Ой, кто идет! (Исповедь маленького негодника-2)
Шрифт:
И у Него еще хватило наглости захохотать.
Да. Он такой же бесчувственный, как Она.
Решил поменять тактику. Вместо кнута применил пряник.
После обеда, когда Она уложила меня в кроватку, я улыбнулся и заворковал – нежно, как голубок.
Сработало.
– Ой, какие же мы хорошенькие, – расплылась Она. – Мамочка будет так скучать, когда выйдет на работу.
И тогда я со знанием дела и материнской психологии пустил в ход главное и сокрушительное оружие – новое слово.
– Мама, – пролепетал я. – Мама. Слезы затуманили Ее взгляд. Есть контакт! Да, именно этого я добивался.
Нет,
Мы с Джаггернаут окинули друг друга взглядами, полными неистребимой ненависти.
– А вы знаете, – прощебетала мамочка, – наш малыш выучил новое слово! Да, зайчик? – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Кто это? Кто это?
Ха! Неужели Она считает, что я, как цирковая лошадь, стану показывать фокусы перед публикой? Ты чего-то не дотумкала, маманя. Я презрительно отвернулся.
– Ну скажи, скажи, пожалуйста, – настаивала Она. – Кто это здесь? Кто перед тобой?
С величайшим достоинством я обратил на них взгляд, потом четким и резким движением указал на Джаггернаут и ясно произнес:
– Мама.
Пятнадцатый месяц
В десять часов утра Она включила телевизор и усадила меня перед экраном в полной уверенности, что мне очень понравится детская передача, а Она пока сможет заняться своими делами. Что касается меня, то я полностью уверен, что Она сама себе роет яму.
Прежде всего, я решил, что так просто не сдамся. Стоило Ей только сделать шаг из комнаты, как я бросился на пол, начал орать, кататься и так далее – как обычно, чтобы привлечь внимание.
И что бы вы думали? Она полностью меня проигнорировала. Просто-напросто захлопнула за собой дверь гостиной, налила чашку кофе и пошла звонить подруге по телефону.
Я гнул свое: катался по полу, орал, взвизгивал, но прошло уже пять минут, а Она так и не появилась. И я замолчал. Ну и от нечего делать решил взглянуть на экран.
О, эта детская передача! Какая редкостная чушь!
Сами посудите. Вот что я там увидел. Дядька с надетой на палец картонной трубочкой старательно изображал, что у него в руке мышь. Судя по всему, я должен был в это поверить… Как же, мечтай!
Совершенно очевидно, это все придумано, чтобы потратить как можно меньше денег. Зачем нанимать актеров или мультипликаторов? Гораздо проще и выгоднее забавлять аудиторию годовалых с помощью свернутой в трубку картонки.
Но нет худа без добра. Это зрелище навело меня на мысль позабавиться с рулоном туалетной бумаги. Прежде всего я размотал всю бумагу и засунул ее в унитаз. Потом надел трубочку на палец и радостно продемонстрировал маме. Не знаю, почему Она так расстроилась.
Сегодня за завтраком наблюдал, как родители засовывают хлеб в
тостер. По-моему, это совсем просто. Я и сам так смогу.Вскоре после Его ухода на работу я немного осмотрелся и засунул кусок хлеба в свой тостер.
Вечер ознаменовался небольшим переполохом. Он принес видеокассету и никак не мог засунуть ее в видеомагнитофон. Так и мучился, пока не догадался достать оттуда мой кусок хлеба.
Он был в ярости. Я тоже. Этот хлеб так и остался простым хлебом и нисколько не поджарился. Значит, мой тостер не работает.
После завтрака Она опять посадила меня перед телевизором.
На этот раз я оказался свидетелем трогательной истории про динозавров. Они носили комбинезоны в красно-голубую клетку и ходили в школу. Все это было изображено с помощью нескольких аляповатых картинок. На картинках, естественно, ничего не передвигалось, но иногда, в качестве величайшего достижения, кто-нибудь из динозавров начинал вращать глазами.
Неужели они хотят, чтобы целое поколение выросло в наивной уверенности, что динозавры:
а) существуют до сих пор,
б) ходят в школу и
в) носят красно-голубые комбинезоны?
Мама чрезвычайно озабочена. Ее волнует "обучение навыкам туалета". Я хотел было скаламбурить и сказать, что вряд ли возможно обучить туалет каким-нибудь навыкам, но боюсь, Она пока что не в состоянии дотянуть до моего умственного уровня. Конечно, ничего не поймет.
– Я тут читала свою книгу, – сказала Она вечером после ужина.
Такое начало никогда не сулило ничего хорошего. Папаша притворился, что ничего не расслышал, и уменьшил громкость телевизора, а я притворился, что самозабвенно забиваю пластмассовым молоточком пластмассовые ярко раскрашенные палки в пластмассовый ярко раскрашенный столик. Поскольку с самого начала эта "развивающая" игрушка не вызывала у меня никаких чувств, я подумал, что внезапная вспышка интереса к процессу забивания отвлечет Ее от неприятной темы.
Но не тут-то было.
– Я прочитала очень интересную вещь про обучение навыкам туалета, то есть про приучение к горшку, – гнула Она свое.
Он понял, что ничего не поделаешь, выключил звук и живо повернулся к Ней – с таким видом, как будто всю жизнь мечтал поговорить о сортирах и горшках. Какой лицемер! Он даже умудрился изобразить на лице выражение живейшего интереса.
– Да что ты говоришь, дорогая? – взволнованно спросил Он.
– Там написано, – объяснила Она, – что, хотя некоторые специалисты считают, будто приучать к горшку надо с двух лет, многие дети начинают проситься гораздо раньше, иногда даже около года.
– Да ну? – ахнул Он.
– И еще там написано, – продолжала Она, – что где-то к пятнадцатому месяцу ребенок начинает понимать и чувствовать связь между его субъективными физиологическими ощущениями и полученным продуктом.
Он бессмысленно поглядел на Нее. Ничего удивительного – это Его обычное выражение.
– Если можно, объясни, – попросил Он. – Какие субъективные ощущения и какой полученный продукт?
– Субъективные ощущения – это переполненный мочевой пузырь, кишечник и позывы, а продукт… э-э-э… – Она смущенно захихикала, – …продукт – это пи-пи или а-а.