Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
Суть пытки заключается в следующем — на рот и нос повязывается тряпка, после чего голова пытуемого фиксируется и в рот — тонкой струйкой льется вода. Нормальной реакцией человека является выплюнуть воду — но тряпка не дает этого сделать и вся вода попадает в желудок или в легкие. А вода в легких — вызывает сильную боль и панику. Для неподготовленного человека — двух-трех литров достаточно, чтобы заговорить. Самые стойкие — обычно выдерживают ведро — полтора. Но говорить — начинают все.
Американец лопнул почти сразу. Хватило одного ковша и еще немного.
Да, он Реймонд Энтони Обан. Да, он работает в Лэнгли помощником директора национальной разведки.
Да, он приехал
Да, у него была цель организовать бандитские нападения в центре Багдада, в том числе и на конференцию глав государств. Да, для этого он должен был использовать контакты ЦРУ в бандитской и террористической среде — в том числе с отрядами Аль Каиды в Ираке и Фронтом аль-Нусры (Фронтом Призыва). Да, конечной целью всего этого является убийство глав государств, в том числе президентов России и Ирака во время встречи…
Да, у них уже есть люди в Ираке чтобы организовать это нападение. И он приехал для того, чтобы координировать работу с ними.
Рей Обан, помощник директора национальной разведки США — сидел прикованным к стулу где-то в Ираке, в грязной и мрачной темнице и думал, что будет дальше…
Он понимал, что потерял контроль над собой — ощущение воды в легких было самым страшным из всех, которое он переживал в жизни. В восемь лет — он едва не утонул в бассейне и с тех пор страшно боялся воды… вода изменчива, она не дает опоры и поглощает тебя целиком. Его учили, как выдерживать длительные допросы, в том числе с применением насилия. Эта техника была отработана американскими летчиками во вьетнамском плену — знаменитый Ханой Хилтон, спецтюрьма особого режима. Если тебе невмоготу терпеть — дай кусочек информации, но самый маленький, какой только возможно. Тем самым — ты выиграешь немного отдыха и придешь в себя. Потом, как только тебе снова станет невмоготу — еще. Потом еще.
Времена Ханой Хилтона возвращались. И от того — он испытывал горечь и ужас. Снова — злобные дикари пытают посланцев свободы. Все вернулось на круги своя, и десять лет иллюзий, когда они думали. Что окончательно, навсегда победили — рассеялись как дым. Теперь они не узкоглазые, теперь они носят бороды и их глаза блестят оловянным блеском от ненависти — но суть все та же. И точно так же — за спиной этих дикарей стоят русские. Такие же безжалостные дикари как эти — но сумевшие овладеть всеми достижениями прогресса и от того — еще опаснее дикарей. Русские. Русские — всегда у них на пути. Всегда на пути свободы…
Он купил себе время, но купил его дорогой ценой. Выболтал много — но почти ничего ценного. Главное — он не назвал ни одного имени… он не все их знал, но и те, что знал — не сдал. Пока. Русский немного поспит, послушает запись — и поймет это. Он вернется и набросится на него, вырывая остатки его знаний…
И все-таки кое-что опасное — он сказал. Настолько опасное, что может и сам русский не поймет, насколько это опасно. Но может быть — что и поймет.
Он поднял голову. За стальной дверью — шел разговор, причем громко
— Как этот неверный?
— Он все рассказал, Хаким — паша. Русский пошел отдохнуть.
В голосе охранника слышалось торжество
— Эта свинья раскололась тут же. Русский правильно сказал — внутри они слабые. Наши в Гуантанамо намного крепче…
— Я хочу его видеть.
Хрипловатый, начальственный голос. Голос второго грубый — но в то же время извиняющийся
— Русский сказал никого к нему не пускать, Хаким — паша.
— А я тебе не командир?!
— Но Хаким — паша…
— Клянусь Аллахом, ты будешь сидеть в
карцере и будешь сидеть там очень долго, если не будешь мне повиноваться. Открывай!— Слушаюсь, Хаким — паша…
Хруст замка. Лязг засова…
— Он привязан Хаким паша…
— Клянусь Аллахом, ты слишком много болтаешь. Если бы он и не был привязан — смог бы мне навредить этот слизняк?
— Конечно нет, Хаким-паша…
В глазах после пытки — плавали какие-то круги. Он с трудом различил двоих — одного, в черной куртке с короткой, окладистой бородой, и другого, в некоем подобии военной формы с автоматом и разгрузкой.
— Грязный слизняк… Просто поверить не могу, что они ступали по нашей земле как хозяева.
— Иншалла, этого больше не будет.
— Русский сказал, скоро мы — пойдем по их земле войной…
— Ключи у тебя?
— Да, но…
Обан различил резкое движение и два хлопка. Второй, в военной форме — повалился на пол, гулко стукнул автомат…
Первый — побежал к двери и закрыл ее. Затем — подбежал к трупу, обыскал его, накинул на шею ремень автомата. Звякнули ключи.
— Потерпи….
Шелкнули наручники. Опустившись на колено, неизвестный расстегнул кандалы.
— Идти можешь? Говори со мной, амрикай.
Обан оперся о край стола — и в следующий момент его вырвало, вода, которой он нахлебался — рванулась зловонным потоком…
— Надо уходить, амрикай… Посты проверяют каждые полчаса. Поднимут тревогу и нам уже не уйти…
— Кто… ты
— Это неважно. В Ираке помнят добро, амрикай…
Обан попытался идти. Чуть не упал — но неизвестный — ловко подхватил его.
— Осторожно. Нам надо попасть на время намаза. Тогда мы сможем выйти из здания и сесть в машину. У меня есть намазы в мобильнике… [161]
— Где… мы?
— Аль-Азизия, амрикай. База спецназа. Они привезли вас сюда.
— Господи…
— Вы не первый. Они убили здесь стольких, что не сосчитать. Они хуже федаинов. [162] Вам повезло — вас они вряд ли бы оставили в живых…
Иракец — поднял американца, закинул руку на плечо и потащил к двери.
161
Есть специальные мусульманские мобильные телефоны, которые включаются во время начала каждого намаза и поют азан, чаще всего — записанный на аудио азан с мечети Аль-Харам в Мекке
Нахин сильно искаженный урду с примесью арабского. Разговорный язык гастарбайтеров из Пакистана которые работают на Аравийском полуострове. Этому языку лет пятьдесят, он родной как минимум для тридцати миллионов человек. Один из рабочих языков Аль-Каиды.
162
Федаины Саддама — молодые отморозки типа хунвейбинов, известные своей жестокостью.
По Фаренгейту
— Пошли, амрикай, надо спешить…
— Американец. Здесь… еще один американец. Еще… американец.
— Ему ничем не помочь. Он в другом блоке. Я не смогу вытащить… вас двоих.
— Я должен… его видеть. Иначе я… никуда не пойду.
— Ты… дурак, амрикай…
— Я… должен… его видеть. Иначе я… никуда не пойду.
Иракец — согласился с американцем и потащил его по коридору. В правой руке — он держал пистолет с глушителем.
В небольшом коридоре — тускло горел свет. На стуле — сидел иракец, в форме гвардии, он слушал музыку через CD-плейер и отстукивал ногой ритм. Услышав движение, он повернулся.