Ответная месть

Поскольку Нилсон все еще пытался понять, отчего это жизнь проделывает с ним порой весьма злые шутки, спокойствие Пински перед лицом любых невзгод вдруг оказалось для него источником, из которого он черпал силы. Уверенность в том, что Пински знает, как и что делать, давала ему возможность сконцентрироваться и использовать в должной мере собственные способности. Получилось как раз то, на что рассчитывал Страйкер, предложив сделать этих полицейских напарниками.

— Вместе они будут олицетворять собой здравый смысл, озаряемый вспышкой молнии, — сказал он капитану Клоцману. — Поверьте мне — они сработаются.

Они сработались.

Этим четверым (по необходимости к ним подключались и другие полицейские) было поручено возглавить поиски убийцы. Все сведения, советы, подозрения и слухи, собранные тысячами полисменов и сыщиков в городе, поступали к ним. Копии всех протоколов и деловых бумаг, имеющих к этому отношение, направлялись им. Анонимные звонки и всяческие «добровольные признания» сообщались им. Жалобы и возмущенные заявления граждан переадресовывались. К ним поступали вопросы газетчиков, публики, других работников полиции. Эти вопросы и требования валились на них и снизу, и сверху, и со всех сторон.

И с любым новым убийством давление увеличивалось.

Страйкер и Тос прошли в полицейское отделение, чтобы продолжить беседу с капитаном Корса и просмотреть все задания и рапорты полицейского Ентола за несколько последних недель. Нилсон и Пински остались на автостоянке. Они наблюдали, как коронеры унесли то, что осталось от детектива Ентола, и Пински, размышляя, снова заговорил о том, что уже навязло у них на языке с тех пор, когда они заговорили об этом впервые:

— Если это случайность, то мы завязнем в нашем расследовании, не так ли?

— Еще бы, — проговорил Нилсон, яростно занося в блокнот описание места происшествия.

— Так давайте не будем считать это случайностью.

— Согласен с таким предложением, — пробормотал Нилсон. Пински пристально смотрел на фотографов, упаковывающих свое снаряжение.

— Начинали мы с трех выстрелов, произведенных с дальнего расстояния. Теперь вот четвертый — с близкого расстояния.

— Ну и что? — спросил Нилсон, продолжая писать.

— Можно предположить, что первые три жертвы были убийце незнакомы, а с четвертым они были дружны.

— Ничего себе друг! — Нилсон перестал писать и взглянул на Пински.

— Ну, допустим, просто знакомы, — уступил Пински.

— Может быть и так. Но, возможно, и наоборот — трех первых он расстрелял с дальнего расстояния, потому что боялся быть узнанным, а четвертого — с близкого, потому что они совершенно не знали друг друга, — предположил Нилсон и закрыл, наконец, свой блокнот.

— Думаю, лучше нам начать с беседы с напарником Ентола — как его зовут?

— Собелл, — сказал Пински. — Я его знаю — хороший парень. Должно быть, его здорово потрясло все это.

Нилсон взглянул на него с некоторым любопытством:

— А ты сильно был бы потрясен, если бы меня вот так пристрелили?

Пински посмотрел на него и задумался.

— Наверно, я минуту-другую был бы в шоке, — наконец предположил он.

— Так долго? — Нилсон удивленно поднял брови.

— А меня бы оплакивал ты долго? — в свою очередь поинтересовался Пински.

— Целый год ходил бы в черном, — искренне признался напарник.

— О! Вот здорово! Тебе же идет черное.

— Сам знаю, — ухмыльнулся Нилсон. — Может быть, пройдем в помещение и посмотрим, чем там заняты остальные? Мы можем обменяться впечатлениями и мнениями, а затем посмотреть, что выдал нам компьютер. Как я рад был бы обнаружить, что и жертвы, и убийца когда-то в детстве жевали вместе одну и ту же жвачку. Говорю тебе откровенно, Нед, все это порядком подействовало на меня. Я все время ощущаю некое горячее пятно на своем затылке как будто там укреплена яркая светящаяся мишень для стрельбы.

Пински согласно кивнул.

— Паршивое дело, как сказал бы Шерлок Холмс, — пробормотал он и неуклюже потащился следом за Нилсоном.

3

Собелл оказался лысеющим человеком с пышными усами над тонким ртом. Он сидел за столом, тупо уставясь на порванный журнал записей и на старенькую пишущую машинку. Он поднял голову, когда Пински и Нил-сон подошли к нему. Нед Пински окинул быстрым взглядом его мрачное лицо и поникшую фигуру и сразу понял, в каком он состоянии.

— Хэрри, — проговорил он, — как дела? — и присел на край стола.

Собелл взглянул на него.

— Это я обнаружил его, Нед. Я увидел его машину, пошел туда и нашел его. Я узнал его куртку. Боже мой! Его куртку, а не его самого! Я думал, что знаю, каково это — потерять человека. Мы видим это почти каждый день, не так ли? И все-таки не так. Я все еще не могу осознать, что Фила нет в живых. Я сижу здесь, но внутри я мертв. Я не понимаю, откуда берется каждый мой вздох, как я еще дышу? Мне кажется, вот этот вздох последний: все — я умер. Но я еще дышу. Ничего со мной не происходит, я вдыхаю и выдыхаю…

— Не принимай так близко к сердцу, Хэрри… — попытался утешить Пински.

— Он был хорошим парнем, — отозвался Собелл. — Мы, конечно, всегда так говорим об умерших, но Фил действительно был хорошим человеком. Он был добрым, понимаешь? Его все любили. Я любил его как брата, мы работали вместе лет десять, пожалуй… А я смог узнать только его проклятую куртку!

И Собелл разрыдался.

— Он ничего не говорил перед этим? — спросил Нил-сон. — Что-нибудь о снайпере или о чем-то подобном?

— Ничего такого, кроме того, что говорили мы все: почему мы никак не поймаем этого ублюдка и тому подобное. — Собелл взглянул на Нилсона. — Ну а вы как?

— Мы стараемся, — вздохнул Нилсон. — Но это нелегко, сам понимаешь. Ты ведь все знаешь…

— Я знаю только, что сегодня погиб Фил, — жестко проговорил Собелл. — И я знаю, что первый парень погиб несколько недель тому назад.

— Да, но только на прошлой неделе кому-то пришло в голову связать между собой эти убийства и поручить нам расследование, — сказал Пински. — А мы теперь словно в гору карабкаемся — а камни сверху беспрестанно летят нам в лицо. Мы ищем взаимосвязи, надеемся отыскать что-то похожее…

Лицо Собелла скривилось, как от боли:

— Тогда, получается, вам повезло — еще один парень пристрелен — вот вы и отыскали что-то похожее.

— Я не это имел в виду, — возразил Пински.

Собелл с шумом опустился в кресло и потер лицо, смахнул ладонями слезы.

— Я знаю, что ты не это имел в виду. Я знаю, какова ваша работа. Могу представить, с какими трудностями вы сталкиваетесь. Но, Христа ради, почему — Фил?

Пински окинул взглядом комнату. В обычное время полицейский участок, когда дело идет к полудню, бывает заполнен людьми — крик, споры. В полдень здесь кипит жизнь. Сейчас же в участке было необычайно тихо: все разговоры велись на пониженных тонах. Теперь здесь поселилась скорбь. Ушел не просто человек — ушел из жизни собрат. Каждый телефонный звонок, казалось, как ножом располосовывал тишину. Офицеры в форме и в штатском сновали туда-сюда по своим делам, но лица были сумрачные, все были напряжены.