Овидий в изгнании

— Ну, здорово, Митяй, — гулко сказал он Ясновиду, брызжа пеной по камням. — Давно не видались. Как жизнь молодая?

— Здорово, Василий, — приглушенно сказал Ясновид, стесняясь на виду у людей разговаривать с фонтаном. — Это ты, что ли?

— Пригаси дедукцию, ослепну, — посоветовал сантехник, и Ясновид уверился, что это он.

— А что ты там делаешь?

— Митя, — сказал сантехник, — мы оба торопимся. Я не буду тебе объяснять, что я тут делаю, потому что через несколько минут ты тоже будешь это делать. Если тебя люди конфузят, делай вид, что к русалке прицениваешься. Смотри, какой хвост. У Барби не было такого. Прелесть что за хвост.

— Отличный хвост, — сказал Ясновид.

— Брать будете? — спросила продавщица.

— Нет пока, — сказал Ясновид. — Но все равно спасибо.

— Ты скажи мне, друг дорогой, вот что, — продолжал сантехник. — Я слышал, ты свое счастье потерял?

Ясновид счел его тон непристойным.

— Потерял, — холодно ответил он, делая вид, что его отношения с русалкой приобрели конфликтный характер и что, возможно, им стоило бы какое-то время пожить отдельно друг от друга. — И полагаю, что это не твое дело. А Санек мог бы и не распространяться.

Сантехник не счел нужным отзываться на его холодность.

— А какого лешего, скажи мне, ты тогда сидишь? — осведомился он. — Ты счастье горем хочешь вернуть? Второй день ведь уже, если не ошибаюсь? Что вот ты сейчас собирался делать?

— Я за хлебом ходил, — ответил потерявшийся Ясновид. — Полбуханки и нарезного. Обедать не с чем.

Сантехник, у которого терпение не входило в число развитых добродетелей, шумно вздохнул.

— И это человек, без отдыха пировавший с дружиной удалой, — вымолвил он. — Буй тур, можно сказать. Полбуханки отменяются, — официально сказал он. — Там тебя покормят. И пироги еще остались.

Ясновид хотел спросить, где это еще остались пироги, но сантехник осерчал: «У меня ноги промокли! — кричал он. — Что за человек! Другие бы торопились! Твое счастье за столом тебя ждет, есть не начинает! Сейчас, говорит, Ясновидушку только дождемся!»

Хотя это не лучший способ, чтобы в голове все улеглось, но Ясновид ею потряс. «Василий, дорогой, повтори, — произнес он трепетным голосом, — ты видел мою Прелесту?»

— Видел? — кричал Василий, блеща глазами. — Лангустов ел с ней! Свежую почту крючком выковыривал! Серебряным!

Ясновид пропустил мимо ушей его гастрономическую гордость. «Я же уверен был, что она…» — бормотал он. «А она была уверена, что ты! Ныряй!»

Ясновид колебался.

— Ты на себя посмотри! — кричал сантехник. — Нет человека, более чуждого скобяной торговле! Не строй иллюзий, кофеварки тебя отторгнут!

Ясновид оглядел себя и громко подавился. На нем был черный дублет, жесткий кружевной воротник и бархатный плащ, обшитый жемчугом, а сломанный клинок на тяжелой рукояти заменил авоську в правой руке. Люди, бродившие по салону, отпрянули. Здесь все для него было кончено, он подпрыгнул и кинулся в синие струи. Тот, кто впоследствии купил-таки этот водопад, в одиночку или оптом, при большей внимательности мог бы заметить сладкую мечтательность в русалочьих глазах, как если бы она сожалела о чем-то невозвратно скользнувшем мимо нее с фазаньим пером на берете.

В качестве автора этой главы обладающий не только правом на каламбуры, но и другими сверхчеловеческими способностями, Средний сантехник с выражением плохо удерживаемого торжества вошел в столовую, где его друзья размышляли над письмом. Они подняли глаза.

— Надеюсь, у вас остались пироги, — начал он, — поскольку человек, которого я осмелился ввести в наше общество, явился сюда лишь под тем условием, что пироги будут. Я оторвал его от батона нарезного, и мне кажется чрезмерной жестокостью лишать его сегодня удовольствий от еды вообще.

— Вот тут штуки три, — сказал единорог, обеими руками снимая их со своего рога на тарелку.

— Прекрасно, — отозвался сантехник. — Заходи, — адресовался он к двери.

Вошел Ясновид.

Владычица морская — как всем показалось, медленно, очень медленно — поднялась из-за стола. Удивительное безмолвие затопило столовую. Взоры их лились и руки тянулись друг к другу. «Неужели», — выдохнули они.

— Джентльмены, — негромко обратился сантехник к товарищам, — я предложил бы выйти, как из соображений скромности, так и потому, что иначе я не найду в себе способностей описать увиденное. Не знаю, как это удавалось прежнему автору.

Они вышли.

Когда же невыразимая радость превратилась в спокойное одушевление, все снова сошлись за прерванным обедом, которому теперь суждено было зваться в учебниках Обедом Четырех, к Которому Присоединился Пятый, и вернулись к недочитанному письму. Владычица морская взялась изложить то, что было им известно, и то, о чем они могли догадаться.

— Речь, как видим, идет о столе, — сказала она. — Известном обеим сторонам, а то и еще кому-нибудь. The table. Зная цель путешествия Репарата, можно предположить, что он сообщает: «Я нашел стол». Mensam inveni. А дальше указывается, где именно.

— Это сложно будет восстановить, — сказал Ясновид.

— А мы попробуем, — ласково откликнулась она. — Недалеко от. Недалеко от чего-то, и там есть еще что-то глубокое в женском роде.

— Может быть, просто недалеко от чего-то глубокого? — спросил сантехник.

— Нет, — покачала она головой. — Иначе было бы profundissima. Надо вспомнить из местной географии что-то глубокое недалеко от чего-то известного.

— Это же не составит сложностей? — спросил Генподрядчик.

— Эдгар, будь любезен, подай атлас, — обратилась она к барракуде, а все следили за ее раздумьями.

— Координаты бы, — вздохнул Генподрядчик.

— Приходится довольствоваться тем, что есть, — заметил сантехник, незаметно препроводивший своего лангуста, похожего на пораженный гранатой почтовый ящик, под стол Трафальгарскому Триумфу, чья благодарность тотчас выразилась протяжным урчаньем. — Что-то глубокое тоже не на каждом шагу валяется. А в женском роде так и вовсе.

— Я вижу три подходящих случая, — наконец вымолвила она, подняв глаза от карты. — Во-первых, недалеко от развалин Атлантиды, где есть глубокая расселина, известная как Панцирная Сетка.

— Ну, так вперед, — сказал Ясновид, поднимаясь из-за стола.

— Ешь пока, — сказала она. — Есть сомнения. Там места оживленные, ярмарочный тракт. Был бы Стол там, давно бы уже нашли. К тому же Репарат скорее написал бы hiatus profundissimi.

— Какие еще варианты? — спросил Генподрядчик.

— Во-вторых, — продолжила она, — в противоположном направлении от тех же развалин стоит затонувшая гидрографическая библиотека. До пятнадцати тысяч томов, никак не доберемся инвентаризировать.