Ответный удар. Дилогия

Его путь в Ирак — был долгим и сложным. Он вылетел в Дубаи рейсом из Франкфурта — в Германии он находился в соcтоянии stand by — боевой готовности. В Дубае — он сменил документы и вылетел в Карачи по документам на имя Николаса Норта, британского подданного, инженера. В Карачи — он пересидел три дня, немного пообвыкся — и еще раз сменив документы, вылетел в Басру по документам на имя Хасана Талаля, родом из Хомса, гражданина Сирии. Во время сирийской войны — многие архивы были утрачены или сознательно уничтожены, а часть документов и даже бланков документов — попала в руки иностранных спецслужб. Нобл — бывал в Сирии, был знаком с местным диалектом арабского лучше, чем с другими. Так что — это было лучшее прикрытие из возможных. Басра — была на статусе почти что свободного города. Это была иракская столица нефти, и такой режим как в Багдаде устанавливать было нельзя. Зная страну и зная город — он нанял машину с водителем — бедуином. Эти водители — ездили очень хитро, возили запрещенные вещи, нужных людей возили. Потому что они знали, где и когда на постах стоят их соплеменники. С этим боролись, но с тем же успехом можно было бороться с дурной погодой.

Последним — в Багдад отправился Чема. Это было его сокращенное имя, настоящее — Хосе-Анхель — мало у кого было желание выговаривать. Этот — был латиноамериканцем, происходил из очень неприятной, полузабытой сейчас страны под названием Сальвадор. В Сальвадоре — в семидесятых и восьмидесятых шла долгая и страшная война с коммунизмом, причем стороны в выборе средств не стеснялись: обе стороны, в том числе и правительство применяли террор, сжигали непокорные деревни и убивали всех их жителей. В Сальвадоре — большую роль в войне играли США, причем открыто — Сальвадор для США стал чем-то вроде латиноамериканского Афганистана тех дней, с той поправкой, что войну они все таки выиграли. Сейчас вряд ли смогли бы — а тогда, в их распоряжении были сотни парней, прошедших ад Вьетнама, готовивших горные племена на отдаленных базах в приграничье, выживавших в порочном и опасном Сайгоне. В Сан-Сальвадоре в восьмидесятых — было не протолкнуться от оперативников ЦРУ, все равно что ТангСонНат [132] в миниатюре. А послом там был — некий джентльмен со странной фамилией Негропонте. Да, да, тот самый Негропонте, дипломат, не стесняющийся в средствах, позже ставший одним из влиятельнейших неоконов и «царем разведки». Именно он, по старой памяти и старым связям — предложил привлекать к совсем уж грязным делам сальвадорцев, которые не были гражданами США, и которые за двадцать лет поднаторели в пытках и издевательствах. Проблема была в том, что они вошли в регионы, где по хорошему нельзя было ни с кем и ни в чем — а американцев к пыткам привлекать было нельзя. Хотя бы потому, что существовал еще декрет, подписанный президентом Фордом, запрещающий любому правительственному служащему принимать участие в пытках и убийствах. Да… американцы конечно и пытали тоже, но их пытки — содержание в голом виде в камерах, пытка водой, прогулка в собачьем ошейнике, допрос женщиной, оскорбления — все это было как то несерьезно по меркам Востока. Да и даже это могло аукнуться… каждый случай пыток или жесткого дознания, попавший в прессу приводил к масштабным скандалам… да что пресса. Был, например, случай, когда жена во время развода со своим мужем, сотрудником оперативного отдела ЦРУ, стукнула в прокуратуру, что он участвовал в пытках. [133] А местным доверять было нельзя. Вообще ни в чем — американцы это поняли году к пятому. Так что привлечение сальвадорцев казалось отличным решением проблемы. Тем более, что на смену пожилым садистам — подросла новая смена. Например, банда Мара Лаватруча, наводившая шороху в тюрьмах США и даже за деньги взявшая под крышу сидельцев из итальянской мафии. [134] Они например, могли плоскогубцами вытащить из человека кишки через задний проход, если тот чем-то им досадил. Или картель Лос Зетас — бывшие бойцы мексиканского спецназа, перешедшие на сторону наркоторговцев. Эти — любили «эль-гуисо». В переводе — тушить, берется двухсотлитровая бочка с соляркой, пробиваются внизу дырки, в бочку сажается связанный человек, наливается солярка и поджигается. Солярка горит плохо так что поджаривается человек долго. Эти — и вовсе специально переправляли новобранцев через границу, делали им документы и заталкивали на службу в армию США, если и повезет — то в морскую пехоту, чтобы за счет дяди Сэма они поднабрались нужного в криминальной нарковойне боевого опыта. Но Чема был не из таких — его официально пригласили в ЦРУ… ну, почти официально. И он тоже — успел отметиться и в Афганистане, и где только еще…

132

ТангСонНат, аэродром и военная база США в Южном Въетнаме, по значению сопоставимая с тем, что сейчас имеет Баграм. Это был небольшой город и там был даже небольшой оружейный завод. Который вьетнамцы сохранили и до сих пор гонят карабины Кольт Коммандо под обозначением М18

Раньше — существовало такое понятие как инвалютные рубли — их можно было обменять на доллары США не рискуя при этом статьей, И было понятие «чеки» — то есть чеки Внешпосылторга, на них можно было отовариваться в магазинах, торгующих импортными товарами, такими как Березка. На выходе из Березки купленное можно было продать в пять — семь раз дороже.

133

Этот случай описывает в одной из своих книг писатель и журналист Дэвид Игнатиус. Он подлинный

Джордж Оруэлл

134

Поразительно, но это факт. Итальянская мафия сейчас ослабла настолько, что в тюрьмах ей требуется покровительство. В то же время ФБР ничего не предпринимает против таких банд как мексиканская МС-21 или сальвадорская Мара Лаватруча.

Сторожок, сторожевик — разыскной лист

В отличие от остальных — Чеме в Ираке официально появляться было нельзя. Совсем нельзя. Потому что он участвовал в пытках на территории Ирака, некоторые из тех, кого он пытал были живы и занимали сейчас посты в армии и разведслужбах. Если его опознают — то лучшее, что его ожидает это пуля в голову. А может быть и по-другому: ведь иракцы со времен Саддама тоже умели пытать. Так что ЦРУ даже сомневалось, стоит ли отправлять Чему — но решили отправить, на случай, если русского тоже придется пытать — любой, кто смотрел фильмы про русских, знал, что они просто так не сдаются. Так что Чема шел очень долгим и очень сложным путем. Он прибыл в Карачи, отправную точку многих специальных операций ЦРУ, город, где жили тридцать миллионов человек, и как минимум треть из них — в ужасающей нищете. Там — он сменил документы и явился в один из многочисленных офисов, которые вербовали людей на работы. Пакистан, некогда создавший самостоятельно (почти) атомную бомбу и задумывавшийся в семидесятых об исламском варианте социализма [135] — теперь если что и экспортировал, так это гастарбайтеров во все страны Залива. Чема явился в офис, где набирали гастарбайтеров на работу в Тегеран — он был маленький, смуглый, отрастил бороду и никак не походил на белого кяфира. Да там и не разбирались — гастарбайтер он и есть гастарбайтер. Через Белуджистан их на автобусах — повезли в Иран и так довезли до Тегерана. Не обыскивали — Исламская республика Иран нуждалась в дешевом труде, поэтому полицейским и стражам на границе было предписано не вмешиваться. Поработав два дня на стройке небоскреба — Чема сбежал, в нужном месте, в тайнике нашел еще один комплект документов, деньги и поймал машину, идущую в Ирак. На границе — тоже не досматривали: смысл?

135

За это и повесили гражданского премьера Бхутто — он выдвигал программу «исламского социализма». Для США это было смертельно опасно и угрожало в будущем потерей всего Персидского залива, всех стран, где большинство населения исповедует ислам

Семейство Имрана 3-171

Так Чема оказался в Багдаде — на полулегальном положении и со скверными, если учитывать поставленную русскими работу контрразведки документами — но все же оказался…

Главным среди всех был Меликян, его путь был самым простым и он прибыл в Багдад первым, потому — он и занимался обустройством группы. Первым делом — он снял два дома, один — в районе Аль-Хамра, второй — в Аль-Вазирии, недалеко от Тигра, в противоположном районе города. Больше — он снимать не стал, мало ли. Контрразведка может следить и за этим и сделать выводы. Еще — он снял номер в отеле Палестина, куда и заселился. Потом — он два дня потратил на рекогносцировку: путешествия по городу с двумя камерами, одной обычной и одной скрытой. Скрытая — была вмонтировала в оправу очков, она снимала постоянно и передавала отснятое изображение в память мобильного телефона, точнее — мобильного коммуникатора, лежащего в кармане. Вторая камера — была самой обыкновенной, Сони, и ей он снимал то, что могло заинтересовать туриста.

Вторым прибыл Мамука. Он снял себе виллу в довольно богатом районе Новый Багдад — на юг от Багдада на правом берегу Тигра. Подписывая договор, он удивился — здесь эта вилла была как бы для среднего класса, в то время как на его отчаянно нищей родине такую могли себе позволить только богачи. Вроде как — они жили правильно, они вступили в НАТО, правда, в качестве ассоциированного члена (это значило, что за них НАТО впрягаться не обязано) и стали кандидатами на вступление в Евросоюз. Но жили они бедно, в горах даже и недоедали, не видели мяса. В то же время здесь, при диктатуре и нарушении прав человека — жили богато, и это не говоря о России. Была в этом какая-то глобальная несправедливость.

Чема и Кевин — прибыли последними и ничего не сняли. Потому что контрразведка не может не интересоваться теми, кто снимает жилье, особенно если они откровенно не местные. А если не контрразведка — то заинтересуется полиция. И они — запалятся с самого начала…

Затем — Мамука и Меликян начали покупать автомобили. Автомобилей в Ираке было полно, торговали ими примитивно, как в Штатах, но много. Обычный дилерский центр в Ираке представлял собой засыпанную щебнем площадку, огороженную «ураганным забором» или по-простому сеткой — рабицей, и там же был вагончик с торговцем. Ирак — до недавнего времени не имел собственного автопроизводства и не имел таможенных пошлин на ввоз машин — потому подержанных машин в стране было полно: китайские, корейские, американские, встречались и русские. Машины и бензин были очень дешевы, машину мог себе позволить и студент и бомбист — самоубийца, подыскивающий себе машину в последний. Они купили два микроавтобуса — СсангЙонг, и китайскую копию старой Тойоты, два китайских пикапа, микролитражку Датсун, которую можно перекрасить под такси и тяжелый, иранского производства, Ниссан — единственную машину, за которую они заплатили заслуживающие внимания деньги. Затем — Меликян и Чема взяли по машине и отправились на поиски авторемонтной мастерской, где могут вварить короб, достаточный для того, чтобы в нем можно быть спрятаться человек — такая просьба в Ираке никого не удивляла и без проблем выполнялась — плати деньги, и вообще не будет никаких проблем. Кевин и Мамука — взяли китайскую Тойоту, отправились в город, где Мамука сторговал на оптовом складе некоторое количество самого дешевого и непритязательного детского китайского шмурдяка. [136] Проблем с этим не было — за пределами Тбилиси практически все одеваются на стихийных рынках в шмурдяк, потому что денег нет. Этот шмурдяк, пахнущий мерзкой китайской химией, они загрузили в машину и отправились дальше…

136

Китайские носильные вещи, чаще всего трикотажные. Они настолько дешевые и некачественные, что их продают оптом не поштучно — а на вес, как сэконд-хенд. Естественно, розничные торговцы уже продают не на вес. В шмурдяке ходит Восток, ходит весь юг бывшего СССР, когда-то ходили и мы

Тяжелые коробочки — бронетранспортеры, скорее всего пушечные. Легкими коробочками называли украинские БТР-3 старых поставок и новые Камазы, тяжелыми — БТР-15 Бумеранг, они вооружались либо сорокамиллиметровой пушкой, либо боевым отделением от БМП-3, либо универсальным 120 мм минометом. С такими машинами — можно было вести городские бои в сильно укрепленных районах.

Они поменялись местами — теперь за руль сел Кевин. Молча тронул машину с места.

— Куда мы?

— В одно хорошее место…

Кевин — бывал в Багдаде и знал, что оружие здесь купить не проблема, скорее наоборот. Почти каждый владелец продуктовой лавки, торгующий оптом рисом и мукой — торгует и оружием: в мешках оружие и боеприпасы проще провозить через посты. После того, как американцы разгромили открыто торгующие рынки — торговля стала децентрализованной. Ее подпитывало и то, что иракские полицейские и военные в то время, едва подкормившись и получив некие навыки — убегали, прихватив с собой оружие и толкали его налево. А курды и вовсе — считали себя самостоятельными, без возражений со стороны войск Коалиции покупали себе оружие и потом большую его часть — толкали налево. Американцы думали, что курды строят государство в европейском понимании — а на самом деле, они просто зарабатывали на всем, на чем могли, не имея ни грамма совести.

Он читал досье по обстановке в стране перед тем, как сюда отправиться и знал, что сунниты находятся в вооруженной оппозиции, а шииты и курды — у власти. Значит, в суннитские лавки можно не заходить, а вот в шиитские или еще лучше курдские — добро пожаловать. Власти — должны были прижимать нелегальную деятельность суннитов, но не трогать шиитов и курдов. Друзьям — все, остальным — закон, так живет весь Восток. А опасности для государства в том, что шииты и курды торговали оружием не было — суннитам они и так не продадут. На самом деле не продадут — кто же продаст оружие тем, кто будет стрелять из него в них же? Так что — в шиитской лавке он мог рассчитывать найти то, что ему нужно…

Такую лавку — он нашел на левом берегу Тигра. Судя по стоящему перед лавкой новенькому русскому КамАЗу и размерам самой лавки — хозяин отнюдь не бедствовал.

С КамАЗа выгружали мешки. Кевин подошел, прикрывая лицо куфией, поздоровался.

— Ас саламу алейкум. Где хозяин?

— Мюдюрь [137] — переспросил один из грузчиков, и указал на здание — там, там…

Этерли вошел в здание. Мешки — располагались на примитивных, но прочных стеллажах, сваренных местными по образцу таких, какие применялись американцами в своих логистических центрах. Хозяин — коренастый, бородатый, с глазами — маслинами, с планшетником в руке — примета нового времени — насторожено посмотрел на вошедшего.

137

Судя по всему, американец натолкнулся на иранских азербайджанцев. В самом Иране, на севере страны, их не менее двух- трех миллионов, в Иране они находятся в подчиненном положении. Поэтому, вполне могли переселиться в Ирак, более многонациональный

Лентяи, ищущие возможность уклониться от исполнения служебных обязанностей.

— Ас саламу алейкум.

— Ва алейкум ас салам…

— Мое имя Кусай… — Кевин переименовал себя арабским именем — мир вашему дому и удачи вам в делах. Пусть Аллах приведет в порядок дела ваши и не оставит он вас своей щедростью.

— И тебя, незнакомец, да не оставит своей милостью Аллах Всевышний, пусть он поможет тебе в пути. Что ты хочешь купить?

— То, чего нет на полках…

— Таким мы не торгуем…

Этерли усмехнулся

— Да что ты говоришь. Может, позовем полицию и проверим, а? Мне надо купить, мужик. Не заставляй меня ждать.

Хозяин как то воровато оглянулся. Страх и жадность — два спутника торговли, два верных слуги шайтана, толкающие человека на путь греха. Этого — он не знал и он явно был не из их народа, и скорее всего — не багдадец вообще. Хоть и говорил, как говорят местные. Но товар был, его надо было продавать — иначе, торговля не покроет издержки. А он недавно — получил новую партию товара, и надо было ее продать. Пока не нагрянули.

— А у тебя есть деньги?

— Есть ли у меня деньги? Это ты меня спрашиваешь?