Отверженный ??? Часть I

Они заинтересованно обернулись.

Я рассказал о камерах и о том, что полиция не знает кто и когда их установил. Что фактически маньяк, будто режиссер нового формата ток-шоу, выбирал себе жертву в телевизоре. Сначала Миса-чан побледнела и присела на стул, но потом взяла себя в руки. Дате даже ухом не повел, все таки закалка папы-якудзы видна сразу.

– Это логично, – продолжал я. – Здесь его любимый водопой, поэтому он организовал слежку по всей школе. Так он в любой день знал кто и когда задержится после занятий. Спорю, у него даже компромат на потенциальных жертв есть: где живут и как добираются домой, чем обедают, как проводят свободное время…

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, – соврал я.

Да потому что я бы так и сделал! Это же реально круто, – сидишь и смотришь за своей жертвой целыми днями, переживаешь за неё, как в шоу на MTV, а заодно пускаешь слюни, ожидая удобного момента. Если Аоки маньяк с сексуальными наклонностями, то не только слюни.

Это же гениально. Просто, разумно, умно, деликатно. Это чистый кайф для маньяка, – смотреть за ними. И очень удобно к тому же. Я удивляюсь, что он всю школу к чертям вонючим не перебил за два года.

– Так что, выходит, он и правда смотрел за нами, Миса-чан, – подвел я итог. – И намеренно притащил тело в парк.

– Но откуда он знал, что мы пойдем именно там?

– Ответ простой, – он знает, где ты живешь. У него есть доступ к нашим адресам.

Девчонка побелела пуще прежнего.

– Но… зачем он это сделал? – пропищала она.

– Предупредить, напугать, оставить подарок… Я не знаю, – признался я. – Это зависит от его наклонностей и видения мира. Мы можем не понять его логику, пока не знаем, какой он маньяк.

– Икари-сан, с каких это пор ты стал специалистом по убийцам? – заинтересовался Дате.

– С тех пор как мы с Мисой начали распутывать этот клубок, – оправдался я. – Много читаю про них в последние дни.

– Это не все… – вздохнула Миса. – Есть ещё.

– Ещё жертвы? – удивился Дате.

– Хай, – кивнула она. – Пять лет назад была первая волна. Я нашла упоминания о трех исчезновениях, – все девушки второгодки. В местном блоге распускали слухи, что они сбежали втроем. И что их похитили якудза, чтобы устроить съемки фильмов для взрослых… Но я думаю, что это был он. И я полагаю, что в тот год были ещё убийства, но найти о них информацию слишком тяжело, слишком много времени прошло…

– С этим нам поможет только Терада-сан, – произнес я. – Аоки оказался очень плодовитым автором, даже слишком. Мы на его территории, поэтому стоит быть предельно осторожными. Если он выяснит, чем мы здесь занимаемся, то будем в большой опасности. Поэтому после собрания нужно накрыть доску, и ничего не рассказывать даже Джиро и Айке. Никого, помимо присутствующих, в детали расследования не посвящать. Конечно, кроме детектива.

– Нам нужно понять, как были связаны жертвы, которые не работали и не учились в “Татсуко хай”, – сказала Миса. – Пока что это единственная ниточка, которая может нас привести к маньяку.

– И нам нужны данные на всех, кто работал в школе за последние пять лет, – добавил я. – Миса, думаешь сможешь достать?

– Это открытая информация, – кивнула она, – я займусь.

– На этом первое собрание объявляю закрытым, – сказал Дате, а потом добавил. – Я есть хочу.

***

Мы поужинали в “земной бабочке”, что была совсем неподалеку от нашей новой базы, и разошлись по домам. По пути я зашел в “Такку” и купил несколько вещей для моего следующего дела. Перчатки, шапка (на случай если придется натянуть маску), ремень, кепку с длинным козырьком (почему-то у Икари не было ни одной кепки), черное полотенце, бутылку воды и пачку влажных салфеток. В аптеке взял себе ещё обезболивающих, и отдельно пачку сильных снотворных, а также таблетки от тошноты.

Мама-сан удивленно посмотрела на меня когда я вернулся, прикрывая синяки на лице козырьком, но опять ничего не сказала. Все остальное добро я осторожно рассовал в отсеки школьного рюкзака и между учебниками. Завтра после школы я домой не пойду.

План у меня уже был, – ещё днем я покопался в соцсетях и выяснил где живет Каори, и как он проводит свободное время. Сомневаюсь, что после взбучки его потянет на развлечения, скорее к дантисту, поэтому я все ставил на то, что он будет именно дома.

Ха, соцсети делали мою жизнь намного проще. Не иначе, это личная анкета дьявола, куда смертные сами записывают имена. Нет, ну подумать только, они оставляли там всю информацию о себе, начиная от любимой еды, и заканчивая номером телефона. Выяснить их привычки и места обитания совсем не составляло труда.

После подготовки я завалился спать пораньше. Хотел чтобы побыстрее наступило завтра.

Вот только сон был прерывистым и сумбурным. Сначала мне приснилось, что я лежу на настоящей кровати. О да… Она была мягкая и упругая, как задница у порнозвезды. Я так скучаю по нормальной постели! Кто бы мог подумать, что я стану таким привередой. (Значит, под дождем на свалке спал как сурок, а теперь посмотри, мучается он!)

А вот я совсем маленький иду с мамой в книжный магазин. Какой-то праздник, день города или что-то вроде… Мы с ней ругаемся, и она бросает мне в голову мандарин. Очень больно, – я не знал, что мандарины такие жесткие. Лоб болит, но я терплю и волочусь за ней, как теленок, только и шмыгая носом.

Вот я в книжном, поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Но почему-то я опять взрослый, мамы нет, а я голый. Стыдливо прикрывая перед и тыл, я продолжаю подниматься, а там за столами сидят некие леди и джентльмены, и начинают осыпать меня овациями. Я бегу в уборную, мои вещи при мне, в руках! Нужно лишь одеться, но вместо уборной, я попадаю на зеленую равнину.

Миг, и я скачу на своем любимом единороге, все ещё без портков, но счастливый до одури, а сзади за мной гонятся танки и почему-то огромный динозавр.

Ещё миг, и я на приеме у психотерапевта. Её отыгрывает Марина-сенсей, и томным голосом рассказывает мне, что мое подсознание пытается подать мне сигнал.

– Это чистый фрейдизм, – говорит она. – Поэтому тебе снится мама, а после ты оказываешься обнаженным на единороге. Ведь сам единорог – это символ твоего мужского начала.

С этими словами она показывает мне кулак, как символ моего мужского начала.

Я пытаюсь сказать, что единорог – это просто единорог, и он офигенный, но она меня не слушает.

– Но меня эта картина, с единорогом, признаюсь, безумно заводит, – исповедуется Марина-сенсей, срывая с себя блузку и бросаясь на меня грудью, как солдат на амбразуру.

Я резко проснулся от боли в боку. Да что за…

Сон ни в одном глазу, и неудивительно. С такими видениями… я скоро подушку начну бояться.

Нужно что-то предпринять.

Два часа ночи, мама, должно быть, спит. Я прокрался на кухню, принял таблетку обезболивающего, запил его маминым саке из бутылки. Потом вернулся в комнату, проглотил снотворное. Ну все, теперь я буду спать как убитый.