Отягощенные злом

— Уголовные преступники! — Казарский пошевелил усами. — Как можно-с…

— Господин адмирал, эти уголовные преступники могут помочь быстро и тихо. Возможно, за деньги, но это дешевле, чем иметь проблемы. По крайней мере я могу гарантировать, что попавший в больницу сержант исчезнет оттуда быстрее, чем кто-то успеет что-то понять. Не помешает их помощь нам и при расследовании, что именно произошло. Я лично знаю одного из самых влиятельных мафиози города.

— Это вас не красит сударь, да-с… И думать забудьте. Русский флот не имеет дела с таким merde. Я уже отправил депешу в Главморштаб. Будем действовать согласно их указаниям, слышите?

— Глухота до сих пор не входила в число моих недостатков, — отрезал я и вышел.

— Вице-адмирал Воронцов, вернитесь!

Чуть не обернулся, чтобы показать на пальцах нехорошее…

Кстати, мое вице-адмиральское звание — уже действительное, два года назад я отозван из действующего резерва и приписан к военно-морской разведке. Основная задача — уничтожить генерала Абубакара Тимура. Любыми средствами и любой ценой…

Я спустился на вторую палубу, где стоял мой мобильный штаб: несколько контейнеров, подключенных к системе связи и энергоснабжения авианосца. По пути я уже продумал, что именно буду делать…

— Так, офицерам внимание! — Я хлопнул в ладоши, и офицеры повернулись ко мне. — У нас чрезвычайная ситуация в Танжере. Один морской пехотинец тяжело ранен, один похищен, возможно, убит, но возможно, еще жив. Временно переключаемся на этот инцидент, примерно пятьдесят процентов ресурсов бросаем на это, оставшимися пятьюдесятью отслеживаем ситуацию, связанную с основной целью. Что с потерянным беспилотником?

— Пока не нашли…

— Оставьте это команде «Александра», пусть ищут сами. У нас есть дела поважнее, и мы им не подчиняемся. Мне нужны два беспилотника над Танжером, один отслеживающий остановку в городе, второй — на подхвате. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

— Господин вице-адмирал, до особого распоряжения все полеты беспилотников запрещены…

— Кем?

— Господином адмиралом Казарским.

Вот… идиот.

— Еще раз напоминаю — мы часть центрального подчинения. Подчиняемся непосредственно Санкт-Петербургу, и у нас есть свои беспилотники, а не беспилотники авианосца. Поэтому распоряжения адмирала Казарского, затрудняющие или делающие невозможным выполнение нами своей работы, я заранее отменяю, какими бы они ни были. Для нас они никакой силы не имеют, если кто-то в этом сомневается, пусть телефонирует в Главморштаб и выясняет по статусу нашей группы. Всем понятно, что я сказал?

— Так точно, господин вице-адмирал.

Вообще-то могут быть и проблемы. Беспилотники у нас свои, но топливо и обслуживание-то местное. Вот прикажет Казарский не давать топлива — и чего?

— Я направляюсь на «Аврору», буду наводить оттуда. Установите прямой секретный канал с «Палладой», немедленно. За старшего Москвин. Вопросы…

— Как быть, если не дадут топлива для беспилотника?

Да, мысли идут в одинаковом направлении. Если кто-то кому-то на корабле хочет устроить веселую жизнь, ему обычно это удается. Особенно если это командующий УАГ.

Я снял с шеи ключ на стальной цепочке, бросил его Москвину. Показал на сейф — там на оперативные расходы лежало полмиллиона рублей в различных валютах.

— Отстегните немного старшему офицеру палубной команды обслуживания, он вас заправит. В чем проблема, реактивный самолет на форсаже сжигает за минуту столько топлива, сколько наш беспилотник за полчаса. Думаете, не найдут как отчитаться? Или думаете, адмирал будет круглые сутки смотреть, что взлетает с палубы? На обратном ходе — заход в Ниццу, деньги всем нужны.

Из раза в раз учу своих подчиненных главному: «Импровизируй. Не останавливайся перед трудностями, тем более если эта трудность — требования устава или идиот в мундире. Делай все, чтобы выполнить задачу. Оправдание можно найти даже провалу, не может быть оправданий только для одного — бездействия».

Рано или поздно я из этой группы уйду, а они останутся. Потому что со смертью генерала Тимура террор не закончится.

— Еще вопросы…

— Порядок взаимодействия…

— Ориентируйтесь на меня. Я попробую обойтись ударными силами «Паллады», но разведка и связь на вас, ясно?

— Так точно.

— С нами бог, господа!

— С нами бог, за нами Россия!

Пальцем поманил Москвина, отошли в сторону…

— Со стариком веди себя тихо, не нарывайся. Он после обеда спит полтора-два часа, на это время ориентируйся, чтобы поднимать и сажать свои пташки, ясно? Фон Валь может отказать, ориентируйся на Баратынского. Перед тем как что-то запускать, поставь человека на первой палубе у адмиральского салона. Во избежание, скажем так.

— Понял.

— И входи в курс. Привыкай.

— Понял…

Танжер, Танжер… Город мафии, наркотиков, свободного секса и европейского декаданса на африканской земле. Крайний раз я видел Танжер с борта снижающегося пассажирского дирижабля, как раз такого, который плывет себе в нескольких милях от нас, величаво и спокойно. Сейчас, увы, я путешествовал в куда менее комфортных условиях — на борту ударной лодки с жестким днищем, идущей со скоростью около тридцати миль в час, почти на пределе…

Соленый ветер летел в лицо. Сорочка промокла от брызг — я на всякий случай переоделся в гражданское и теперь жалел об этом. Пулеметчик на носовой спарке ради тренировки отслеживал проносящиеся мимо яхты. Думаю, не лучшая идея…

Пронеслись мимо марины. Дальше — грузовой порт, стационеры стоят либо пришвартованные в нем самом, либо на рейде. Военной гавани здесь нет, потому что и военного флота нет, только множество полицейских катеров, которые борются с контрабандой и торговлей наркотиками. Катера по военным меркам несерьезные — переделанные контрабандистские «сигареты», дающие до пятидесяти пяти миль на воде, но при этом из вооружения у них только ротный пулемет и крупнокалиберная снайперская винтовка, по двигателям стрелять. Как раз такая «сигарета» пристраивалась сейчас к нам, нагло пользуясь преимуществом в скорости, но опасаясь подходить ближе из-за пулеметов по бортам. Их у нас три, точнее, даже четыре — спарка на носу и по одному по бортам…

Капитан-лейтенант Островский приложил ладонь ко лбу, чтобы солнце не светило, невооруженным глазом осмотрел «сигарету».

— Отсигналим?

Я пожал плечами:

— Валяй.

Островского я знал довольно давно, еще с тех времен, когда он попался мне в Лос-Анджелесе, раненый и убегающий одновременно и от полицейских, и от мексиканских и негритянских банд. Я засунул его в самолет, летящий в Империю, но ему довольно быстро удалось отплатить мне: он вывез невредимыми из САСШ Юлию и Майкла. Так получилось, что он с тех пор прибился ко мне. Североамериканцы знали его — у него была отличная подготовка, он закончил сразу два курса специальной подготовки, наш и североамериканский (североамериканцы его и подставили). Учитывая тот факт, что он был «засвечен», в его личном деле стоял запрет на службу в подразделениях боевых пловцов. Но я пробил его прикомандирование к отдельному разведцентру под моим командованием в качестве силовой подгруппы обеспечения. То есть если мы выйдем на генерала Тимура — именно капитан-лейтенанту Вадиму Островскому и его людям придется захватить или убить его. Плюсом было то, что служба здесь засчитывалась как участие в боевых действиях, соответственно шло утроенное денежное довольствие и выслуга лет умножалась на два. Минусом — то, что капитан-лейтенант и его люди превратились в чисто сухопутных крыс, практически не делая даже учебных погружений.