Ой, то не вечер
Шрифт:
Шум нарастал, кабаны шли прямо на них. Чавкая по болотцу, треща ветками, взволнованно перехрюкиваясь, стадо с топотом уходило прочь от выстрелов. Путницы вжались в дерево, стараясь слиться с ним, небольшие елочки, темневшие в свете звезд, немного прикрывали их от кабаньего семейства. Люда с ужасом вспоминала все, что знала о диких свиньях. Секачи очень опасны, матки с поросятами тоже. Но сейчас уже нет маленьких поросят, а взрослые кабаны пугливы. Если им удастся остаться незамеченными, стадо спокойно пройдет мимо. Как ни вглядывалась Люда в темноту, кабаны проходили совсем рядом, но ничего разглядеть было невозможно. Тяжелые животные сминали на своем пути подлесок и шпыняли друг дружку, повизгивая. Внезапно огромный черный зверь вышел на полянку прямо перед деревом, за которым прятались перепуганные путницы. Мгновение он стоял в свете звезд, здоровенный, словно гора. Каким-то внутренним чувством Люда поняла, что кабан смотрит прямо на убежище и видит их. В следующую секунду раздалось громкое гортанное хрюканье и мамонтоподобный зверь бросился
Еще полчаса они устало бродили вокруг болотца, время от времени крича, надеясь, что их услышат стрелявшие. Но лес молчал.
Когда им удалось выбраться на сухое место, небо заволокло облаками и под деревьями сгустилась совершенно непроницаемая тьма. Варя первая не выдержала, села прямо на землю и всхлипнула:
– Я больше не могу, Люсь!
Люда собрала немного сухих веток, развела из них небольшой костерок. В свете пламени удалось наломать еще немного сушняка и еловых лапок на подстилку. Варя рухнула рядом с костром, свернулась калачиком и мгновенно заснула. Люда села рядом и в полудреме, проваливаясь в сон и почти сразу просыпаясь, провела оставшиеся часы до рассвета. Под утро крепкий сон сморил и ее. Проснулась она от холода, когда вокруг начало разливаться жемчужно-серое нежное сияние наступающего дня. Костер давно погас, а над их головами возилась какая-то птичка. Небо чуть посветлело и стало видно, что все вокруг накрыто толстым слоем тумана, достигавшего вершин сосен. Не успела девушка шевельнуться, как птичка наверху прочистила горлышко и завела размеренное треньканье. Эти звуки нельзя было назвать песней, скорее, они были похожи на чтение заутрени, именно это воспоминание всплыло в Людиной памяти. Месяц назад, только приехав сюда, они с мамой зашли в местную сельскую церковь. Огромный, облупившийся снаружи храм с серыми, крытыми листовым железом куполами, внутри поражал своей строгой красотой. Прихожан стояло немного, человек пятнадцать, в основном - старухи. Невысокая женщина читала псалмы размеренным монотонным голосом. "Мамуля сейчас тоже молится, наверное!" - по щеке девушки поползла слеза. Семью их трудно назвать набожной, они не слишком часто ходили в церковь и не соблюдали посты. Но по внутреннему настрою Люда всегда чувствовала искреннюю мамину веру. "Жить нужно так, чтоб помереть было не стыдно" - посмеиваясь, любила та приговаривать. Не особенно афишируя, они с коллегами собирали гуманитарную помощь для дома ветеранов и волонтерили на благотворительных мероприятиях. Папа не понимал маминых идей, иногда беззлобно подначивая ее: "Мать Тереза нашлась тут!" Но никогда не пытался запретить или вмешаться в мамину деятельность. Время от времени мама ездила в Оптину пустынь, одна или с Людой, "подзарядить батарейки", как выражалась ее сестра.
Стараясь не шевелиться, Люда вслушивалась в монотонную птичкину молитву. Светало. Постепенно завозились в кронах остальные пичужки, засвиристели, зачирикали, встречая первые солнечные лучи. Как только лесной хор стал многоголосым, псаломщица умолкла. В утреннем свете с одной стороны полянки стало видно просвечивающее болото, поросшее по краю осинником. С другой - высились стройные рыжие сосны, словно стрелы, утыкавшие землю.
Девушка встала, разминая затекшие ноги и спину, насобирала сухих веточек, развела костер. Утро было очень свежим, она сняла с себя куртку и накинула на спящую Варю - та свернулась от холода клубком, поджав под себя ноги. Достала из кармашка рюкзака остатки вчерашнего хлеба. Кусочек был совсем крохотным. Подумав, Люда положила его обратно в рюкзак и пошла собирать на ближайших кочках бруснику. Ягод было немного, зато тут попадалась иссиня-черная, переспевшая и приторно-сладкая черника. Наевшись и собрав пару горстей Варе, девушка вернулась к костру. Глянув на спящую, она обнаружила, что девочка лежит с открытыми глазами и тревожно следит за ней.
– Ты где была? Я проснулась, а тебя нет.
– Доброе утро!
– улыбнулась Люда, - Тут рядом бруснику собирала. Сейчас чайку сделаем по твоему рецепту!
Варя села.
– Брррр, холодно-то как!
– Да, свежо! Ничего, согреемся.
Люда вылила остатки чая в кружку. Получилось чуть больше половины. Надо где-то найти питьевой воды. Хоть бы ручей какой-нибудь по дороге встретился!
Разделив по-братски последний кусочек хлеба - весь целиком Варюшке, а себе только крошки, что завалялись в кармане, Люда с наслаждением выпила несколько глотков горячего ягодного питья, допивать все остальное отдала девочке. Та попыталась разделить хлеб, но Люда усмехнулась:
– Ешь давай! Еще упадешь от голода по дороге, а мне тебя тащить!
Возмущению Вари не было предела, но Люда успокоила ее:
– Сейчас пойдем, по дороге грибов насобираем, потом нажарим и поедим. А пока ешь, чтобы силы были. Я уже ягод перекусила, тут кругом черники полно.
В утреннем свете лес уже не казался таким страшным, как ночью. Туман постепенно рассеивался, первые солнечные лучи позолотили макушки сосен. Путницы собрались, притушили костерок как смогли и решили выйти на край болота, чтобы определить - с какой стороны встало солнце. "Слава Богу, что небо не заволокло облаками" - подумала Люда и мысленно перекрестилась. Окраина болота встретила их россыпями брусники и недозрелой клюквы. Наклоняясь за очередной горстью, девушка
заметила, как с ближайшего выворотня соскользнула в мох некрупная черная гадюка. Девушку окатило страхом. Тут же со стороны Вари донесся дикий крик:– Люся! Сюда! Скорей!
– Что, что с тобой случилось? Змея? Тебя укусила змея?
– девушка сама не заметила, как в несколько прыжков преодолела разделявшее их расстояние. Варя непонимающе посмотрела на нее и указала рукой прямо перед собой - буквально в двух шагах виднелась лесная дорога.
Они выбежали на дорогу, радуясь ей, как родному другу. Варя запрыгала по колее и закричала:
– Дорога, дорога! Мы вышли на дорогу!
Люда присмотрелась - колеи были старые и изрядно заросли травой. Судя по всему, прокатали их давно, и последнее время никто этой дорогой не пользовался. Но так или иначе, это человеческий путь, и они выйдут по нему хоть куда-то. Прикинув примерное направление, путницы воодушевленно зашагали по колеям. Варя даже стала напевать какую-то песенку. Прислушавшись, Люда расслышала: "Ой, то не вечер, то не вечер... Мне малым-мало спалось..." "Да уж, спалось мне малым-мало" - усмехнулась она незаметно. Время от времени под ногами попадались старые моховики и маслята. В одном месте целое семейство огромных перестоявших грибов усыпало дорогу. Девушка мрачнела с каждым встреченным масленком - не видно срезанных ножек, все грибы старые и переросшие. Значит, люди здесь бывают очень редко, если бывают вообще. Спустя час или полтора дорога вывела их на прошлогоднюю делянку вырубленного леса, поросшую иван-чаем. На делянке колеи пропадали.
Они сели на огромный старый пень и пригорюнились.
– Так пить хочется!
– шепнула Варя. Люда молча достала термос и выцедила последние несколько капелек воды.
– Держи, хоть рот смочи. Надо еще ягод поесть, они утоляют жажду!
– Не хочу, кисло от них. Эх, есть охота!
– Варя нахмурилась и подняла глаза на Люду: - Прости, я не буду больше ныть! Пошли обратно! Теперь-то мы точно должны выбраться!
Люда кивнула. Она не стала рассказывать, как однажды шла с папой по такой же лесной дороге, внезапно закончившейся на краю болота. За год-другой колеи затянулись болотной травой, и только местный человек мог сказать - в какую сторону нужно идти дальше, чтобы выйти на продолжение лесного пути. Она осмотрелась. Если судить по солнцу, то дорога их должна вывести хотя бы на край леса, а там уже будет проще сориентироваться. Отдохнув, они зашагали обратно.
– Люд, а как ты думаешь, нас ищут?
– Конечно!
– А почему же мы не слышим, чтобы кричали?
– голос девочки был полон такой печали, что у Люды сжалось сердце.
– Ну что ты, Варь, лес большой! Наверняка и кричат, и стреляют, только мы не слышим. Ночью услышали же!
– Да, услышали. Это точно папка был. Если б не кабаны, были б уже дома.
– Точно!
Путницы вздохнули и побрели дальше, думая о своем.
Почему отец не мог отвезти сначала их с Варей в деревню, а потом вернуться за остальными? Эта мысль не давала покоя Люде со вчерашнего вечера. Потому что бутылка коньяка была еще не допита, - отвечала она себе, - а они так удобно предложили сами выход из сложившейся неприятной ситуации. Зачем, зачем она остановилась возле этого подосиновика? Что, грибов за свою жизнь мало насобирала? Как знать, когда они смогут выбраться и хватит ли сил у Варюшки идти на голодный желудок? Надо хоть грибов найти пожевать. Как назло, попадались только крупные переросшие темно-красные сыроежки, крошащиеся в руках, да расплывшиеся от старости моховики.
Встретив россыпь крепких маслят, они собрали небольшой пакет и тут же развели костер. Половина из них оказалась червивой, эти с большим сожалением выбросили. Оставшиеся несколько штук пожарили и съели с удовольствием. Немного отдохнув, они снова продолжили свой путь. Солнце уже поднялось высоко и Люда со страхом ожидала, что скоро снова начнет темнеть. На протяжении всего пути путницы ни разу не услышали ни криков, ни выстрелов, ни гула машин.
Спустя некоторое время они снова остановились посидеть на поваленном дереве. По лицу Вари было видно, что она измучена и устала. Хотелось пить. И очень хотелось есть, от съеденных сыроежек и ягод только сильнее сводило желудок. Девочка привалилась к плечу Люды, молча глядя перед собой. Потом сказала:
– Знаешь, если нам сейчас снова медведь встретится, я уже так бежать не смогу!
– Типун тебе на язык!
– Люда решила перевести все в шутку, - Пусть он от нас убегает! Я такая голодная, что готова отведать медвежатинки!
Варя засмеялась.
– Эх, сейчас бы картошечки жареной! С мясом!
– Или яичницы!
– поддакнула Люда, чувствуя, как рот наполняется слюной.
– Хотя бы кусок хлеба!
– тихо проговорила девочка. Потом вдруг напряглась: - Слышишь?
– Нет, что такое?
– почему-то вполголоса ответила Люда.
– Вот! Вот, слышишь? Петух кукарекнул!
– Что? Откуда петухи в лесу?
– девушка ничего не расслышала. Вдруг у Вари галлюцинации от голода? Внезапно она сама довольно ясно расслышала далекий петушиный крик. Они вскочили разом и побежали на звук, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Петух замолкал на несколько минут и снова начинал вопить. Теперь уже совершенно отчетливо было слышно, с какой стороны доносятся его крики. Они выбежали из леса на узкую просеку, поросшую мелким кустарником. Захлюпало под ногами. Посреди просеки виднелся овраг, до краев наполненный темной водой. Берега заросли осокой и тальником.