избежать удара копытом ломовой лошади, запряженной в повозку. С шумом выдохнув воздух, он подхватил с земли свой меч, и в это мгновение рыцарь, у которого из разбитого носа хлестала кровь, с трудом поднялся на ноги и, злобно оскалившись, бросился на него. За его спиной Роберт мельком увидел мешанину цветов и смазанные движения — это вдоль всего обоза его люди схватились с англичанами. Ему хватило этого мгновения, чтобы понять: Комина и его людей нигде не видно; это мгновение наполнило его холодным ужасом, но тут рыцарь атаковал его, и он бросился вперед, занеся меч над головой и нанося страшный удар справа.

Схватка была жестокой. Элемент неожиданности, сыгравший на руку скоттам, прошел, и англичане, оправившись от шока, быстро выстроились в боевые порядки и дружно пошли вперед. Рыцари парировали и наносили удары, а их кони сталкивались в одиночных стычках. Пешие солдаты безжалостно осыпали друг друга ударами, сойдясь врукопашную; они валили врагов на землю, с размаху наступая им на пальцы, круша челюсти рукоятями мечей и втыкая короткие кинжалы в горло и под ребра. Повсюду лилась кровь, и лошади кричали от испуга и боли. Отряд Роберта действовал решительно, но без людей Комина англичане превосходили их числом. Прошло всего несколько минут, а фортуна уже начала поворачиваться к ним спиной: нескольким шотландским рыцарям пришлось сражаться с двумя противниками сразу. Джон Атолл в бешенстве рычал, сражаясь с конным рыцарем, одновременно пытаясь отбиться от пехотинца, который атаковал его с земли. Кто-то из англичан крикнул вознице головной повозки, чтобы тот прорывался к замку за подмогой. Выполняя полученный приказ, тот щелкнул кнутом над спинами животных, и лошади рванулись вперед. Повозка, подпрыгивая на ухабах и кренясь, набирая скорость, помчала по дороге в сторону Роксбурга.

Роберт схватился с одетым в черное рыцарем и вдруг заметил, как прямо на него несутся две ломовые лошади. Он едва успел отпрыгнуть в сторону, как повозка с грохотом промчала между ними. На мгновение он в полном одиночестве оказался на левой обочине дороги, тогда как схватка продолжалась на правой стороне. Он обернулся к лесу и, задыхаясь, принялся звать Комина. Ему показалось, что он расслышал далекие крики, но тут мимо него на полном ходу промчалась еще одна повозка.

Эдвард Брюс загнал свой меч в горло пехотинцу, который перед этим нанес ему укол в ногу, и вдруг увидел, как повозки пришли в движение и возницы щелкают кнутами, погоняя лошадей. Он дал шпоры коню и погнался за ближайшей телегой, которая, громыхая, катилась сквозь кровавый хаос. Поравнявшись с ломовыми лошадьми, Эдуард разрубил клинком постромки. Он закричал, когда возница замахнулся на него кнутом, жало которого вонзилось в круп его коня, оставив на шкуре ярко-красную полосу, отчего бедное животное сорвалось в галоп. Освободившаяся от упряжи лошадь рванула к лесу, оставив свою товарку в одиночестве тащить повозку. Нейл Кэмпбелл, с ходу раскусив план Эдварда, пустился за повозкой в погоню и перерубил постромки с другой стороны. Несколько шотландских пехотинцев прорвались сквозь ряды англичан и вскочили на задки телег, перебираясь через кучи мешков и сундуков, чтобы добраться до возчиков. Две повозки развернулись и покатили обратно в ту сторону, откуда приехали. Несколько английских рыцарей бросились сопровождать их, не подозревая, что направляются прямо в объятия Джеймса Стюарта.

И вдруг с левой стороны показалась неровная линия всадников. Роберт, успевший запрыгнуть на задок повозки, направляющейся в замок, увидел, как они движутся между деревьев. Возглавлял их Джон Комин. Он заорал ему, что надо остановить удирающие повозки, а сам полез вперед, чтобы разобраться с возницей. А повозка, опасно подскакивая и кренясь на ухабах, бесстрашно неслась вперед. Роберта тряхнуло, и он едва не свалился на землю. Выругавшись, он вцепился в борт обеими руками, а потом подтянулся повыше и обрушился сверху на возницу. Тот попробовал оказать сопротивление, но Роберт нанес жестокий удар мечом, и погонщик полетел на землю, кубарем скатившись с облучка и сломав шею. Перепуганные лошади понесли, и Роберту пришлось отложить в сторону меч и взяться за вожжи. К тому времени, когда он, наконец, сумел остановить обезумевших лошадей, отряд Комина выехал из леса и атаковал оставшихся с обозом англичан. Но из десяти повозок шести удалось ускользнуть; четыре прорвались в Роксбург, а еще две повернули обратно тем же путем, что приехали сюда.

Взмокший от пота, Роберт спрыгнул с облучка и медленно побрел к своим людям. Опустив предличник шлема, он сплюнул пыль и кровь изо рта. Дорогу перед ним усеивали трупы. Среди людей лежали несколько мертвых лошадей, и ноги у одной еще слабо подергивались. На мгновение Роберту показалось, что это Хантер, но потом он увидел Неса, который держал под уздцы его жеребца. Сам оруженосец сидел верхом на своем коне, сжимая в опущенной руке окровавленный меч. Шагая прямиком к Комину, который спешился на заваленной трупами обочине, Роберт миновал его стяг, вяло повисший без ветра, и уставился на молодого рыцаря из Каррика, который оставался с ним еще с самого Карлайла. Он присел рядом с ним на корточки. Из шеи Уолтера торчал кинжал, и ворот его туники пропитался кровью. Глаза юноши мертво смотрели в блеклое небо над головой.

Роберт повернулся к Комину, чувствуя, как на него накатывает бешенство. Остальные воины с трудом поднимались на ноги или устало соскальзывали с седел на землю. Его люди уже собрались напротив отряда Комина, и Атолл гневно кричал что-то в лицо Дунгалу Макдуаллу. В бешенстве подскочив к Комину, Роберт даже не обратил внимания на то, что лица и руки его людей покрывают красные пятна и что в отряде его злейшего врага недостает нескольких человек. Кровь у него еще не остыла после боя, и ему стоило невероятных усилий с маху не ударить Комина в лицо и не опрокинуть на землю, пиная ногами. Вместо этого он подошел к нему вплотную и выплюнул, глядя тому прямо в лицо:

— Где ты был? Я потерял двенадцать человек, сукин ты сын!

Темные глаза Комина превратились в щелочки, когда он с яростью уставился на Роберта.

— А я потерял десятерых!

Дунгал Макдуалл отошел от Атолла и встал рядом с Комином. Лицо его покрывали лиловые вспухшие пятна.

— На нас напали осы.

— Осы? — издевательски переспросил Эдвард, останавливаясь возле брата. — Если бы это были львы, я, возможно, даже пожалел бы тебя. — Он обернулся к остаткам отряда Роберта. — Мы сражались с людьми, пока они воевали с насекомыми! — Эдвард перевел взгляд на Комина. — Как это похоже на твою семью — любой ценой избежать участия в драке! А кто напал на вас при Фолкирке? Муравьи?

Кое-кто из людей Роберта рассмеялся, грубо и оскорбительно, Комин покраснел до корней волос, а Дунгал шагнул вперед и ударил Эдварда. Вернее, попытался ударить, потому как тот ловко увернулся, а потом врезался в своего обидчика, опрокинув того на землю. Рыцари Комина закричали и бросились вперед, видя, что Эдвард уселся верхом на капитана Галлоуэя и принялся избивать, нанося ему в лицо удары с обеих рук. В драку вмешались люди Роберта; те, кто уже успел сунуть мечи в ножны, вновь обнажили их. Но тут издалека донесся стук копыт, и на дороге появился Джеймс Стюарт со своим отрядом. Несколько человек держали в руках пылающие факелы, жалкую пародию на вечернее солнце, по-прежнему заливающее золотистым светом окрестности. По знаку сенешаля Эдвард отпустил Дунгала, который, сплевывая кровь и пошатываясь, с трудом поднялся на ноги. Капитан, ничего не соображая от ярости, слепо шагнул было к Эдварду, но Комин схватил его за плечи.

Джеймс, резко натянув поводья, огляделся по сторонам.

— Что здесь произошло, во имя Господа? — требовательно спросил он, переводя взгляд с Роберта на Комина. Глаза его на мгновение задержались на куче мертвых тел на дороге, прежде чем остановиться на четырех повозках, две из которых стояли без лошадей. — А где остальные телеги?

Роберт тряхнул головой:

— Они прорвались к Роксбургу.

Джеймс потемнел лицом и уже собрался бросить какую-то резкость, но потом кивнул своим людям, которые держали в руках факелы.

— Сожгите их. — Рыцари направились к повозкам, а сенешаль взглянул на Роберта. — Нам нужно спешить, — дрожащим от сдерживаемого гнева голосом сказал он. — В замке поднимут тревогу. А против всего гарнизона нам не выстоять.

Когда люди на дороге зашевелились, расходясь по местам, Роберт схватил Комина за рукав.

— Смерть моих людей лежит на тебе, — прошипел он.

Комин со злобой высвободил руку.

67

На заросшем полевыми цветами лугу под стенами Кентербери разворачивался пышный рыцарский турнир. Грандиозное действо озаряли лучи заходящего солнца, струившие жидкое золото на лица сотен зрителей, выстроившихся вдоль арены, и переливавшиеся на украшенных драгоценными камнями платьях знатных дам, отражаясь от начищенных колец рыцарских кольчуг и шлемов с перьями на гребнях.