Отважное сердце
Шрифт:
Мальчик ухватился за поросшие мхом камни парапета и перевалился через стену, задыхаясь от напряжения. Позади него на ветру трепетал флаг его отца. Он принялся вглядываться сквозь бойницы, щуря голубые глаза от солнечных зайчиков, отражавшихся от поверхности небольшого озера, лежавшего под самыми стенами замка. Из зеленых глубин леса, плотным кольцом обступившего крепость, медленно выдвигалась небольшая армия. Люди и кони двигались стройными рядами, и солнце ослепительно сверкало на кончиках шлемов и остриях копий. Взгляд мальчика впился в штандарт, двигавшийся впереди войска. На белом поле рдел алый шеврон.
— Ублюдки, — пробормотал он. Спрыгнув с парапета, мальчик повернулся к стягу своего отца, трем белым звездам над голубыми волнами. При виде
Добежав до нижнего этажа, он заметил, что дверь в спальню родителей стоит распахнутой настежь. Оттуда лился трепещущий свет очага и долетали звуки разговора. Мальчик замер, стараясь не дышать, чтобы его не услышали. Вновь зазвучал голос его матери, негромкий и взволнованный.
— Я обращусь к ним. Ведь они же наверняка согласятся выслушать меня, не так ли?
— Их возглавляет граф Каррик, миледи. Молодой Брюс — всего лишь марионетка в руках английского короля. Так, во всяком случае, говорят.
Мальчик подкрался поближе. Говорил Дунегалл, капитан, которого отец оставил командовать гарнизоном замка. Это был верный и решительный воин, но древний, как окружающие холмы, к тому же, страдающий подагрой.
— Я сам выйду к воротам, миледи, и потребую, чтобы мне сообщили, по какому праву они посмели вторгнуться на земли лорда Дугласа.
— Думаю, вполне понятно, зачем они явились, Дунегалл. Мой муж присоединился к Уильяму Уоллесу, и они явились за Джеймсом и мной. Они рассчитывают покарать его через нас. Я не сомневаюсь в этом.
При звуках своего имени мальчик поспешно отступил назад, заслышав угрозу в голосе матери.
— Не беспокойтесь, миледи, эти стены выдержат и не такое.
— После того как здесь побывал Изменник, наши кладовые почти пусты. Мы не сможем продержаться сколь-нибудь долгое время. Брюс и его люди уморят нас голодом, даже если не сумеют пробить ворота и ворваться к нам силой. Нет, я сама выйду к ним.
Голос леди Дуглас звучал нерешительно, она запиналась и делала частые паузы. Но, когда она заговорила вновь, Джеймс распознал в ее тоне холодность окончательно принятого решения. Ему неоднократно приходилось сталкиваться с этим, когда его наказывали за шалости и провинности.
— Я скажу им, что Джеймса здесь нет. Быть может, если я отдам себя в их руки, они удовлетворятся этим. Но, что бы ни случилось со мной, Дунегалл, вы должны пообещать мне, что доставите Джеймса к отцу целым и невредимым.
Джеймс осторожно попятился прочь от двери. Не желая более подслушивать, он помчался вниз по лестнице. Будь его отец здесь, он бы выехал навстречу врагам с таким ревом, что содрогнулись бы стены старого замка, а потом ворвался в их ряды и бился до тех пор, пока земля не потемнела бы от их крови или его собственной. В любом случае, он ни за что не позволил бы своей супруге выехать одной навстречу целой армии. И пусть Джеймсу тоже не на чем было выехать им навстречу — люди отца увели с собой всех боевых коней, за исключением любимой лошадки матери и нескольких ни на что не годных кляч, — зато оружия у него было хоть отбавляй. Сейчас у него при себе был лишь меч, тот самый, с которым он упражнялся весь прошлый год, но оставалась еще оружейная. Ему, в любом случае, понадобится оружие для взрослого мужчины.
А на другом берегу озера Роберт разворачивал в боевые порядки конных рыцарей Аннандейла, пока за ними из лесу продолжали выходить пехотинцы. По обе стороны от него остановились Нес и Уолтер, рыцарь из Каррика, который хорошо послужил ему в Карлайле и которого он назначил своим знаменосцем. Уолтер держал его штандарт высоко поднятым над головой, и красная стрела шеврона вонзалась в самое небо. Копыта коней вязли в топкой почве. Заросли по берегам озера кишели водоплавающей дичью — Роберт уловил мельтешение бронзы и серебра на крылышках птиц, когда приближающиеся люди вспугнули их и они с шумом поднялись из камышей. По другую сторону водного зеркала, на поросшем травой холме, высился замок лорда Дугласа. Он очень походил на Лохмабен: каменная главная башня на естественной возвышенности, укрепленной глиной и бревнами, с внутренним двориком, окруженным частоколом. Единственная разница заключалась в том, что здесь местность вокруг замка
густо поросла лесом.Роберт несколько миль вел свой отряд этими лесами, не удаляясь от реки Аннан, текущей по землям его отца на север, прежде чем свернуть на запад в холмы. Местность постепенно повышалась, переходя в скалистые холмы, густо поросшие буком и дубом, где по дну ущелий вились речушки, обрываясь искрящимися водопадами с крутых склонов. Вдали виднелись темно-синие пики настоящих вершин, предвестники горной гряды, преграждавшей путь на север и запад. Графство Дугласа, приткнувшееся в долине в самой глуши лесов, было мирным и спокойным уголком, где в воздухе стоял густой запах трав.
Сидя верхом на Хантере, который остановился на опушке леса, Роберт, подставив лицо теплым лучам солнца, смотрел на раскинувшийся перед ним мирный пейзаж. Здесь повсюду должна была кипеть жизнь: крестьяне работать, фермеры перегонять скот на летние пастбища, девушки неторопливо направляться к озеру с бельем в корзинах, а сыновья лордов упражняться в стрельбе из лука и отправляться на охоту за своим первым оленем. Но вокруг не было ни души, а ворота замка были заперты крепко-накрепко. И лишь дымки над крышами домов во внутреннем дворе да испуганное блеяние овец свидетельствовали о том, что здесь еще есть жизнь. На макушке главной башни замка развевалось знамя Дугласа. Роберт никогда не встречался лично ни с самим сэром Уильямом Дугласом, ни с кем-либо из членов его семьи, но знал, что супругой лорда была сестра старого друга его деда, Джеймса Стюарта. Сына и наследника Дугласа назвали именно в его честь, ведь он приходился мальчику дядей и крестным отцом.
— Будем разбивать лагерь?
Роберт повернул голову и встретил жесткий взгляд рыцаря, подъехавшего к нему. Джильпатрик был одним из самых верных вассалов отца, хитрым и, в то же время, решительным мужчиной, который помогал им оборонять Карлайл. Роберта всегда изумляло, как отцу удается внушать такую преданность к себе даже тем людям, которые сражались рядом с ним и умирали за него в то самое время, как Комины жгли и разрушали их владения. Он решил, что решение отца поддержать короля Эдуарда оказалось, в конечном счете, правильным, поскольку рыцари Аннандейла были в числе тех немногих, кто сохранил и своего лорда, и свои земли, тогда как другим приходилось мириться с тем, что ими правят английские бароны вроде Варенна или Перси. И как странно, что у него самого отец не вызывал ни малейшей симпатии. И только сейчас Роберт понял, что эти люди не представляли ни малейшей угрозы амбициозным планам его отца. Они были простыми помощниками, сохранявшими ему верность постольку, поскольку это было выгодно и им самим, и их лорду. А вот он ждал своего часа, чтобы занять место отца и унаследовать его состояние, учитывая, что отца и так обошли, отняв у него графство. И, как бы ни восхищался Роберт дедом, он не мог отрицать того, что именно разочарование лорда в своем сыне стало главной причиной отчуждения между ними. Только теперь ему впервые показалось, что он хотя бы начинает понимать, чем вызвана неприязнь отца. Пожалуй, он стал для него зеркалом, в котором тот видел, как проходит мимо него жизнь.
— Пока нет, — ответил Роберт на вопрос Джильпатрика. — Сначала я хочу поговорить с командиром гарнизона. — Он сомневался, что супруга и сын Дугласа с радостью отдадут себя в его руки, но все равно считал, что боевые действия лучше начинать с переговоров.
Распорядившись, чтобы его собственные командиры дали возможность рыцарям отдохнуть и выставили пешие дозоры на тот случай, если неприятель вознамерится нанести им удар в спину, Роберт отобрал шестерых мужчин, которые должны были сопровождать его в поездке к замку. В их число вошли Уолтер, Джильпатрик и оруженосец из Йоркшира, Кристофер Сетон. За последние месяцы Роберт очень привязался к юноше. У молодого человека обнаружились приятные манеры, чем он очень походил на младшего брата Роберта, Найалла, остававшегося всю войну в Ирландии вместе с Томасом. Кристофер обладал той же самой жизнерадостной натурой и желанием сделать приятное, но без подхалимажа. С Кристофером в поход отправился и его шотландский кузен Александр, лорд из Лотиана, старше его на десять лет. Александр Лотиан не вызывал столь мгновенной и безотчетной симпатии, будучи более замкнутым и агрессивным, зато он был умелым мечником. Покидая временный бивак, Роберт кивнул ему, приглашая следовать за собой.