Ой, зибралыся орлы...
Шрифт:
Звуки стрельбы постепенно слабели, сливались в монотонный глухой шум, оставались позади. Получуб швырнул саблю в ножны, перегнулся над бортом, зачерпнул в ладонь воды. Лизнул ее кончиком языка, вылил на потную грудь.
— Море!
Запорожские чайки, проскользнув мимо Очакова и Кинбурна, выносились на простор Черного моря.
3
Когда генерал-фелъдцехмейстер и кавалер граф Орлов предлагал в своих млениях об отделении корпуса на будущую 1772 г. кампанию в сороке тысячах, чтоб, дошед до Варны, оттуду ему водным путем итти на атаку Царьграда… за первое правило поставлял он, предопределяя сию экспедицию, дабы прежде армию, к таковым операциям готовящуюся, скоро можно усиливать как числом, так и способностию. Но прибавок ныне войск, назначенный в сию армию, состоит весь из шести пехотных полков, коего числа не достанет и для гарнизонов, коими должно мне снабдить завоеванные крепости… Не осмелюсь мнить за возможное, чтоб после наступающей кампании быть в состоянии здешней армии
Санджак [5] Очаковской крепости, поглаживая пышную бороду, глядел в окно. Ничего интересного там не было: крепостные стены, вода, камыши, песчаные отмели лимана, расстилающаяся до горизонта степь. Все то, что наблюдал изо дня в день уже несколько лет, как по воле Аллаха и великого визиря стал здешним комендантом. Сейчас он смотрел на это не потому, что искал услады для старческих глаз, а чтобы лишний раз не видеть стоявшего против него человека.
5
Санджак — комендант.
Этот офицер был призван в Очаков всего полтора месяца назад с морским караваном, доставившим в крепость подкрепление. Однако невзлюбил его санджак гораздо раньше, едва узнал, что тот должен прибыть к нему. По необъяснимым причинам стамбульские слухи долетали до Очакова намного раньше, нежели доплывали туда галеры с войсками или транспорты с боевыми припасами и продовольствием. Поэтому санджак знал все о своем новом подчиненном еще до того, как увидел его.
Единственный сын бывшего трехбунчужного паши [6] , сохранившего и поныне влиятельные связи в диване, получил блестящее образование, путешествовал по Европе, участвовал в прошлогодних боях против русских на Дунае… Был ранен, повышен в должности, будучи в Стамбуле на лечении, сблизился с французскими военными инструкторами, неоднократно высказывал критические замечания о порядках, веками существовавших в султанской армии: взяточничестве и казнокрадстве, покупке офицерских званий и должностей, о наличии в войсках огромного числа «мертвых душ», жалованье которых оседало в карманах их командиров и военных чиновников. Не будь такой «говорун» сыном трехбунчужного паши, не сносить ему головы! Но Аллах велик и сполна воздаст каждому по заслугам, а поэтому он, очаковский комендант, приобрел нового командира табора [7] янычар. На свою голову!.. Кто знает, с какой целью перевели к нему этого сынка паши: то ли убрать его длинный язык подальше от Стамбула, то ли уберечь его голову от новых кровопролитных сражений, которые вот-вот должны грянуть на Дунае. Поди угадай…
6
Паша: в гражданской иерархии — губернатор в провинции, в военной — генерал. Однобунчужный паша соответствует чину русского бригадира или генерал-майора, двухбунчужный (ферик) — генерал-порудчика, трехбунчужный (мушер) — генерал-аншефа. Капудан-паша — адмирал.
7
Табор — батальон.
— Бин-баши [8] Насух, думаю, вам известно о событиях прошедшей ночи? — спросил комендант после обмена обычными приветствиями.
— Да. Отряд казачьих лодок прорвался мимо Очакова и Кинбурна в море, — последовал спокойный ответ.
— Не отряд, а его жалкие остатки, — поправил собеседника комендант. — Большинство лодок гяуров уничтожены огнем крепостных пушек или потоплены нашими галерами, и в море удалось уйти лишь отдельным казачьим лодкам.
— В таком случае, господин санджак, примите мои поздравления, — склонил голову офицер.
8
Бин-Баши — командир 1000 воинов, применительно к русской армии — чаще всего командир батальона (иногда — командир полка).
Комендант готов был поклясться, что при этих словах по губам командира табора скользнула ироническая усмешка. Может, показалось? Наверное, так и есть. Ведь собеседник, кем бы ни был его отец, должен прекрасно знать, что в этой глуши благополучие и даже жизнь каждого офицера полностью находится в руках санджака.
— В связи с ночным боем я и пригласил вас. — Комендант протянул руку к мраморному столику, придвинутому к его креслу, взял четки. — Прорвавшиеся в море лодки гяуров могут двинуться в трех направлениях: к Крымскому побережью, на Анатолию или к Дунаю на помощь Румянцев-паше. Если они пойдут к Крыму — для этого есть татарский хан, если к Анатолийскому берегу — местный паша, но если гяуры появятся на Дунае… — комендант пожевал губами, тронул бороду. — Тогда великий визирь может выразить нам свое недовольство. Надеюсь, вы хорошо понимаете меня?
— Да.
Комендант вздохнул,
опустил глаза, медленно стал перебирать четки.— Как ни прискорбно, но лодки гяуров скорее всего направятся именно к Дунаю. Наши разведчики, постоянно наблюдающие за Днепром, донесли, что лодок всего двадцать и на каждой по пять десятков казаков. Чтобы напасть с такими силами на Анатолию, нужно быть полностью лишенным разума. Порты Крыма забиты нашими войсками, поэтому гяурам там тоже делать нечего. А вот Дунай… Румянцев-паша создает на нем свой речной флот, и покуда тот не готов, лодки запорожцев смогут заменить его. В этом случае гнев великого визиря наверняка падет на наши головы. Вот почему лодки гяуров, ни при каких обстоятельствах не должны достичь Дуная. Тем, кто помешает им соединиться с армией Румянцев-паши, будете вы со своим табором, бин-баши.
Подняв голову, комендант впился глазами в собеседника. Увы, оно оставалось таким же спокойным и бесстрастным, как в начале разговора. Может, тот не понимает всей сложности порученного ему задания или не представляет, с каким противником вскоре предстоит иметь дело?
— Благодарю за доверие, господин санджак, — прозвучал ответ. — Постараюсь оправдать его. Однако осмелюсь спросить, какими силами я буду располагать помимо своего табора?
— Помимо табора? Целого табора? — вскинул брови санджак. — Табор лучших воинов султана против нескольких жалких лодок гяуров?
— Не нескольких, а двадцати. А это, согласно донесениям ваших разведчиков, не менее тысячи казаков с двадцатью пушками. Каковы же казаки в бою, вы должны знать не хуже меня.
— Бин-баши Насух, вы плохо меня слушали, поэтому многое неправильно поняли, — строго сказал комендант. — Лодок было двадцать, когда они плыли по Днепру, большинство из них уничтожено у стен крепости и в гирле лимана. Следовательно, вам придется добивать лишь незначительные остатки спасшихся от смерти гяуров.
— Господин санджак, утром я был на берегу лимана и видел прибитые к нему волнами древесные стволы с грузом на одном конце. Их-то командиры галер и артиллеристы крепости приняли ночью за мачты казачьих лодок, именно по этим деревьям и был направлен наш огонь. Поэтому моим противником будут не остатки казачьего отряда, а он целиком. А в моем таборе всего пятьсот янычар.
— Пятьсот? — притворно удивился комендант. — Однако по спискам с вами прибыло семьсот воинов.
Забавно, как ты выкрутишься из этого положения, командир табора? Станешь жаловаться на военных чиновников, кладущих в собственный карман жалованье за двести «мертвых душ». Но чиновники обычно делятся подобными доходами с непосредственными командирами числящихся лишь на бумаге солдат. А командир этих несуществующих янычар сейчас ты.
— Вы правы, господин санджак, со мной действительно прибыли семьсот воинов, — невозмутимо ответил офицер. — Однако сегодня ночью произошел жестокий бой с казаками, в котором они были разгромлены и почти полностью уничтожены. Именно такое донесение вы час назад отправили в Стамбул? Так вот, в этом кровопролитном сражении отдали жизнь во славу Аллаха мои недостающие сейчас двести янычар.
Да, у сына паши есть голова на плечах. Поэтому его любой ценой необходимо поскорее отправить под казачьи сабли.
— Вы получите в помощь чамбул [9] татар, стоящих лагерем у крепости. В нем девятьсот сабель.
— Мой противник находится на лодках. Чтобы успешно бороться с ним, мне также нужны корабли. Хотя бы пять-шесть галер из тех, что сторожат гирло лимана.
Комендант закатил глаза к потолку.
— Вы хотите оставить меня с голыми руками? Ведь в крепости всего три тысячи воинов! А лазутчики донесли, что главный из здешних гяуров, кошевой Калнышевский, выступил из Сечи с шестью тысячами казаков и двенадцатью пушками. Путь его отряда лежит на юг. Вдруг он вздумает напасть на Очаков?
9
Чамбул — отряд турецкой или татарской конницы, численно и организационно соответствует русскому полку.
— Чем быстрее я покончу с прорвавшимися в море запорожцами, тем скорее вернусь в крепость. Без помощи с моря я буду вынужден ждать, когда шторм или отсутствие пресной воды заставит казаков высадиться на берег, и только тогда смогу напасть на них. Подобная же охота может длиться очень долго… А с галерами я возьму казаков в клещи с моря и с суши и разобью одновременным ударом.
Комендант задумался, четки замерли в его пальцах. А ведь собеседник прав. Тысяча запорожцев при двадцати пушках — большая сила, справиться с ними табором янычар и чамбулом татар будет не так просто. Да и какие нынче янычары? Обзавелись семьями, занялись торговлей, их дайи [10] погрязли в дворцовых интригах и султанских междоусобицах. Не гвардия Блистательной Порты, как было в годы его молодости, а сборище жадных ленивых попрошаек, ждущих от султана и великого визиря подарков и наград. С такими особенно не навоюешь! На татар также нет особой надежды. Все лучшие, верные чамбулы хан стянул в Крым и к Перекопу в ожидании наступления русских, а в степи остались лишь те, кого хан подозревает в доброжелательном отношении к России, низко оценивает их боеспособность, считает лишними ртами, которые не желает напрасно кормить. С подобным воинством нечего помышлять о победе над запорожцами.
10
Дайя — высший начальствующий состав корпуса янычар