Отыгрывать эльфа непросто (сборник)
Шрифт:
Глава 15
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИИ
Спокойствие! Только спокойствие!
6.08.1941 г. Пуща. Некто
Вьется путь по мягкому мху. И окружающее подергивается дымкой. Дымкой… нет, даже аурой страха, перебирающей своими щупальцами и ласкающей колонны стволов, серебрящихся в лучах ночной странницы. Шаловливый вечерний ветерок, еще недавно беспечно игравший мягкими кистями осоки, тихо шуршит в такт ночному дыханию леса, а тот опасливо затих, стоило только расплывчатой, напряженной фигуре выступить из лесного мрака, окружающего эту небольшую полянку и начинающийся на ней неглубокий ручеек. Расплывшаяся в лунном свете тень бесшумно опустилась на небольшой заросший плес и, обретя плоть, распустила когда-то белые волосы, теперь покрытые ряской и засохшими разводами болотной жижи. После чего зачерпнула вооруженной когтями ладонью струящееся серебро напоенной ночью родниковой
Тогда же. Ссешес Риллинтар
Кристально чистая ярость, укутывающая мой разум подобно легкой шелковой шали, и недоумение. То самое недоумение, глубину и чистоту которого можно ощутить только в раннем детстве… Смысл? Какой смысл в продолжении этого спектакля? Зачем вообще связываться с одной из самых наглых и ничего не помнящих разумных рас… Разумных?
Непонимание и нежелание разбираться во всей палитре вселенной, примитивное подстраивание окружающего великолепия под уже известные образы и закономерности и практически атрофировавшееся умение удивляться и принимать мир именно таким, какой он есть на самом деле. Не задергивая свой взгляд шорами науки и устоявшихся определений… Ссвет! Свет их побери! Вот и опять волна ярости, прокатившаяся по моему телу, оставила после себя ощущение наслаждения сродни сексуальному. Теперь я все сильнее и сильнее понимаю, почему дроу такие «добрые». Все очень просто… Зачем сдерживаться? Зачем загонять свою психику в хрупкие рамки приличий и придуманных мертвых законов, пахнущих ломкими от старости страницами и книжной пылью?.. Боль… Страх… Ярость… Вот что правит миром.
Продернувшие позвоночник мурашки и непередаваемое ощущение легкого зуда в когтях заставили меня резко откинуть голову назад и зашипеть от наслаждения. Люди… Жалкие лысые обезьяны, годные только для охоты и жертвоприношения. Забывшие, что такое страх и ужас ночи. Считающие себя вершиной эволюции. Да-да, именно вершиной. Вершиной пищевой пирамиды и самым разумным видом на этой планете… На мгновение мне почудились знакомый сладкий запах и воспоминания о влажном полумраке ночи, заполненной криками ужаса и утробным воем. Воспоминания о шелесте мерцающей в темноте стали и непередаваемом ощущении погружающихся в теплую, подрагивающую плоть когтей. Ведь это искусство, темное, страшное искусство — взрастить цветок из боли и ужаса, цветок, обретающий в определенный момент материальное воплощение и роняющий отблески своего великолепия на окружающую действительность, раскрашивая ее в мрачные, торжественные краски и полутона, наполненные страхом и животным ужасом. Цветок, который получается только из лучших врагов… Самых сильных… Самых хитрых… Достойных танца тьмы и стали. Лучший подарок для девы, для обворожительной и загадочной jalil Elghinn…
Дозволь мне, недостойному, этой напоенной тьмой ночью подарить тебе этот цветок… Я приглашаю тебя на танец, леди Elghinn… кружиться в вихре наслаждения и крови… вдыхать мускат и амбру твоего дыхания и ощущать легчайшие прикосновения шелка твоих одежд…
Танец — безликий танец пылинок в лучах лунного света, ласковый шелест листьев, складывающийся в слова, нет, в звуки, не имеющие ничего общего с человеческой речью…
Ненависть… голос… ужас… голос… наслаждение… голос, звучащий в окружающей тиши… Острый коготок страха чиркает по покрытой мурашками спине, обращенной к безликой стене леса… Приглашение… нет… не приглашение к танцу — просто первый взгляд… Взгляд из-под трепещущих ресниц на недостойного, который посмел и не побоялся пригласить… Звуки, складывающиеся в песню, полувой-полустон, взмывающий к ночным небесам фугой ужаса и омерзения и омывающий мою душу…
Нет, это не ты, о леди Смерть, нет, не ты. Но в раздающейся за моей спиной песне много нот, принадлежащих тебе. Только полностью овладев всей палитрой этих мрачных оттенков и обертонов, оттеняющих твою красоту, о Дева Смерть, можно так воздавать хвалу тебе… Я знаю ту, которая поет сейчас из мягкой темноты леса за моей спиной… Вернее, думал, что знаю…
Песня… песня в лучах лунного света и блеске звезд, звучавшая в унисон переполнявшим меня ярости, гневу и печали. Кто твой создатель? Мелодия, красивая и вместе с тем чудовищная в своем совершенстве, оставляющая ощущение — нет… единение… единение гнева… Ближе… еще ближе… И вот уже две души с рычанием и воем кружатся в невозможном чудовищном танце, переплетаясь щупальцами чувств и желаний…
Волны гнева и ярости, захлестывающие утлую лодку моего разума с каждым звуком… стоном… шепотом… криком… песней… опадают, покоренные неведомой мне магией песни, изливающейся из почти человеческого горла…
Тогда же. У костра
Тихое потрескивание сучьев в костре, мерное мерцание пламени и устремленный в никуда взгляд анимы Духа Чащи, внезапно застывшего на полуслове. Удивленные взгляды окружающих костер бойцов и пристальный — Иванова. Странно прервавшийся на полуслове Леший и внезапно забеспокоившиеся дракончики заставили людей затаить дыхание и устремить опасливые взгляды за круг света, очерченный прогорающим костром.
Напряженное ожидание чего-то очень страшного и не менее притягательного окутало всех присутствующих. Примерно такое же чувство заставляет
в детстве с дрожащими коленями забираться в одиночку в темные глубины старого бомбоубежища, хранящие несметные, на взгляд юного сорванца, сокровища и скрывающихся за каждым поворотом монстров.Проглотив вдруг непонятно откуда взявшуюся в горле слюну, Сергеич осторожно, можно сказать опасливо, произнес:
— Дед… Старшой? Что это?
Если не считать дыхания напряженно вслушивающихся солдат, ответом старшине была тишина. Иванов, так же как и все, заинтересованно уставился через костер на Лешего и уже приготовился тряхнуть этого подозрительного типа, как вдруг из тьмы леса послышались звуки. Чарующие, но вместе с тем странные звуки песни. Заставляющие окружающих покрываться холодными каплями пота…
Никогда — до самой своей смерти… Никогда и никому Иванов не сознался, какие воспоминания проносились в его голове, какие забытые чувства и ощущения вызывали эти звуки — переливы женского голоса, звучащие звонким ручейком в набухшей ужасом и тьмой ночной тиши…
Поднимающийся к небесам и подобно обвалу обрушивающийся на землю голос. Застывшие восковыми масками лица людей и ощерившиеся драконы, забившиеся в ноги схватившемуся за сердце старшине… Песня ужаса… медленно и неохотно теряющая капли тьмы и боли… И затихающая… Хотя еще долго застывшие у костра существа слышали ее отголоски…
Тогда же. Ссешес Риллинтар
Ква-аа!!! — Пронзительный голос истосковавшейся по личной жизни лягушки немного привел меня в себя. Вот именно что немного. Странные ощущения и чувство растворенности в чем-то большом остались. Окружающее казалось наполненным многогранным смыслом, и даже переливающаяся лунная дорожка на поверхности воды несла в себе откровение. Чуть расфокусированный взгляд скользил по округе, и разум просто не в силах был обработать наплыв — массив информации, — обрушивающийся на меня: одуряющий запах трав, многоголосое шуршание камыша и осоки, тихий разговор листьев на убаюканных ночью деревьях. Ощущение полной опустошенности и вместе с тем наполненности — ощущение растворенности в окружающей природе, в Чаще, унесшее гнев и ярость и оставившее только мягкое, теплое, как объятия матери, спокойствие. Хотя… нет, не в природе — и уж тем более не в окружающей Чаще. Лесным эльфом — бррр, мерзость-то какая! — я, слава Ллос, не стал… Скорее, единение с Миром. Никогда не занимался медитацией, но, судя по отзывам знакомых, именно такие ощущения у них и возникали. Значит, вот что это было… Впасть в нирвану, находясь лунной ночью где-то в глубине белорусских лесов, просто от звуков… Песня! Точно, это была песня! Она начиналась и длилась вечно — именно вечность прошла, пока я слушал ее.
Кажется, мои чувства и мой разум были прибоем, мерным, ритмичным прибоем, подчиняющимся ритму этой песни. И вместе с этим ритмом они менялись, в них вплеталось нечто не принадлежащее мне, что-то спокойное, ласковое, теплое. И это что-то, подобно тонкой пленке масла, усмиряющего бешенство штормовых волн, по капле, по капельке растворяло ярость и гнев и укутывало в теплые шелка понимания. Я больше не был одинок… Понимание этого заставило широко распахнуть обращенные в ночное небо глаза. И красота ночи… леса… мира… обрушилась на меня волной…
Замечательный рецепт: тихая лунная ночь, полная луна, приступ ярости — и все это заполировать песнью кицуне. Теперь буду знать! Стряхнув с себя оцепенение, оглянулся и обнаружил в полуметре, на тонкой бровке песка, разложенные на куске материи два гребня и кусок мыла. Нет, все же умна девчонка! Все правильно сделала и просчитала. Молодец!.. Ilharessen zhaunil alur!
Широко улыбнувшись окружающему миру, залихватски запустил пальцы в растрепанную шевелюру и сморщился от омерзения — из всех знакомых мне по двум слоям воспоминаний средств для ухода за волосами болотная жижа являлась самым хреновым. Будем смывать! Кстати, когда возишься с длинными волосами — намыливаешь их, смываешь, пытаешься разобрать непослушные, слипшиеся от грязи пряди, — в голове почему-то начинают роиться мысли. Давно, кстати, это заметил. Вот и сейчас в моей остроухой голове закопошились паучки мыслей — многоцветные, разного размера и вида — просто милашки. И пока я на автомате придавал себе вид, достойный Главы Дома, эти многоногие сорванцы устроили целое представление. Вот, например, один паучок, выделяющийся своей упитанностью и медленной, вальяжной манерой перемещения, несет в себе очень трезвую и интересную идею по расширению базы. Ведь действительно, считай, толпа бесплатных землекопов в наличии! Почему бы и нет? Только вот с деревом в качестве материала для амулетов я теперь связываться не буду. В деревянном исполнении они, сволочи, разряжаются как бы не быстрее, чем я их заряжаю. Так что первая необходимость — это подобрать нормальный материал, удовлетворяющий целому спектру характеристик: он должен хорошо держать заряд, легко обрабатываться и, самое главное, он должен быть под рукой. Например, серебро всем хорошо, только вот жалко. Хоть и можно Лешего тряхануть, но тут есть одно «но»: после удара молнии, считай, от амулетов мало что останется, и дело не в том, что поплавятся, скорее всего, вообще испарятся. Драгоценные камни тоже жалко. Да и маловато их в загашниках Духа Чащи. Стекло как аморфный материал не подходит абсолютно — оно будет еще хуже, чем дерево. Железо? Так где ж я в лесу железо найду, и кузницу вдобавок?! Поэтому из доступных материалов остается только кость. А что, дешево, сердито и коэффициент утечки минимальный. И обрабатывать намного легче, чем серебро. Точно! А с костями, думаю, в лесу напрягов не будет.