Отыскать любовь среди холода

– Катя на минутку вышла, сигареты купить.

– При ребенке курить нельзя, – занудно произнесла я, проклиная себя за это. Ну что мне за дело? Вот поэтому он и остался с мачехой!

– Мы при ребенке и не курим. Мы на балконе, – как маленький, стал оправдываться сын.

– Ты тоже? – Я опять не могла сдержать возмущения.

– Нет, я так, балуюсь с Катькой за компанию.

– Это не баловство, сынок, отец вот баловался и привык, а потом сколько раз бросал, не смог. – Опять я за свое! Досада на саму себя сбивала с мысли. Вместо того чтобы срочно найти толковое объяснение своему позднему визиту, я за нравоучения! А если малышка оторвет его от трубки, не перезванивать ведь второй раз?

– Мам, ты еще тут? – не обращая внимания на мое ворчание, позвал сын. – Извини, мне нужно к Машке. И не обижайся, я тебе попозже позвоню. – Сын вел себя деликатно, знал, что брошенная всеми мама обижалась теперь на все. Ему еще было неведомо, что мама обрела покой и нашла того, кому она нужна больше жизни. Став для нее близким в одночасье, этот нежный и участливый человек сейчас находился далеко, а то бы он поддержал и помог... – Я пошел, пока. – Сын поспешил завершить разговор.

– Андрюша, мне нужно к вам приехать.

Мой категоричный тон его насторожил.

– Что-нибудь случилось?

– Да. То есть ничего... ничего не случилось. Просто я должна с вами поговорить.

– Приезжай, конечно, – ничего не понимая, вежливо пригласил сын, принимая это за очередную блажь покинутой родительницы. – Поговорим, только Машку уложим, ладно?

Завершив беседу с сыном, я почувствовала, как пот катится по спине. В сторону экрана я боялась взглянуть. Во время разговора по телефону я машинально отключила звук. Но опасалась напрасно. Там уже вовсю красовалась полуобнаженная девушка. Она смачно слизывала длинным красным языком аппетитное белое мороженое: реклама.

Я заспешила. Одежда путалась, не хотела налезать: засучивались рукава, ноги не попадали в штанины брюк. Наконец после бестолковой суеты я выскочила на улицу. Лил дождь, и гремело. Я подняла руку.

Такси домчало меня довольно быстро. Москва после девяти вечера становилась чуть посвободнее от пробок. Я подъехала к улице, которую последнее время старалась обходить стороной. После развода мои непослушные ноги сами собой вновь и вновь несли меня туда.

Я прошла через кривые дорожки двора, обтоптанные во время долгих прогулок с сынишкой, и вошла в подъезд. Кнопка лифта не работала. Как всегда. Ее кто-то специально поджигал и портил. Вандалы. Она западала, и только старожилы знали, как с ней справляться. Андрюша, еще совсем маленьким, вставал на цыпочки и пробовал нажимать изо всех сил. Но увы!

С тех пор прошло много лет. Лифт заменили новым, современным, однако вандал оказался упрям, потому что кнопка вновь не работала.

Катя с Андрюшей меня ждали, но их лица выражали явное недоумение.

– Как вы хорошо выглядите! – забирая у меня из рук зонт, который я, к удивлению, не забыла взять, сделала мне комплимент Катя. Я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: зеленое, с синяками под полными слез глазами лицо, растрепанные волосы, цвета линялого белья, дрожащие губы. Но Катя была современной девушкой и знала правила хорошего тона. Роль молодой хозяйки ей шла.

Маруся, которую я увидела впервые, тихо посапывала в Андрюшиной комнате.

«Здесь все по-старому», – отметила про себя я.

Комнату они оставили как детскую, ничего не изменив. Я подошла к книжному шкафу и провела ладонью по дереву, словно здороваясь с давним знакомым. Сердце екнуло и заколотилось. За стеклом – мои потертые книжки и сувениры, сохранившиеся со времени нашей свадьбы. На потолке люстра, выбранная мной. На полу разноцветный ковер. Моя мама доставала его еще в советское время по талонам. Сначала он висел на стене, потом, когда Андрюша подрос и стал играть на полу, мы постелили его поверх вытертого узорного паркета возле дивана.

Надо же, ничегошеньки нового! Я бы на ее месте... Усилием воли мне удалось остановить поток бабских чувств. Может быть, оставить здесь все без перемен – это желание Сережи... из-за сына? А впрочем, мужчины вообще не любят никаких перемен. Правда, в детской вместо спального места Андрюши – кроватка Маши. А вот и новое! Цветная фотография новой жены – большая, в рамке на стене, как картина. По слухам, она была королевой красоты! На снимке она без короны. В соломенной шляпке, худенькая юная Даша сейчас, будто живая, подглядывала за мной из-за куста сирени. По спине побежали мурашки.

– А ты теперь где спишь? – Чтобы отогнать видение, я обернулась к сыну.

– В папином кабинете.

Кабинет Сергея тоже без изменений. Раньше все говорили мне, что из него вышла бы замечательная гостиная: «Ну, кто так живет? Кабинет в трехкомнатной квартире?» Но Сережа в семье родителей, а потом и в нашей был священной коровой. Сережин компьютер, Сережина докторская и Сережа вообще!

О чем это я сейчас?! Какое кощунство! Мысли мечутся, перескакивают с одной на другую.

Мы прошли в кухню.

В спальню молодоженов я заглянуть так и не решилась. Когда-то там у нас с Сережей стоял телевизор перед кроватью. На ней мы любили друг друга, а потом, после всего, ему нравилось закурить сигарету, включить телевизор. Сейчас, если его включить ...там сообщение о катастрофе!

– Вам кофе или чай?

Прервав поток моих трагических размышлений, надо мной стояла Катя с электрочайником в руках. Она как исправная хозяйка накрыла в кухне «чайный стол».

– Андрюша, вы не смотрели сегодня «Новости»? – Я решилась: лучше сразу!

– Нет, – первой отозвалась Катя.

– Каким рейсом улетели папа с Дашей?

– Сейчас. – Еще не понимая, о чем я, сын полез в карман джинсовой куртки. – У меня тут записано. Ага, вот – 428. Представляешь, они шикарным новым, «боингом» полете... А почему ты спрашиваешь? – Его взгляд, словно падающий с высоты самолет, пробивает меня насквозь.

Неожиданно проснулась Маша и громко заплакала. Говорят, дети чувствуют беду.

– Подожди, – настороженно произнес сын, вытянув вперед руку, и покиул кухню.

– Их самолет разбился, – не своим голосом говорю я Кате. Мне показалось, что эти слова произносит кто-то другой, будто я слышу их откуда-то издалека. Они повторились словно эхо: «раз-бил-ся».

– Как же так? – Катя роняет из рук чашку. Она бьется вдребезги, разлетаясь по кафельным плиткам на мелкие-мелкие кусочки. – А дядя Сережа с Дашей? Они же не могут... с ними должно быть все в порядке! Ведь Маша же осталась тут! Она их ждет! – Девушка говорила точно так же, как однажды в детстве сказал мой сын. Ему было лет семь.