Отвергнутый

— Никсон может пристрелить тебя.

— Отлично. — я наклонился и поцеловал ее в губы. — Тогда он может выстрелить в другое плечо, и напомнить о чувстве, оставленном в тот момент.

Монро рассмеялась мне в губы, я не мог не последовать ее примеру, ее руки потянулись за молнией моих джинсов, и весь смех было слышно в окно. Редко я позволял девушке снять всю одежду с себя. Для этого нужен дар Божий, поэтому я встал, снял джинсы и стал, ждать пока она покраснеет.

Она всегда краснела.

Это часть ее души, которую я очень любил. Она притворялась плохой задницей, но это было нужно, чтобы защитить себя, она притворялась, что секс для нее ничего не значил. Но я знал, что это не так. Для Мо это всегда было важно, может быть поэтому меня так сильно задело то что она отдала свое тело кому-то еще кроме меня.

Я забрал ее девственность.

Я был вечным парнем.

Я не был чем-то большим.

— Текс. — Мо подняла руку.

Я схватил ее руку и лег рядом с ней.

— Мы не должны делать этого, Мо.

Мое тело кричало, говори за себя!

— Знаю. — Мо кивнула, ее губы дрожали, когда одинокая слеза скатилась по ее щеке.

— Но ты всегда целовал меня, когда я спала, и Текс, я действительно. — ее грудь вздымалась от волнения. — На самом деле прямо сейчас.

— Хорошо. — я вздохнул. — Час, я даю нам только час, но, когда он закончиться и придет время, снова встать на твою защиту я вернусь к тому, чтобы сосредоточиться на ненависти, потому что, если я этого не сделаю, оба наших сердца разобьются.

Она кивнула.

И это все, что нужно.

Я был достаточно глуп, чтобы обещать ей час.

И она была достаточно глупа, чтобы принять это.

Я никогда не мог до конца насладиться нежность Мо в спальне, я медленно поцеловал ее губы, наслаждаясь ее вкусом. Если у меня будет час, это будет хороший час.

Ее руки обняли мою шею, притягивая меня крепче к ней. Мы целовались, пока у меня не заболели губы, и когда с моих губ сорвался стон, я поцеловал ее сильнее, пытаясь заглушить боль воспоминаний, а взамен подарить наслаждение.

Когда наши тела соединились, двигаясь с ней в унисон, я терял дыхание. Мы не замечали времени. Я двигался внутри нее, поначалу медленно, давая ее телу, время подстроиться под меня.

И поцеловал ее в губы.

— Так хорошо. — прошептала Мо мне в губы. — Сильнее.

— Ты. — я задыхался. — Ранена.

— Итак? — она обняла меня ногой. — Ты говорил?

— Проклятие.

Она усмехнулась.

— Думаешь, это смешно? — я начал двигаться сильнее, держа свои руки под ее задницей, чтобы пододвинуть ее ко мне, я ударил ее по моему любимому месту.

Ее ногти впились в мою спину.

— Текс. — она нашла свое освобождение, вскоре закончил и я, но я держал глаза открытыми, наблюдая за ней, ловя взгляд чистого блаженства на ее лице.

Я был еще внутри нее, когда раздался стук в дверь.

Глаза Мо расширились от ужаса.

— Да? — ответил я лениво.

— Эй, это Никсон.

Ну и дерьмо.

— Как себя чувствует Мо? Я слышал крики.

— Э-э... — я закусил губу, чтобы не засмеяться, пока Мо покраснела. — Да, ей снился прекрасный сон.

Она закатила глаза.

— О, хорошо, я могу войти.

— Нет! Я выйду, мне нужно поговорить с тобой, и она очень устала. — крикнул я.

Особенно после часа, который мы разделили.

— Хорошо. — шаги Никсона эхом разнеслись по коридору.

С проклятием я скатился с Мо, затем медленно вышел из ее тела и оделся.

Без слов, я помог ей надеть бюстгальтер, рубашку, шорты, каждый предмет одежды снова был на месте. Я даже собрал ее волосы в хвост.

— Текс. — Мо смотрела мне прямо в глаза.

— Да?

— Что, если бы часа не хватило?

Как могло случиться так, что сердце только что пело от счастья, и было разбито одновременно.

— Тогда ты должна была подумать об этом прежде, чем затащить меня в постель, сегодня я дал тебе час. Год назад я бы отдал тебе вечность.

После этих слов я вышел из комнаты, проклиная себя, не мог вынести ее тихие рыдания за дверью.

Так будет лучше.

Должно было быть.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

У всех есть слова, которые они ненавидят. Какое слово ненавижу я? Выбор. Казалось, вся моя жизнь была обрамлена вокруг такого невинного слова. Какая ирония.

Серхио

Мо и Текс были в спальне в течение нескольких часов. Мои руки все еще были испачканы кровью. Я перестал пытаться смыть ее, это хорошее напоминание о случившимся.

Кровь на руках.

Особенно, когда зазвонил мой телефон.

— Это правда?

— Что, правда? — я вздохнул в трубку и вышел на задний двор дома Никсона.

— Комиссия.

Что сказать? Я был пойман между необходимостью защищать семью и в тоже время защитить мою собственную кровь.

— Это происходит. — прошептал я. — Не то, чтобы это имело значение для вас. Это не было частью нашего соглашения.

— Нет. — отрезал он. — Но часть нашего соглашения заключалась в том, что вы предоставите нам любую полезную информацию.

— Полезная информация. — поправил я. — Та, которая поможет сохранить плохих парней за решеткой, а хороших вытащить бесплатно. Так что извините меня за то, что я не собираюсь помогать вам.

— Посмотрим.

— Большой брат всегда такой. — сказал я коротко. — Хорошего дня.

Я засунул телефон обратно в карман и застонал.

Когда все стало так сложно? Выход из дома, решение помочь семье казалось хорошей идеей, но я не рассчитывал, что все настолько серьезно. У меня было слишком много причин, чтобы быть призраком.

И это не имело ничего общего с тем, чтобы не хотеть быть частью чего-то большого, но все связано с наблюдением федералов. Фактически я нарисовал мишень на спине, как только вышел из своей предполагаемой отставки.

И теперь те, кому я задолжал? Они собирались стучать.