Отверженный VI: Эльфийский Петербург

— Да не убивал я твоего деда! — в сердцах воскликнул Романов. — Я просто уже не знаю, что надо сделать, чтобы ты мне поверил. Что мне теперь на ментальное сканирование идти?

— Я Вам верю. Отец нет.

— Ты просто пойми, останься твой дед в живых, это было бы мне только на руку. Я бы стал императором, а его помиловал. И вот этого всего вообще бы не было.

— А может, деда убил кто-то, кто хотел Вас с отцом поссорить? — предположил я.

— Думаешь, ты первый кому в голову пришла эта мысль? — ответил Романов. — Но не было ни у кого такой возможности. Он сидел один в камере, как и его сообщники. Это чистое самоубийство!

— Но зачем это деду?

— Вот за всем этим. Чтобы твой отец и остальные эльфы, думали, что я убил твоего деда, и принялись мстить.

— Думаете, дед был на такое способен? — спросил я на автомате, понимая при этом, что дед был способен.

— Либо адвокат как-то замешан, — сказал Романов. — Он единственный, кто навещал всех четверых. Но адвокат исчез сразу же, его не допросить.

— Мне кажется, единственный способ предотвратить войну — доказать отцу, что это не Вы убивали деда, — сказал я.

— Но для этого надо найти адвоката. А он спрятался где-то в Петербурге и уже полтора года не объявлялся, может, его уже и в живых нет.

— А вот здесь, думаю. Бабушка сможет помочь. Я поеду к ней и поговорю.

— Поезжай сегодня. Это очень важно.

— Прямо отсюда и поеду, — сказал я. — Но прежде я хочу вам с Иваном Ивановичем кое-что рассказать. Мне кажется, это тоже важно.

И я рассказал про разговор с Аней на арене и про нашу с ней несостоявшуюся встречу. Со всеми подробностями.

— А почему ты не сказал нам об этом вчера? — удивился Милютин. — Уже второй раз ты выдаёшь информацию порциями. Как это понимать? Ты нам не доверяешь?

— Я хотел поговорить с Аней, выяснить, что к чему, а потом всё рассказать, вдруг бы там какая-то ерунда оказалась?

— Ерунда? — мрачно сказал Милютин, и по его голосу было заметно, что он разозлился. — Ты считаешь ерундой то, что эта девчонке не удалось стереть воспоминания, и она могла кому угодно разболтать ценную информацию? Мы тут гадаем, кто из наших товарищей мог оказаться предателем, а возможно, про Яроша уже половина Кутузовки знает!

— Иван Иванович, ну не стоит так эмоционально реагировать, — вступился за меня кесарь. — Роман об этом узнал лишь вчера. Главное, что сейчас он нам всё рассказал.

— Я виноват и признаю это, — сказал я. — Но Вы не правы, если считаете, что Аня могла разболтать про Яроша всей Кутузовке.

— Она тебе сказала, что ей грозит опасность? — спросил Милютин.

— Сказала.

— А теперь подумай, кому она сдалась?

— Не знаю, — ответил я.

— А ты подумай.

— Вы хотите сказать, что Аня могла кому-то проболтаться о Восточном и о Яроше, а теперь её могут убрать, чтобы скрыть это?

— Ты сообразителен не по годам, — съязвил Милютин.

— Иван Иванович! — снова прервал наш разговор кесарь. — Я думаю, Роман уже осознал, что вчера ему стоило нам сразу рассказать про Васильеву, но всё же признайте, что мы бы уже ничего не успели сделать. Поэтому давайте примем ситуацию как есть и начнём искать девочку. Не вовремя это всё, конечно, но возможно, это поможет нам найти того, кто сорвал спецоперацию.

— Что ж, давайте искать, — согласился Милютин. — Больше ничего не остаётся.

— В академии её сегодня не было, я всё там обошёл, — сказал я.

Иван Иванович тяжело вздохнул, достал мобильный и набрал номер, как только на другом конце приняли звонок, генерал КФБ выпалил в микрофон:

— Филипп Александрович, добрый день! Милютин беспокоит. Скажите, как бы мне встретиться с Вашей дочерью? Нам нужно задать ей пару вопросов, на нейтральные темы, чтобы проверить, как держится блокировка закрытых воспоминаний. Это стандартная процедура, её положено проводить в течение месяца после блокирования. Можем сделать это у вас дома или в академии, Анна даже не поймёт в чём дело.

Милютин ненадолго замолчал, видимо, слушал ответ, после чего сказал:

— Надеюсь, она хорошо отдохнёт. А не подскажете, как скоро она вернётся? Отлично, тогда через две недели я Вам ещё раз позвоню.

Иван Иванович убрал телефон в карман и заявил:

— Молодая графиня вчера вечером на две недели уехала с женихом в Париж.

— Очень в этом сомневаюсь, — произнёс кесарь.

— Я тоже, — сказал Милютин. — Но у меня сложилось впечатление, что граф Васильев в это верит.

— А давайте я позвоню Глебу? — предложил я. — И узнаю, где он.

— Я сейчас готов поставить миллион против сотни, что у него отключён телефон, — усмехнувшись, сказал Романов. — Но попробуй.

Я быстро достал телефон, набрал номер Глеба и под улыбки Романова и Милютина прослушал сообщение о том, что вызываемый абонент недоступен.

Глава 5

Денис Гордеевич Жилинский не любил гольф. Страдающему лишним весом эльфу не нравилось ходить по полям и размахивать клюшкой. Ни азарта гольфистов, ни их восторга при виде того, как маленький белый мячик закатывается в лунку, он не разделял. Но виконт Карингтон был ярым поклонником гольфа и любителем назначать деловые встречи в гольф-клубе. При этом британский консул считал, что просто пообедать в ресторане клуба недостаточно, нужно было провести совместную игру. Это, по его мнению, сближало джентльменов и помогало им научиться лучше понимать друг друга.

Жилинский придерживался иного мнения, но был вынужден раз в неделю составлять виконту компанию и тратить несколько часов жизни на нелюбимую игру, чтобы иметь возможность после этого, в течение часа в ресторане клуба обсудить с британским консулом текущие дела. По традиции Денис Гордеевич вознаграждал себя за мучения на поле рюмочкой холодной водки под горячий борщ.

— Хорошие новости, граф! Это, действительно, хорошие новости, — сказал виконт, после того как Жилинский рассказал ему об ультиматуме, выставленном петербуржскими эльфами федеральным властям. — Теперь главное, чтобы Седов-Белозерский принял необходимое решение, когда эти три дня пройдут. Как думаете, у него хватит духу?

— У него не останется выбора, — ответил Жилинский. — По сути, решение принято. Осталось лишь дождаться и дать команду. Всё готово, и все знают, какой ответ придёт из Новгорода. И если в этой ситуации у Николая Константиновича не хватит решимости воплотить в жизнь наши планы, то найдётся кому это сделать.

— Тогда ждём и смотрим, — сказал консул. — И очень надеемся, что Петербург рано или поздно примет помощь Британии. Вы ведь понимаете, что без неё будет трудно добиться выполнения поставленных вами задач.