Оздоровление психики. Мир с бессознательным

Общее в этом – достижение мира и согласия между рассудком и бессознательным. Рефлексия и комплексы забываются, остается чистый творческий интерес или ясная цель и жажда победы или долгожданный покой и мир в душе.

Психоанализ теперь разделился на несколько направлений. Если больной человек обратится за помощью к классическому психоаналитику, то результат и успех лечения будет случайным образом зависеть от «школы», к которой принадлежит выбранный врач. Последователи школы З. Фрейда начнут искать у больного подростковые комплексы, породившие отклонения сексуального характера. Если врач склонен больше верить теории А. Адлера, отвергавшего «сухие схемы Фрейда», как он их называл, то он постарается выявить у пациента подспудное желание власти и достижения превосходства над другими, полагая это за корень его невротических проблем. Он будет лечить от завышенных самооценок и скрытых «диктаторских замашек». Последователи К. Юнга сделают упор на анализ сновидений пациента, расшифровку в них бессознательных импульсов, на осуществление «синтеза» содержаний бессознательного и сознания. Тем не менее, по сути, эти подходы сводятся к достижению «сотрудничества» между сознанием и бессознательным для восстановления мира и согласия между ними.

Разработки этих ученых и их последователей в теории и клинической практике произвели революцию в психотерапии. Однако в целом результативность классического психоанализа не оправдала надежд. Выздоровление психически тяжелобольных остается почти всегда неполным, что признавали и сами эти ученые. Классический психоанализ остается набором клинических схем. Он даже не пытается создать психическую опору для пациента, предложив ему убедительные философские или религиозные идеи для уяснения целей и смысла жизни.

К. Юнг с нескрываемым восхищением описывал преимущества восточных мировоззрений и выработанных там за тысячелетия убеждений о смысле человеческой жизни и ее тесной связи с запредельным (К. Юнг, «О психологии восточных религий и философий»). Его восхитило в них стремление искать удовлетворение и радость непосредственно внутри человеческого «Я», в тесном общении каждой души с трансцендентным, с божественным. Это представлялось ему, как полная противоположность западным взглядам и интересам, где человек ищет радость и личную уверенность лишь во внешних проявлениях – во власти над природой, в превосходстве над другими людьми, в ненасытном потреблении материальных благ. Однако Юнг полагал, что воспользоваться восточным нематериальным богатством невозможно западному человеку, далеко отошедшего от духовного мировосприятия. Копирование восточных практик, в частности, йоги, без внутренних глубоких убеждений – лишь бесплодное, как он выразился, «обезьянничанье». «Нам надо добираться до восточных ценностей изнутри, а не извне; нам надо искать их в себе, в своем бессознательном».

Более того, он пессимистично считал, что «наше время является временем исчезновения и смерти Бога». Как психиатр он в течение многих лет наблюдал угасание духовных ценностей у своих пациентов, что выражалось в полной потере ими смысла своей жизни. Это, конечно, тоже демонстрирует неудовлетворительный результат классического фрейдовского психоанализа как терапии.

Позже помимо классических направлений в психотерапии появился феноменологический подход, придававший большее значение текущим событиям и проблемам в жизни пациента, а не его застарелым отклонениям от «норм». На Западе распространилась терапия, основанная на идеях экзистенциализма. Предполагалось, что все психические отклонения и комплексы возникают из-за неспособности пациента разрешить для себя центральные проблемы существования. Прежде всего, это ужас перед неизбежной смертью, затем пугающая своей ответственностью личная свобода, мучительное одиночество, как пропасть между личностью и миром, и самое главное, отсутствие смысла жизни. Распространение и разрастание подобных комплексов связано с утратой пациентами былых религиозных ценностей и отсутствием убеждений о цели и смысле жизни. Тем не менее, успешная психотерапия может основываться только на фундаменте убедительных представлений и убеждений пациента о месте и роли человека в окружающем физическом и духовном мире.

К. Юнг с сожалением писал «невроз следует понимать как страдание души, не находящей своего смысла. … Около трети моих случаев – это страдания не от какого-то клинически определенного невроза, а от бессмысленности собственной жизни». (статья «Экзистенциальная Психология»). Позже один из его последователей (Н. Хоббс) писал: «Современная культура часто порождает вид нервоза, отличный от описанного Фрейдом. Современные неврозы характеризуются … отсутствием цели, смысла жизни».

Ощущение человеком бессмысленности собственной жизни стало «бичом» нашего времени. Бессмысленность сопутствует рутинной однообразной работе, излишнему и пустому досугу, общей пассивности. Однако чем больше человек вовлечен в повседневный процесс жизни, в интересующие его работу и творчество, тем реже возникает эта проблема.

В примитивном состоянии люди были частью природы, трудились физически, всегда на грани выживания. Их повседневная работа была подлинно творческой, ежедневно неповторимой – они выживали семьей, племенем, преодолевая тягости и опасности. Времени и сил для досуга не оставалось, как и не было способности к размышлениям о смысле жизни. Это не было нужно человеку, как и всем остальным живым существам. Но с развитием индустриальной цивилизации на место реальных опасностей пришла рутина жизни, пустой досуг и скука. Работа большинства населения развитых стран теперь лишена творческого элемента, работники воспринимают себя малозначащими «винтиками» или «офисным планктоном», напрасно убивающим на работе отпущенное им время жизни.

Самый распространенный теперь в психиатрии феномен – переживание скуки, апатии, пустоты. Затронутый депрессией человек лишен ощущения смысла и цели своей жизни, он циничен, а в свободное время осознает, что ему нечем и заняться. Древние инстинкты в современных условиях уже не могут вести человека юридически законным путем, а традиции, религиозные верования и нравственные установки зачастую утратили авторитет или просто забыты.

Как следствие, психологи отмечают у многих людей впадение в следующие крайние состояния, опасные социальными последствиями. Полная утрата смысла жизни, глубокое погружение в переживание своей бесцельности и апатии. Склонность дискредитировать и разрушать духовные ценности, имеющие смысл для других людей. Склонность искать для себя эффектные и раздражающие нервы ситуации, как, например, уличные протестные демонстрации, гражданское неповиновение, разрушительные беспорядки и т.п.

На Западе разработаны специальные вопросники для количественной оценки чувства безысходности и бессмысленности (PIL). По этим оценкам даже среди студентов американских колледжей разочарование в ценности жизни и чувство бессмысленности достигало 81%. А ведь Фрейд когда-то сказал: «В тот момент, когда человек усомнился в смысле жизни – он болен».

Наука философия последних столетий показала тщетность удовлетворительно объяснить миропорядок. Внутренний мир человека почти всегда оставался за пределами ее интересов. Размышления в этой области отразились в пессимизме Шопенгауэра, в трагизме Ницше, в безысходности Сартра. Разочарование современного Запада в былых религиозных ценностях и общее увядание строгих когда-то моральных принципов вынули из-под человека последнюю твердую основу для психического равновесия.

Каждый человек нуждается в понимании смысла своей жизни. Но смысл – это не цель существования. Общую цель жизни во Вселенной человечество, вероятно, никогда не узнает. Но понять или почувствовать интуитивно смысл человеческого существования – вполне по силам каждому человеку. Это, конечно, будет весьма субъективное понимание, свойственное лишь отдельному индивиду, но оно верное в том смысле, что «истина сходит на всех людей, каждому своя, и она для него единственно верная». Истина подтверждается каждому человеку интуитивным подсознательным согласием с ней, а вовсе не рассудочными доказательствами. Интуитивное понимание смысла жизни может распространяться и между людьми, схожими между собой по содержанию бессознательного. Именно так распространялись все религиозные верования. Осознание смысла жизни и «одобрение» его личным бессознательным есть единственная надежная опора психике человека.

Поэтому приступая к изложению практики оздоровления психики, – не перешедшей, однако, в форму серьезной болезни, – предварительно ознакомим читателя с общей философской конвой, представляющейся автору наиболее правдоподобной, более оптимистичной и жизненной, вполне способной поддержать личную психику в равновесии, и со временем ее укрепить. Это поможет читателю интуитивно осознать смысл человеческой жизни, понять ее ценность не только для самого человека, но, как это ни пафосно прозвучит, для Природы в целом. Если осознание этих идей встретит согласный и «добрый» отклик в вашем независимом и суверенном бессознательном, тогда вы на правильном пути, и обязательно обретете или восстановите смысл своей жизни – основу здоровой психики. По стилю изложения это обращено не столько к логике рассудка, сколько, к интуиции.

Как понять жизнь и ее смысл

Философы и религиозные мыслители называют великую силу мироздания, первопричину, движитель и направляющую волю разными именами: Богом, Отцом сущего, Мировой Душой, Волей, Брахманом, Иеговой, Абсолютом, Верховным Существом, Верховным разумом, Природой и т.д. Но если ограничиться только живым миром, то можно использовать еще одно имя, интуитивно и мысленно понятное, изначально ощутимое и поэтому бесспорное: Поток жизни. Это то, что мы можем видеть и чувствовать вокруг нас – зеленое, живое, активное, вечно молодое, устремленное в будущее. То же и внутри нас самих, через каждого из нас течет общий для всех Поток жизни. Возможно, это лишь «малая» часть трансцендентного содержания Вселенной, но она видимая, осязаемая и самая близкая к нам – каждый человек есть ее частица. В истоке и сущности зримого Потока жизни лежит некая неведомая воля, его движитель, причина и сила, которую можно называть Богом или Природой или как-то иначе. Имя не существенно, важно только, что оно обозначает для нас нечто за пределами понимания, составляющее исток и причину нашего существования. С этим, вероятно, никто не станет спорить.