Озабоченный

Я поднял в удивлении бровь, но интересоваться, откуда она, худая щепка, всё это знает, не стал. У женщин у всех, похоже, к весу отношение трепетное.

Так, почти Катришкиными словами и сделал установку, закрепив:

– Это для тебя кодировка на ближайшие годы… - и уточнил, подумав, - на ближайшие пять лет.

Вдруг у Катришки зазвонил телефон. Она в раздражении собралась было сбросить, но увидев имя абонента, недовольно сказала.

– Мама, надо ответить, а то потом… - и ушла в мою комнату, разговаривать. Дочь с мамой – это надолго, по опыту знаю, и мне как шлея под хвост попала.

– А сейчас, Вера, займёмся математикой. Вспомни свой последний мощный оргазм и, наоборот, представь полное отсутствие возбуждения. Оргазму назначается число «пять», полному спокойствию «ноль». Представь шкалу от ноля до пяти – это будет шкала возрастания сексуального возбуждения. «Один» - лёгкое, «два» - среднее. «Три» - сильное, когда кончить надо, как будто в носу свербит, чувствуешь, что подходит, вот-вот чихнёшь и полегчает. «Четыре» - возбуждение приблизилось к максимуму. Необходимость получить разрядку можно сравнить с желанием вздохнуть под водой, когда лёгкие, кажется, сейчас разорвёт. И, наконец, «пять» - это тот самый оргазм, который ты недавно испытала.

– Когда я назову любое из этих чисел, твоё возбуждение станет ровно таким, ни больше, ни меньше, не сдвинется ни туда, ни сюда, что бы ты не предпринимала. Это – кодировка на… год, - если интерес не потеряю, то проверю сколько реально установка будет действовать. Вернётся как раз. К родителям по-любому приедет. На внешний вид заодно посмотрю – пять лет, по-моему, перебор, не выдержит.

Котёнок тупо урчал, довольничая, и ни черта не подсказывал.

– …когда я скажу «три» ты проснёшься в полном сознании, в прекрасном расположении духа, полностью довольной. В памяти останется воспоминание только о кодировке на похудание, о второй забудешь, но действовать продолжат обе. Твой внешний вид тебя не смутит, воспримешь его как должное на фоне общих приятных ощущений. Итак…

– Погоди, Петь, почему без меня? – Катришка возникла неожиданно, я даже дёрнулся.

– Да так, отстань.

– Э-нет, я же всё слышала! Давай на меня тоже, на мой голос!

– Что на твой голос?

– Чтобы меня тоже слушалась!

Мои глаза превратились в блюдца.

– Тебе зачем?

– А тебе?

А действительно, зачем? В корень посмотрела. Мне явно понравилась власть, тем более с сексуальным оттенком. Мне хотелось управлять, по крайней мере, именно этой женщиной. Демонстрировать собственное превосходство, причём, через удовольствие или его лишение. Возможно, унизить желалось высокомерную дурочку.

Совесть отошла в сторонку и отвернулась. Когда я успел таким стать? Вопрос остаётся без ответа. А с другой стороны, есть же публика, которая любит шоу артистов-гипнотизёров, где людей на их глазах унижают и каждый зритель представляет себя не тем, над которым потешаются, а наоборот, примеряет одёжку артиста-начальника. Вот и я такой же… наверное. А может просто гормоны играют, читал.

– Мне чисто ради эксперимента, - соврал я, - а тебе?

– Ага, - протянула скептически, - так я тебе и поверила. Да чёрт с тобой, не признавайся, что хочешь её, корову, а мне надо Верку перед Надькой унизить. Она же стерва, не заметил? Надька часто на неё жалуется, вот и пусть попляшет. Да и эксперимент тебе: получится ли, а? Разве не интересно? Тем боле она послезавтра в Москву улетает, мне всего-то на один день… пожалуйста.

«Как это по-детски, будто в игрушки играет. Вера для неё кукла что ли? а для меня кто? А пусть это Верке плата будет за грядущую красоту», - я мысленно коварно ухмыльнулся.

Я дополнительно ввёл голос Катришки, как обязательный для исполнения, поменял команду с просто числа на словосочетания «красный один, красный два» и так далее, чтобы не случалось незапланированного срабатывания.

Вера сладко, со словами: «Как хорошо, Господи!», - потянулась. Оглядела себя, улыбаясь, поиграла грудями.

– Давно хотела раздеться на публике, - сообщила нам с Катришкой, встала на ноги и принялась неспешно одеваться. – Только я надеюсь, Пётр, Катя, что это развлечение останется между нами.

– Безусловно, - уверил я. Катришка промолчала. – Ты помнишь кодировку?

– Конечно! – ответила, не оборачиваясь, спиной к нам застёгивая блузку. – В целом её можно описать, как «меньше жрать надо». Проходила уже, но всё равно благодарю, Пётр.
– Сказала надменно.

Полностью совладав с блузкой, обернулась.

– Катя, сохранение тайны особенно тебя касается… - сказала с нажимом, не скрывая угрозы. И как ни в чём не бывало, - А где у вас зеркало? А, вижу, - и, подобрав сумочку, подошла к зеркальной двери шкафа-купе. – Надьке некоторые вещи знать вредно для здоровья, поняла?

У Катришки сделалось злое лицо и открылся рот. Я быстро зажал её губы ладошкой и прошептал в ухо:

– Не время, потерпи…

– А то мало ли что может случиться. С тобой тоже, кстати. Тысячу раз подумай прежде чем языком молоть. Не в обиду тебе, Пётр. – Закончила, наконец, свою мысль Вера.

«Она умеет поднимать тонус», - подумалось мне. Сказал же другое:

– А как тебе вообще всё?

С минуту она ещё поправляла волосы, редактировала глаза и губы, и лишь потом, решив, что красота наведена полностью, повернулась и ответила.

– Я тебе честно скажу, студент. Ты конечно молодой, зелёный и выглядишь как ботаник-замкадыш, но ощущения своей кодировкой мне устроил исключительно приятные, которых не испытывала никогда и никогда не забуду. Это как смерть и рождение, как вспышка чистого удовольствия, растянутая на века. Не знаю, как выразиться точнее. Кстати, а ты когда на учёбу? Я в воскресенье в Москву, как насчёт вместе? – закончила, состроив мне глазки.

– Не, я на больничном, - ответил я, с сожалением стуча по ноге.

– А, ну да, - согласилась она и присела на диван. – Жаль. В смысле, что вместе не получится, а то бы… - не закончив предложение, вытащила из сумочки айфон, включила и с сожалением покачала головой:

– Увы, но мне пора. Очень приятно провела время и надеюсь с пользой, - закончила говорить, вставая.

– Да, пора, - согласился я и подтолкнул Катришку. – Последовательно, не перескакивай.

– Красный один, Вера, - сказала сестра, не скрывая злорадства.

– Причём здесь красный? – удивилась девушка-автобус и вдруг забеспокоилась. Нервно огладила на себе брюки, будто что-то стряхнула с ляжек, сглотнула, и поспешила в прихожую, к босоножкам. – Мне действительно надо срочно бежать.

– Красный два, - продолжила счёт сестрица теперь уже спокойным тоном.

Послышался шумный, хриплый выдох. Мы с Катришкой переглянулись и синхронно встали. Меня кольнул страх от воспоминания о последствиях прошлого сеанса, но ничего, боль не появилась. Наоборот, вроде как сила в ногах добавилась.