Овации

Он абсолютно естественно встроился в нашу компанию, затратив на обучение три дня. И неожиданно для всех сделал большой объем работы, став лидером продаж. Мы удивились, думали, что возможно это случайность. Но когда на следующий месяц он вновь занял лидирующую позицию, мы поняли, что это не случайность.

Так месяц за месяцем он был первым, осваивая большие объемы. Коллеги на него зла не держали, потому что продажи выросли у всех. Всех премировали. Я, как начальник, был очень доволен. Год мы бились упорно пытаясь вырасти, но ничего не получалось. А сейчас с какой-то легкостью, мы вышли на другие обороты.

Прошло три года, а он все работал. Исправно, четко, как немецкий механизм. Выезжал в поля и никогда не отпрашивался. Отгуливал отпуска и возвращался в строй. Я думал об его успехи. Ездил с ним на визиты иногда. У него все проходило четко, без разговоров. Документация его всегда была в порядке. Никогда ничего не забывал и не распылялся. С его визитов мы, как правило возвращались раньше обычного, сделав всю работу. Ранним вечером совершенно бодрым я был уже дома. Или подъезжал к работе друга. И когда тот выходил после трудового дня, мы шли в какое-нибудь место, где расслаблялись и общались на общие темы.

21.12.2017

Дальнозоркость

В возрасте тридцати лет глазной врач обнаружила у меня дальнозоркость. Вернее, заподозрила то, что у меня что-то не то с глазами я сама. Стала плохо видеть вблизи. Не могла ровно накрасить ногти и глаза, стало сложно читать. Вначале я купила капли для глаз, покапала курсом. Проблема, как мне показалось, уменьшилась, но не решилась.

Доктор мне сказала, что мое зрение «+ три» и выписала очки. Я немного расстроилась, что здоровье ухудшилось. Потом пошла в магазин оптики примерять очки. Это было очень увлекательно. Разные оправы, которые мне шли. Металлические, пластиковые, разноцветные, с рисунками. Образ мой стал более серьезным. Каким-то непривычным для меня. Как будто до этого я видела в очках умных женщин по телевизору. Очень шли мне очки. И даже родные отметили, что худа без добра не бывает.

Теперь всю приближенную работу я делала, одевая очки. А когда снимала, образы, которые находились вблизи, плыли. Но я к этому привыкла. Иногда еще издали рассматривала предметы или вещи, фиксировала нужные элементы и подходила поближе.

Спустя три года очки мне надоели. И я купила линзы. Надевала по утрам, а по вечерам снимала. Я радовалась тому, что глаза выглядят естественно. И нос не натирается носоупорами очков.

В один из дней я шла по улице. Меня кто-то окликнул. Это была девушка лет шестнадцати, которая попросила еды. Она ежилась и выглядела худенькой. Я сказала, что у меня нет с собой еды. И если она меня подождет на лавочке, я могу ей что-то купить в продуктовом магазине, который располагался за углом и принести. Она сказала, что ждать не будет.

Я предложила пойти со мной. Она сказала, что должна уехать в другое место. Еще сказала, что у нее нет одежды. Что ей нужна одежда. Вот, например, такая кофточка как у меня. Я была в вязаном кардигане. Я сказала, что в таком случае мне будет холодно. Она попросила денег, на которые можно было бы купить одежду. Она смотрела мне в глаза таким просящим взглядом, который все в большей степени приобретал форму настойчивости и подавления. Мне стало плохо. Я заподозрила что-то неладное, попятилась, повернулась и побежала.

Когда я прибежала домой, то сразу же пошла в ванную комнату, встала под душ и долго сливала воду себе с головы до ног. Вода текла струями, мне становилось полегче. Просто я никогда в жизни ни от своего мужа, ни от своей дочери не видела такого взгляда. У нас в семье кто что просил, тот то и хотел. А в данном случае она просила одно, а требовала другое.

Я заболела потом на четыре месяца, сломала ногу, упав на ровном месте. Пока лежала в гипсе, я думала, что меня сглазили. Этот взгляд, этот глаз. Потом еще полтора года в моей жизни была полоса неудач, нестабильности и занятий своим здоровьем. Я думала о том, как хорошо же было, когда я смотрела на близких людей и вещи своими глазами. Я их смутно видела, но эта пелена как будто защищала меня от всего дурного.

21.12.2017

Реклама

Мы с женой жили на пенсии и достаточно много смотрели телевизор. Когда мы поженились, телевизоры были черно-белыми, мы смотрели их, но редко, потому что были молодыми. Нам хотелось гулять, ходить на свидания, проводить время вместе у реки.

Потом, когда у нас родились и росли дети, телевизоры были цветными. И у нас в квартире тоже был один. Но мы его смотрели тоже редко, потому что много работали оба. И с детьми проводили много времени: играли, кормили, укладывали спать. И только потом шли смотреть какой-нибудь хороший фильм. Жена плакала, как правило, в каком-нибудь месте. Я говорил, что это всего лишь фильм. А она отвечала, что знает. Потом мы шли довольные спать.

Дети выросли, разбежались, создав свои семьи. У нас родились внуки. Мы помогали с ними нянчиться, баловали внуков разными вкусностями и подарками. Ездили иногда вместе отдыхать на море. Купались, ели шашлыки, пили лимонад и вино. Дети и внуки загорали, а мы уже прятались от сильного солнца, потому что возраст не позволял.

Мы с женой купили новый диван, на котором сидели перед телевизором и балдели, смотря разные программы. Теперь у нас было много времени, потому что мы находились на пенсии. Так я щелкал пультом, переключая с одного канала на другой. Количество каналов увеличивалось с каждым годом, все они были увлекательными. И даже времени в сутках не хватало, чтобы посмотреть все, что хочется.

Мы не любили рекламу, которая очень часто прерывала фильм или программу на самом интересном месте. Нам приходилось смотреть и слушать информацию про шампуни, майонез, порошки, инструменты для ремонта, детское питание и даже прокладки и тампоны. Со временем мы попривыкли и воспринимали такие моменты как должное. Можно было сходить в туалет. Или налить чай, или сделать бутерброд. Или просто о чем-то подумать.

Накануне одного из дней я перенервничал, потому что дочь приходила к нам со свежим синяком. Муж ее выпил хорошенько на работе, пришел домой и стал драться. Дочь переночевала у нас, а на утро мы решили идти и говорить с ним, когда он проспится. Утром я встал с кровати и упал на пол. Жена всплеснула руками и вызвала скорую. Одна половина моего тела совсем не двигалась. Дочь кричала, что у меня инсульт.

Из меня речевым потоком шла реклама. Та, которую мы смотрели долгие годы. Я болтал, бормотал и не успокаивался. Как потом жена рассказывала, она была очень удивлена, потому что за всю жизнь я ни разу не произнес ни одного текста рекламы.

Скорая увезла меня. Я провалялся в стационаре, где меня отхаживали и подбирали препараты. В полном объеме рука так и не стала двигаться, но стандартные бытовые движения я выполнял. И еще я ходил, что стало самой большой радостью. Жена потом подтрунивала надо мной тем, что я мог бы дать фору любому человеку на телевидении своим знанием рекламы. А я сердился немного. Мы стали меньше смотреть телевизор.

24.12.2017

Нытик

Сын мой был настоящий нытик. Я помню, как в детстве он поноет, поноет о том, что ему нужна новая машинка. И ему покупали. Отец, я или бабки и дедки. Потом проходило время, и он снова начинал поднывать. Это означало, что ему хотелось спать со взрослыми. Он спал.

Потом уже в школе он ныл и ныл. Отец провожал его в школу или отвозил на машине, помогал ему с занятиями труда. А я объясняла ему все по другим урокам, занималась с ним. Он ныл, когда хотел новый спортивный костюм. Он ныл, когда хотел новые кроссовки. Он ныл о мобильном телефоне и о пицце, и о сендвичах, которые мы практически не покупали.