Overlord
Шрифт:
В сознании прозвучал голос моей дочери с той другой и, казалось бы, чужой уже жизни…
А очнулась я уже в замке. На лице была повязка, как собственно и на всем теле. Боль словно голодный койот вгрызлась в оба бока и нещадно драла их. Глаза заслезились… Послышался звук шагов и через некоторое время на мои глаза положили холодную ладонь, шаман синих начал свое лечение, догадалась я, но что-то подсказывает мне, что мой фейс в полный порядок он не приведет. Представляю, какой красоткой я буду, когда шрамы зарубцуются. Лицо пылало синим пламенем боли и вскоре я просто позорно отрубилась.
Второе мое пробуждение было уже продуктивнее, ибо я даже до туалета добралась. Сей поход был эпичным, так как за мной ходили хвостиком
— Тебя паническая атака накрыла, и ты использовала весь свой резерв маны, чтоб сжечь «Ролли», выманить Голдо, и прикончить его собственными руками. Надо сказать, ты с этим хорошо справилась. Ты спалила весь асфальтоукладчик до состояния жидкой лужи. Голдо, весь в ожогах, пулей вылетел из него и, схватив свою секиру, пошел всех рубить направо и налево. Прихвостни говорили, что по залу кружилось два берсерка, высекающие своими секирами искры. Бой был крайне тяжёлый, ты и так-то была ранена и истощена, так еще в состояние берсерка второй раз впала. Прихвостни оттуда выползли бледные, как поганки.
Вы с Голдо все колонны в зале разрушили и потолок рухнул, прихвостни еле успели вытащить тебя оттуда, так как ты еще долго труп Голдо избивала. По тебе расплавленная броня стекала, а ты как заведенная методично рубила труп Голдо, и раскидывала его конечности по всему помещению, рыча как раненый зверь. Прихвостни сказали, что вокруг тебя словно тень тлела, и глаза у тебя стали ярко-зелеными, а не желтыми. Ты глубоко дышала и даже не обратила внимание, что откинула секиру, и стала разрывать тело Голдо собственными руками. Тебя увели только после того, как ты череп Голдо собственными руками раскрошила, а его мозг растоптала на полу. А потом ты впала в прострацию, и под конец просто вырубилась. А после того, как прихвостни тебя вытащили, они бегом пошли спасать эльфиек, по пути даже золото успели прихватить.
Драконы в это время совсем взбесились. Как только тебя вытащили на поверхность, они как коршуны кружили над тобой и громко рычали. А после того, как я тебя на руках телепортировал в замок, большой пласт земли обрушился и похоронил замок Голдо вместе с его останками. Мы потеряли много прихвостней и моих… наших, общих людей, но врагов всех зачистили. Земли гномов теперь в нашем распоряжении и большинство пленных согласилось встать на нашу сторону. Армия же, несмотря на потери, стала только сильнее, так как нам достались знания об изготовлении бомб и обработке камня, так как среди переметнувшихся много кузнецов, плотников и прочих важных гномов.
— Значит всё было не напрасно. Мы не только победили, но и остались в выигрыше. Я думала, что всё будет намного хуже. Я еще никогда в жизни так не боялась, и этот страх был не из-за опасений за свою шкуру, а за жизнь моих подчинённых. Почему?
— Прости… Я не знаю. Никто не знает, почему ты так отреагировала. Может в книге про Повелителей найдется ответ?
— Может. Как сам народ?
— Лес Вечной Осени пляшет под дудку уже два дня подряд. Прихвостни и те, кто к тебе лоялен… Я… Мы… Прости, не могу это описать, — Эмиль все так же держал свой взор опущенным, а я вернулась в комнату и легла на кровать, так как к горлу подступила тошнота. Эмиель последовал за мной.
— Ты и они беспокоились за меня?
— Мы были в отчаянии. Ты была похожа на труп. Кровь на лице, шрамы на нем же, ожоги по всему телу от расплавленной брони, сломанная рука, глаза другого цвета. Ты даже дышала через раз и так тихо, словно каждый вздох у тебя последний. Мне пришлось телепортировать тебя в землю высших, чтобы обратить тебя в вампира.
— Получилось? Я теперь вампир? — я сильно зажмурила глаза, борясь
с дурнотой, которая, как торнадо, неотвратимо поднималась из желудка и подступала к горлу.— Частично. Твой организм принял некоторые изменения, но и они, думаю, вскоре исчезнут. Я считаю, что твоя магия приняла превращения, чтобы не дать тебе умереть… Ты тогда и так почти была мертва. Я просто не знал, что делать и предпринял единственное, в чем я был хоть немного уверен, — Эмиль посмотрел на меня и положил свою руку мне на щеку, слегка поглаживая жуткий шрам.
— Почему ты так испугался? Ты даже не испытываешь ко мне особых чувств. Я
знаю, как вампиры относятся к друзьям, и это не то, что ты описал, — у меня не было желания как-то задеть мужа, просто было любопытно, а еще я чувствовала, как в груди нарастает чувство холода, так похожее на безразличие к своей жизни.
— Я не знаю. Просто стало крайне страшно понять, что тебя больше не станет. Ты очень резко и грубо ворвалась в мою размеренную жизнь. Ты в сам мир привнесла сумбур. Ты не просто стала завоевывать его, к чему все уже давно привыкли, ты стала его менять, и пусть не всегда к лучшему, но все же. Понять, что все то, что так завораживало остановится и вскоре перестанет существовать, было очень больно, а ведь так это и будет, если ты умрешь. Я действительно испугался. Возможно, я тогда просто еще не понял, что пусть и не полюбил, но уже искренне привязался к тебе, — Эмиель отпустил руку и погладил меня по голове, что все еще была в бинтах, чтобы я не ковырялась в жутко зудящих швах. Кстати, я так и не видела себя в зеркале, ставлю десятку, что зрелище там отвратное.
— Вот как… Эмиль. Хочешь, я расскажу тебе презанятную историю? — я прикрыла глаза и освободила место на кровати, предоставляя высшему шанс подлезть к моему боку, и положить голову на почти зажившую шею.
— Это то, что ты тщательно скрываешь от Гнарла и остальных прихвостней? — Эмиель удобно устроился на моей шее и опалил горячим дыханием чувствительную кожу.
— Я это скрываю ото всех. Ты будешь первым и, возможно, последним. Эмиль, я прожила не только жизнь героини Шейлы, но и еще одну жизнь.
— Какую? — Эмиль поглаживал меня по животу и щекотал дыханием шею, от всего этого сильно клонило в сон.
— Другую. Во всем другую. Я уже сомневаюсь, а была ли эта жизнь реальной. Я помню каждую деталь, но чувства постепенно выгорают. Перед тем, как отрубиться из-за панической атаки, я услышала крик своей дочери, моей маленькой дочурки, которой было всего шесть лет. Она видела, как я умерла, но сама я не вспомнила этого, когда очнулась тут в саркофаге, хотя четко помнила, как упала с балкона, вышвырнутая атакой моего предшественника. Я даже помню, как умирала от боли, крутившей все мое тело в агонии. Теперь у меня третья жизнь.
— Расскажи о своей первой жизни, — Эмиель осторожно коснулся губами рубца и закрыл глаза, внимательно меня слушая.
И я начала свой рассказ о том, что в моем мире нет магии, и, взамен ее, люди стали развиваться, превращая мир в технологическую утопию. Я поведала о своей семье, о том, как встретила в кафе мужа, что так невовремя услышал о моей проблеме с начальником, который грозился меня сократить. О том, как мы подружились, хотя разница между нами была десять лет, а мне, между прочим, уже двадцать восемь. С сожалением вспомнила, как приняла его предложение выйти замуж за идиотскую шутку, так как была худшим вариантом женатой особы. С весельем рассказала, как выбирала свадебное платье, но плюнула на все и пришла в растянутой майке и белых джинсах. Вспомнила как в мыслях костерила мужа, когда рожала своего первенца, и как флегматично лежала на родильном столе, рожая дочку. Я затронула всю свою жизнь, все свои светлые воспоминания, но в груди всё так же было пусто и холодно. Я — прошлая… Я — самая первая… умерла, оставив после себя ничего не значащие воспоминания и знания о возможном будущем этого мира.