Отважные(изд.1962)

Вновь бредут ребята по пустынной дороге. По правде говоря, у Коли побаливает плечо и до сих пор ломит запястья рук, которые полицаи стянули ремнями изо всех сил. Но все же как хорошо жить, чувствуя себя свободным и здоровым! Коля столько пережил за эти сутки, что кажется, будто со вчерашнего дня прошел целый год. Да и этот «тюфяк» — он бросил мягкий взгляд в сторону Вити — хороший товарищ! Не струсил, не покинул в беде, не убежал…

Ну что ж! Как говорится, долг платежом красен. Будет случай, Витя поймет, что и он, Коля, знает, что такое дружба. Подумать только, всегда скулил, тени своей боялся, а остался один — и откуда что взялось! Десять километров по незнакомым дорогам бежал, а до Геннадия Андреевича добрался!

Бывает, живет, живет какой-нибудь человек, и все привыкают к нему и не ждут от него ничего особенного. Он и честен, и добросовестен, и трудолюбив, а вот нет как будто в нем той искорки, которая заставляет людей верить, что он способен на что-то выдающееся. На самом же деле просто не нашлось еще кремня, который мог бы эту искорку из него высечь. Но вот попадает этот человек в трудные условия, и выясняется, что он не согнул головы, не испугался, а смело пошел навстречу опасности и победил.

Таким оказался и Витя. Он даже сам не подозревал, какие в нем таятся силы. А когда пришел час испытания — выдержал его, а выдержав — стал сильнее и увереннее в себе.

Можно сказать, что только теперь между мальчиками возникла равная дружба. А какая же может быть дружба, если в ней нет равенства и уважения друг к другу!

Конечно, в той трудной обстановке, в которой находились ребята, один из них должен быть старшим, и этим старшим Колесник назначил Колю. Но одно дело нести ответственность за выполнение задания, а другое — чувствовать рядом товарища, верить в него и знать, что вместе с ним никакая беда не страшна.

Погода не улучшалась. Ветер гнал над полями низкие, темные тучи. Моросил мелкий, пронзительный дождь. Дорогу размыло. Ноги вязли в липкой глине, и одно спасение было — брести по обочине.

Ребята промокли. Они давно уже шли молча, стараясь сохранить силы. До цели похода оставалось километров пятнадцать. Два раза им пришлось свернуть с дороги и сделать большой крюк, чтобы обойти заставу.

Наконец они увидели вдали разбросанные по огромному полю группы работающих людей. Наверное, это были строители укреплений.

Витя уже выбился из сил и попросил сделать привал. Ребята уселись на обочине дороги и вынули из мешков хлеб, крупно посыпанный солью. Это была их единственная еда.

— Ну, что будем делать? — спросил Витя, когда с дневной порцией было покончено, а он с удовольствием бы съел еще столько же.

— Пойдем, — коротко ответил Коля.

— Куда?

— Вот видишь ту деревню? — Коля указал вдаль, на россыпь белых домиков, протянувшихся вдоль отлогого холма. — Давай попробуем подойти к ней…

— А если нас опять заберут, — сказал Витя, — тогда что? Геннадий Андреевич теперь далеко, не выручит.

Коля помолчал. Витя хоть и слишком осторожен, но правда на его стороне. Нет, надо слушаться Колесника: ни в какую деревню не заходить, а вести наблюдение издали.

— Ну, тогда давай найдем где-нибудь стог сена, заночуем, — сказал Коля, — а рано утром заляжем поближе к тем местам, где работают, и посмотрим.

— А что мы будем смотреть?

Нет, Витя по-прежнему невыносим! Все ему расскажи, будто маленький, сам не понимает.

Коля рассердился:

— Посмотрим, какой дорогой они на работу ходят. Можно ли к ним подкрасться еще поближе. Может быть, я и отца увижу…

— Так твой отец по полю и ходит!..

— Слушай, Витька, — уже окончательно вышел из себя Коля, — ты слышал, что Колесник сказал? Если не удастся — вернуться назад. Понятно?..

— Понятно-то понятно, — вздохнул Витя. — Тогда давай посидим здесь, что ли. А ночью пойдем.

— Нет, — возразил Коля, — зачем нам под дождем сидеть? Найдем старую копну и спрячемся…

Витя огляделся. Невдалеке от дороги возвышался посеревший, выцветший от дождей высокий стог.

— Смотри, Коля, вот подходящее место!

— Верно! А я сидел, сидел, прямо перед собой смотрел, а не видел. Пошли!..

Через несколько минут они уже взобрались на вершину стога, который кто-то внизу обвязал проволокой; наверное, для того, чтобы ветер не раздувал сено. Лежать было мягко, тепло, да и поверх себя ребята наложили сена, закрывшись с головой. Остро пахло прелью, и от этого еще сильнее охватывала истома. Мальчики заснули таким крепким сном, что ни ливень, ни град, ни снег, — казалось, ничто не могло бы их разбудить.

И все же Витя проснулся. Он проснулся от странного шума, который доносился снизу, откуда-то из-под копны.

Он поднял голову и прислушался: рядом тихо посапывал Коля, ветер шелестел сеном… Нет, ему не показалось. Действительно, под самым стогом как будто кто-то ходит, сильно топая ногами. Что это? Звук приглушенных голосов! Да, несомненно, кто-то говорит. Но где?.. Может быть, это обман слуха?

Витя осторожно раздвинул сено над головой и выглянул. В поле уже темнело; дальние домики растаяли в сумерках, дождь кончился, и в просветах туч кое-где светлело небо. Стараясь не шуметь, он вылез из стога и спустился на землю. Нигде не было и признака людей. А между тем здесь, у самой земли, приглушенные голоса слышались гораздо явственнее.

Может быть, люди сидят по ту сторону стога? Витя пополз налево, и голоса стали как бы удаляться. Тогда он переменил направление — голоса зазвучали более отчетливо. Еще несколько движений, и он услышал их почти совсем рядом. Но странно, они доносились из глубины стога. Витя дотронулся до проволоки, опоясывающей стог, и вдруг один из снопов сдвинулся с места. Витя испуганно отшатнулся: прямо на него темным провалом глянула круглая дыра. Он сразу же все понял. Стог поставлен для маскировки, он накрывает дот. А в самом доте, очевидно, солдаты. Наверное, их там не было, когда они с Колей взобрались на стог. Что теперь делать? Как уйти?..

Витя быстро поправил солому, которую разворошил, прилег у стога и стал внимательно слушать. Странно — там внутри говорили по-русски!

— Да, ты меня озадачил, — медленно проговорил низкий мужской голос. — Холера им в бок, что придумали!..

Другой человек, обладатель высокого, тонкого голоса, который срывался на самых верхах и тогда казалось, что человек захлебывается, видимо продолжал развивать свою мысль.

— Уходить нам надо! Убьют нас с тобой, Василий Дмитрич, ей-богу, убьют!..