Отважный спаситель (Буря в Колорадо)

— А почему бы не сегодня?

Она вышла из загона, и гнедой заржал, очевидно, озадаченный ее уходом.

— Я вернусь. И посмотрим, будешь ли ты рад меня видеть.

Гнедой задвигал головой вверх-вниз. Засмеявшись, Саманта оставила жеребца и направилась к дому.

У себя в комнате она надела юбку для верховой езды, ботинки, жакет, перчатки и посмотрелась в зеркало.

— Ну, ковбойка, посмотрим, на что ты способна!

Надвинув пониже шляпу, она отправилась в конюшню, чтобы взять седло и остальную упряжь.

Саманта вернулась в загон и, негромко воркуя, надела уздечку на голову гнедому.

— Пока что все идет хорошо, — сказала она самой себе.

Приподняв седло, она растерянно посмотрела на жеребца — тот был слишком высок. Поднять тяжелое седло ему на спину ей было не под силу. Вздохнув, Саманта оставила седло на заборе. Она задумчиво посмотрела на жеребца и решила: «Ведь ездила же я раньше без седла».

Она посмотрела по сторонам. Никого поблизости не было. Саманта улыбнулась. Если она даже и сваляет дурака, свидетелей не будет. Она посмотрела на гнедого, и сердце у нее гулко забилось.

— Ты ведь позволишь мне поехать на тебе? Был только один способ это выяснить.

Она подвела его к забору и вскарабкалась на перекладину. Держа в руке повод, девушка продолжала разговаривать с жеребцом:

— Вот, все хорошо. Надеюсь, ты не будешь против?

Сделав глубокий вздох, она перенесла ногу через его спину. Жеребец стоял спокойно. Когда Саманта оказалась на нем, он повернул голову и ткнулся ей в колено, словно спрашивая: почему ты это откладывала так долго?

Саманта засмеялась:

— Дикарь! Ну ладно, посмотрим, что ты умеешь делать. — Она сделала несколько кругов по загону, показывая жеребцу, как нужно останавливаться. Гнедой поразил ее своей покладистостью и понятливостью.

Преподав гнедому несколько уроков, Саманта подъехала к выходу, подняла защелку и открыла калитку, затем аккуратно ее закрыла.

— Молодец, мой мальчик! — Саманта нагнулась и погладила гнедого по холке. Выехав из двора, направила его по главной дороге.

Гнедой шел плавно, и Саманта наслаждалась его мощью и скоростью. Он может стать отличным племенным жеребцом, подумала Саманта. Его сыновья и дочери будут длинноногими и быстрыми, как ветер. Ветер?

— Рыжий Ветер — вот какое у тебя будет теперь имя, — сказала она.

Гнедой легко и быстро преодолел несколько миль. Бросив взгляд вдаль, Саманта увидела мужчину на мустанге, который приближался к изгороди, обозначающей границу ранчо.

— Ник! — крикнула она. Пригнувшись к голове жеребца, Саманта поскакала навстречу мужу.

Она пронеслась мимо, заметив выражение ужаса и недоверия на его лице. Обернувшись, она увидела, как Ник развернул Скаута и галопом направил его к ней.

— Саманта, с тобой все в порядке? — крикнул он, останавливая мерина.

— Все просто замечательно! Я ведь говорила тебе, что буду ездить на нем, — с довольной улыбкой сказала она и, наклонившись, погладила гнедого по холке. — Красавец, не правда ли?

— Я должен отшлепать тебя, вот что я должен сделать! Да ты до смерти меня напугала!

— Ники, любимый, я так рада тебя видеть! — игриво проговорила Саманта и улыбнулась. И хотя Ник был не на шутку сердит, на его лице можно было разглядеть также восхищение и гордость. — Ты поцелуешь меня? — спросила она, наклоняясь в его сторону.

— Поцеловать тебя? Да ты заслуживаешь порки!

— А ты прежде меня догони! — Засмеявшись, она пустила гнедого в сторону поляны и остановилась возле молодых осин.

Ник бросился вслед и спешился, когда Саманта остановилась. Обойдя Скаута, подошел к ней. И хотя выглядел он усталым и лицо его заросло щетиной, он показался ей самым красивым мужчиной на свете.

— А ну-ка иди сюда, ведьма, сейчас ты будешь наказана! — прорычал он.

— Да, любовь моя, — смиренным тоном ответила Саманта, слезла с гнедого и сдалась мужу.

Слишком взволнованная, чтобы сосредоточиться на чтении, Саманта захлопнула книгу и поставила ее на полку, висящую над письменным столом. Она пыталась не обращать внимания на бурю, но ей это не удавалось. Подойдя к окну, девушка приподняла край шторы. Последние полоски света погасли, черная мгла накрыла землю. Свирепо завывал ветер, швыряя в окна ледяные потоки дождя.

Тьму расколола молния, соединив небо и землю ослепительным белым зигзагом. Раздался оглушительный удар грома, от которого задребезжали на ночном столике фарфоровый кувшин и чашка.

— Ой! — ахнула Саманта и, отпустив штору, отпрыгнула от окна и зажала ладонями уши. Огромный деревянный дом, казалось, содрогнулся от мощного удара.

— Наверное, безопаснее всего будет в постели, — сказала она.

Подбежав к гардеробу, Саманта достала ночную рубашку. Бросив снятую одежду на пол, она переоделась. Тревожно взглянув на окно, добавила пару поленьев в очаг.

Они задымились, и, закашлявшись, девушка замахала рукой, отгоняя от себя дым.

Снова сверкнула молния, на мгновение осветив комнату и углы с призрачными тенями.

Протирая глаза, в которые попал дым, Саманта бросилась к кровати и забилась под одеяло, укрывшись им с головой. Она заткнула пальцами уши, чтобы не слышать разбушевавшегося снаружи великана, который ревел и в гневе топал ногами.

Она открыла глаза под одеялом.

— Разбушевавшийся великан! Я помню!

Прикрыв глаза, она погрузилась в пришедшее из прошлого видение.

Саманте было четыре года, когда она проснулась в разгар сильной грозы и стала плакать от страха. В комнату к ней пришел папа и взял к себе на колени. Он стал гладить ей волосы, просил не бояться и объяснил, что это рассердился великан, который потерял свой мяч. Великану тоже четыре года, он играл с солнцем, а затем мяч покатился к краю земли и упал, прихватив с собой дневной свет. Великан рассердился, потому что не видел, как ему играть, он стал кричать и топать. Папа объяснил, что дождь — это слезы великана, молнии — его крики, а гром оттого, что великан топает ногами. Папа заверил, что великан скоро устанет и заснет. И тогда больше не будет шума от грома и молний, и гроза пройдет.

Папа развеселил ее этой историей, и она, подобно великану, вскоре заснула.

Саманта сбросила с лица одеяло и вытерла слезы. Она больше не боялась. Поднявшись с кровати, она подошла к окну и отодвинула штору. Девушка прижала лицо к холодной раме, прислушиваясь, как капли дождя бьют снаружи в стекло. Закрыв глаза, она вновь стала думать о той давней ночной грозе.

— Спасибо тебе, папа, — прошептала она. Улыбнувшись, она взяла миниатюрный портрет в серебряной оправе, который нашла в своем чемодане, и благодарно посмотрела на того доброго человека, который был ее отцом.