Отверженный. Дилогия

– А что за знак?

– Когда опять пятна по телу пойдут – это и будет знак.

– А по-другому нельзя? – испуганно воскликнул Егор.

– Нет. По-другому нельзя. Будет немного неприятно, болезненно, но это самый надёжный вариант.

– Немного неприятно? – возмутился Егор. – Немного?

– Не бойся, в следующий раз пятна сначала будут поменьше. И чем быстрее позвонишь, тем быстрее они пройдут. Но если забудешь номер или потеряешь телефон, или не захочешь звонить, или не сможешь по какой-либо причине, то сам понимаешь – тебе конец.

– Понимаю.

– Ну вот и отлично, если понимаешь! – сказал Глебов. – А теперь иди и живи своей обычной жизнью. Теперь мы тебя действительно отпускаем.

– Ты где живёшь-то? – спросил Милютин.

– В основном в Туле, – ответил Егор. – Часто в Москве бываю. Иногда в Новгороде.

– То есть, твоё нахождение в столице не вызовет подозрений у твоих работодателей?

– Нет.

– Тогда в течение трёх дней никуда не уезжай.

– И не вздумай спрятаться или убежать, или что хуже, обратиться к магам за помощью, – добавил Глебов. – Снять это нельзя, а усугубить можно.

– Да понял я всё, – пробурчал Егор, расчёсывая руку.

– Тогда не будем тебя больше задерживать, – сказал Родион Степанович. – Пей воды побольше сегодня.

Милютин вызвал охрану, и Егора увели. Когда соратники кесаря остались в кабинете вдвоём, Иван Иванович спросил:

– А это точно никак нельзя снять?

– Совершенно точно, – ответил Родион Степанович. – Чёрная кровь – уникальное заклятие. От него нельзя спрятаться, и его нельзя снять. С ним вообще ничего нельзя сделать. Потому что оно лежит не на Егоре, а на его крови, которая находится в этой хрустальной бутылочке.

Глебов взял сосуд с кровью, повертел его в руках и продолжил:

– Егор чист. Абсолютно! Пока мы не воздействуем на его кровь, ни один маг не сможет ничего заподозрить, обнаружить и соответственно, как-либо ему помочь. Но кровь Егора, что в нём, что в этой бутылочке – одно целое. И эту связь нельзя разрушить. Она просто есть, и всё. И воздействуя на кровь в бутылочке, мы воздействуем на всю кровь этого бедолаги. И что самое интересное – ему в эти моменты ничем нельзя помочь. Вообще ничем. Даже сильнейшие лекари максимум, что смогут сделать – это лишь немного облегчат боль. Когда Александр Петрович мне про это рассказал, я уже был поражён, но теперь, когда мы это испытали в деле, я просто в шоке от эффективности чёрной крови.

– Да уж, и эффективно, и судя по пятнам на теле Егора, эффектно, – согласился Милютин. – Весьма необычный способ принуждения к сотрудничеству. Я раньше про такое даже и не слышал. Кстати, позвольте спросить, Вы вроде бы на три капли меньше белой жидкости накапали, чем чёрной, это специально?

– Так и есть, – ответил глава администрации кесаря. – На три меньше. Завтра их добавлю. А пока путь терпит. Воспитательный эффект надо закрепить. Главное, завтра не забыть эти три капли добавить.

Глебов рассмеялся, а Милютин с задумчивым видом прошёлся по кабинету и произнёс:

– Знаете, Родион Степанович, мне как-то неожиданно расхотелось сдавать кровь для анализов на следующем плановом медосмотре.

– Прекрасно Вас понимаю, Иван Иванович, – ответил Глебов и улыбнулся. – И поспешу успокоить – для чёрной крови нужно не менее ста миллилитров. Поэтому анализы можете сдавать, не переживая. А вот на донорство, полагаю, Вас уже не уговорить, как, впрочем, и меня. Признаться, мне самому жутковато, когда я вижу, насколько просто это всё работает. Исполнителю даже не надо быть одарённым. Весь необходимый навык – уметь пользоваться пипеткой и считать до двадцати.

– Я, вообще, был уверен, что магия крови – это что-то из области легенд. После возвращения Силы ни один одарённый не мог на практике доказать, что он владеет этой магией. Шарлатаны, конечно, были, куда уж без них. Но я не слышал, чтобы существовал хотя бы один действительно практикующий маг крови.

– Один точно есть, и мы с Вами теперь это знаем. И разумеется, не будем никому об этом рассказывать.

– Раз магия крови не выдумки, то, скорее всего, не один, – предположил Милютин.

– Может, и не один, но я не думаю, что их много, – возразил Глебов. – Это действительно очень старая практика. И даже в девятнадцатом веке о магах крови ходили уже лишь легенды. По крайней мере, на Руси. И если кто-то практиковал магию крови, то делал это втайне. А во многих странах она вообще была запрещена.

– Как же тогда Александр Петрович её изучил? Неужели слухи о тайном архиве Романовых, который они собирали со времён Екатерины Великой – правда? Слышал, он был утерян во время Октябрьской революции, а в нём были уникальные заклятия, редкие практики и артефакты.

– Я не знаю, что было утеряно, а что нет, – сказал Глебов. – Верю я лишь тому, что вижу. А совсем недавно я своими глазами видел, как работает чёрная кровь. Из этого и делаю выводы. Но сейчас меня больше волнует другое – мы этого Егора сломали, но что дальше? Как мы будем его использовать? Засунуть жучок и перехватить всю группу? Но мы лишь спасём очередную партию детей. А нам надо выйти на ранее похищенных. Заставить Егора незаметно навесить жучков на детей, а потом отследить, куда их отвезут? Это опасно. И жучка, и метку легко найти при элементарной проверке. Подвергать такому риску детей мы не можем. Их явно будут проверять. Там не дилетанты работают, раз мы уже столько времени не можем их поймать.

Глава столичного департамента КФБ внимательно выслушал руководителя администрации кесаря, немного подумал и сказал:

– Есть у меня, Родион Степанович, одна задумка.

– Какая?

– Безумная. И я пока не готов о ней говорить, уж прошу простить меня. Сначала мне нужно съездить в Москву, кое-что там прояснить, затем по итогам поездки переговорить кое с кем в Новгороде, и если всё срастётся, то мы сможем организовать уникальную спецоперацию. Думаю, уже завтра вечером я смогу Вам что-либо сообщить по этому поводу.

– Что ж, Иван Иванович, мне остаётся лишь пожелать Вам удачной поездки и с нетерпением ожидать завтрашнего вечера.

*****

Несмотря на нашу с Милой яркую вечернюю и ночную программу, я постоянно вспоминал встречу с дядей. Как бы я ни хотел отделаться от мыслей о доме и семье, как бы их ни прогонял, они постоянно возвращались. Стоит ли говорить, что утром, едва открыв глаза, я сразу же подумал, что надо позвонить маминому брату?

Мила так сладко спала, что мне стало жалко будить её разговором – я осторожно, чтобы не разбудить девушку, встал с кровати, нацепил штаны и майку, взял телефон и вышел в коридор. Даже умыться забыл. Посмотрел на экран телефона. Часы на нём показывали без четверти девять – вполне можно было звонить. Я достал из кармана визитку и набрал номер. Дядя Володя ответил почти сразу.