Ответ знает только ветер

— Пойду с тобой, погляжу, как ты стряпаешь, — сказал Клод.

— И правильно сделаешь, — бросила Паскаль через плечо. — Надо же молодой парочке хоть немного побыть вдвоем. Мы пошлем вам еще два джин-тоника на аперитив, о’кей?

— О’кей, Паскаль, — сказал я.

Анжела опустилась на скамью рядом со мной.

Я обнял ее одной рукой. Яхта опять взяла курс в открытое море.

— Ну, разве они оба не прелесть? — спросила Анжела.

— Прелесть.

— И ты счастлив, Роберт?

— Ужасно счастлив, — ответил я и прижал ее к себе.

— Это замечательно, — сказала Анжела. — Просто чудесно. Мне так хочется, чтобы ты наконец почувствовал себя счастливым.

— Ты с легкостью можешь этого добиться, — сказал я и почувствовал соленую морскую воду на губах. — Да ты уже и добилась.

— Я добьюсь еще большего, — улыбнулась она.

Встречным курсом двигалась большая яхта, и волны, поднятые ей, ударили в борт «Шалимар»; она начала подпрыгивать и качаться, а я крепко сжал Анжелу в объятиях.

23

Итак, я держал в руках трос, а Пьер — его конец, и когда он подогнал шлюпку достаточно близко к причалу, он выпрыгнул и подтащил шлюпку, а потом помог Анжеле и мне выйти на берег. Он сказал, что побудет здесь вместе со шлюпкой еще какое-то время, немного поплавает, так что мы можем не особенно торопиться.

В отдалении стояла на якоре «Шалимар». На крыше капитанской каюты лежала нагишом невидимая отсюда Паскаль, а в большой каюте внизу — Клод. У них был послеобеденный сон. Было очень жарко, но здесь веял ветерок, и жара не так чувствовалась.

На Анжеле был светло-зеленый брючный костюм и туфли того же цвета. Она взяла меня за руку, и мы пошли от причала прямо к огромным полуразрушенным воротам. Этот остров Сен-Онора был не больше полутора километров в длину и, наверное, полкилометра в ширину. Здесь было великое множество алепских сосен и эвкалиптов, роз, мимоз, маргариток и гладиолусов.

— Я люблю приезжать сюда. И всегда взбираюсь на башню крепости, — сказала Анжела. — Я написала здесь уже уйму картин. Ты знаешь, что в течение столетий Канны принадлежали этому острову, а не наоборот? В сущности, Канны выстроены людьми, приплывшими с этого острова полторы тысячи лет назад.

Мы вошли в ворота, на которых было высечено: «Аббатство», и двинулись по длинной эвкалиптовой аллее.

— Острова называются Лерен потому, что на том, что побольше, когда-то находился храм, посвященный Леро.

— Кто это — Леро? — спросил я.

— Греческий бог, вроде Геркулеса, — сказала Анжела. — Мне кажется, что-то около четырехсотого года нашей эры святым Онора здесь был основан монастырь — ты его уже видишь. — Мы еще некоторое время шли, держась за руки, и говорили по-немецки. Когда мы были одни, мы всегда говорили по-немецки, при людях — по-французски.

Левая нога начала побаливать, но я не обращал внимания. Я ни на что не обращал внимания, когда Анжела держала меня за руку, шла рядом и я слышал ее голос.

Мы дошли до конца аллеи и оказались перед монастырем. Я заметил, что часть его была реставрирована весьма неудачно, только обходная галерея вокруг монастырского двора сохранилась в своей первозданной красоте. В запущенном парке я увидел остатки разных памятников и одну римскую полуколонну. Два монаха в белых рясах — один маленький и толстый, другой высокий и тощий — играли в бадминтон. Они со смехом носились по двору, отбивая волан. Толстяк обливался потом и тяжело дышал. Заметив Анжелу, они тотчас подошли к нам и вежливо поздоровались. Анжела пожала им руки и представила меня, я тоже пожал им руки; монахи были очень рады Анжеле.

— Мадам — такая красавица, — сказал толстяк. — Ради нее миндальное дерево цвело бы каждую неделю.

— При чем тут миндальное дерево? — недоуменно спросил я.

Тощий монах объяснил:

— Согласно легенде, у святого Онора была сестра, святая Маргерит. В свое время она поселилась вместе с другими молодыми христианками-девственницами на другом островке, теперь носящем ее имя. Она очень любила своего брата. Но святой Онора не разрешал женщинам ступать ногой на его остров. А сам посещал сестру очень редко — всего раз в году. И сказал сестре: «Как только зацветет миндаль, я к тебе приеду». Сестра, сильно любившая брата, молилась Богу, чтобы он сотворил чудо, и Всемогущий заставил миндальное дерево цвести каждый месяц, так что святой Онора мог навещать сестру каждый месяц — не нарушая клятвы. Но если бы он увидел мадам…

— То не стал бы святым, — закончил я. — Вроде бы не к лицу благочестивым монахам такие разговорчики. — Оба монаха только засмеялись. А толстяк сказал: «Минуточку». — Он убежал и скрылся в монастыре. Словно белый шарик покатился по красной песчаной дорожке.

— Вы, конечно, хотите показать мсье крепость, верно, мадам Дельпьер? — спросил тощий монах.

Анжела кивнула.

— Внутрь монастыря я не могу вас пригласить. За прошедшие века он очень обветшал. Под конец здесь жили всего четыре монаха. Потом остров был продан на аукционе. Его покупали потом очень разные люди — актриса Сенваль, первая исполнительница роли графини в «Свадьбе Фигаро» Бомарше, потом епископы из Фрежю, потом доминиканцы, и наконец — цистерцианцы.

Толстяк бегом вернулся к нам. В руках он держал зеленую бутылку.

— Для мадам и мсье, — сказал он. То был ликер «Лерина», изготавливаемый самими монахами. — Мадам написала несколько картин с видами острова, монастыря и крепости и подарила их нам. Мы повесили эти картины в самых красивых помещениях монастыря, — сказал толстячок. — Мадам может получить столько бутылок нашего ликера, сколько захочет.

— Спасибо, — сказала Анжела. — Давайте сейчас выпьем все по глоточку… Только как вынуть пробку?

— Об этом я тоже подумал, — сказал толстячок и вытащил из кармана рясы складной ножик со штопором. Он откупорил бутылку, и мы по очереди отхлебнули прямо из горлышка. Первой приложилась Анжела, за ней я. Ликер был терпкий и очень приятный на вкус. Тощий монах приподнял бутылку и торжественно возгласил: «Пью за то, чтобы вам обоим выпало вкусить мир и покой».

— Спасибо. — Я вынул из бумажника банкноту. — Не знаю, могу ли я пожертвовать небольшую сумму монастырю…

— Можете, — радостно закивал головой толстяк. — Конечно, можете, мсье. Мы не богаты. И благодарим вас. Желаем приятно провести этот день.

Мы опять пожали друг другу руки, и мы с Анжелой двинулись дальше. Боль в левой ноге усилилась. Я остановился и поглядел назад. Монахи улыбались и махали нам руками. Я тоже помахал им. Другой рукой я держал бутылку.

— Вот это и есть крепость, — сказала Анжела. — Она была расположена совсем рядом с монастырем. Монахи всегда укрывались в крепости, если видели, что к острову приближаются чужие корабли. Это здание было построено в 1100 году для защиты от пиратов. Ты сам видишь, крепость — не замок, а крепостная башня.