Озорные призраки

— Сэр, на чье имя у вас заказан столик? — осведомился субъект с цепью.

Тон был безукоризненно вежливый, но моментально чувствовалось, что порядки тут свои и попереть отсюда недостойного могут в два счета.

Мазур смущаться не стал. Он посмотрел куда-то сквозь этого персонажа, прежде виденного исключительно в кино, и сказал как мог небрежнее:

— Собственно, столика я не заказывал, меня пригласили… Молодая девушка, блондинка, с яхты «Доротея»…

И подумал рассудочно: «Ну все, сейчас попрет в шею…»

Однако ничего подобного не произошло. Седовласый вдруг неуловимо помягчел лицом — хотя его выражение ни капельки не изменилось — и чуть склонил голову:

— Ну разумеется, сэр. Ее светлость меня предупредила. Прошу.

«Как-кая еще светлость? — возопил Мазур мысленно и едва не разинул рот самым простецким образом. — Это с кем мы на сей раз связались?»

— Быть может, вам будет удобнее оставить сумку в гардеробе, сэр?

— Э-э-э, пожалуй, — светски ответил Мазур, малость опомнившись. — Только осторожнее, у меня там стекло, только что купил и не успел отослать…

— Все в порядке, сэр.

К ним, повинуясь жесту седовласого, проворно подбежал еще один тип в смокинге, принял от Мазура сумку и понес в сторону гардероба. Мазур задержался, но никто так и не собрался дать ему номерок — видимо, в заведениях подобного полета обходились без них, надо будет учесть…

И непринужденно направился следом за метрдотелем, стараясь не зыркать по сторонам откровенно, словно какая-нибудь деревенщина с соломой в волосах. Интерьер, насколько он мог разглядеть, названию полностью соответствовал: куда ни глянь, замысловатые мозаики в стиле тех самых то ли ацтеков, то ли май: статуи жутко выглядевших богов и зверей и прочие дурные красивости. С радостью Мазур констатировал, что большинство посетителей одеты вовсе не во фраки и вечерние платья, а довольно-таки простецки, кое-кто совершенно по-пляжному, да и держатся далеко не чопорно. Это уже проще, не надо думать, если что, которой из двадцати вилок устриц распечатывать, а которой в ухе чесать…

Седовласый провел его в дальний угол зала, где на длинном диване в виде прямого угла расположилось человек шесть. Точно шесть. Три эффектных девицы, какой-то мрачный тип при полосатом галстуке, что-то отрешенно жевавший, Гай Близард, снова в шортах и гавайке (разве что другой расцветки, но столь же ядовитых тонов) и, наконец, загадочная блондинка, которую отчего-то титуловали светлостью, восседавшая с краешку — на сей раз, конечно, не в скупом купальнике, а в открытом синем платье. Мазур краем уха слыхивал что-то о таких вот тряпках, которые выглядят просто и буднично, но стоят бешеных денег. У него возникло подозрение, что это как раз тот случай.

Судя по лицам тех двоих, его моментально узнали.

— Черт возьми, кого я вижу! — возопил Близард. — Пришел все-таки? Вот и молодец… слушай, я что-то запамятовал, как тебя…

— Ничего удивительного, я не представился, — сказал Мазур, присаживаясь рядом с блондинкой согласно ее недвусмысленному жесту. — Дик Дикинсон. Странствующий моряк.

Эффектные девицы, уже определенно поддавшие, наперебой принялись выкрикивать свои имена, которые Мазур не особенно и запоминал, а мрачный тип, не переставая жевать, ограничился поклоном. Вряд ли он выпендривался именно перед Мазуром — судя по первым наблюдениям, просто-напросто таким уж уродился нелюдимым.

Без церемоний перегнувшись через колени одной из девиц, Гай сунул ему в руку полный бокал и жизнерадостно поинтересовался:

— Ну что, надумал? Предложение в силе.

— Запросто, — сказал Мазур.

— Вы о чем? — вклинилась блондинка.

— У меня, если ты помнишь, рулевой выпал из игры. Вряд ли Дик окажется хуже, у него вид добропорядочный…

— Ну-ну, — загадочно ухмыльнулась блондинка. — Желаю удачи, ребята. Сама бы сплавала…

— Кристина! — воскликнул Гай совершенно серьезно, молитвенно сложив руки на груди. — Ты же знаешь, на что я готов…

— А шиш тебе, — безмятежно выпалила блондинка.

Ну, предположим, она не «шиш» произнесла без запинки розовыми губками, а нечто гораздо покруче, настолько смачное, что оно нисколечко не вязалось ни с роскошным кабаком, ни с титулом светлости, которым ее отчего-то наградил метрдотель. Однако все приняли это как должное, никто и ухом не повел — должно быть, притерпелись.

Блондинка Кристина протянула руку и указательным пальцем легонько постучала Мазура по нижней челюсти:

— Дик, верни челюсть на место. Неужели я тебя, бедняжку, шокировала? Это странствующего-то моряка? Я в наивности своей полагала, что вам и черт не брат… — И звонко, искренне расхохоталась: — Честное слово, у тебя вид сконфуженный. Ах ты лапочка… Неужели существует еще добродетель?

Мазур постарался придать себе равнодушный вид. Он уже понял, что столкнулся с созданием взбалмошным и своенравным, капризнее некуда — и не конфузился (еще чего не хватало!), просто не мог с ходу выбрать подходящую линию поведения. Нужно было на нее настроиться, фигурально выражаясь, поймать ветер…

— Ну, не надувайся. — Кристина положила ему руку на колено. — Я, просто-напросто, очень трудный ребенок. Маму почти не помню, отец воспитанием не занимался, откровенно говоря, все прочие сюсюкали и высоких требований не предъявляли. Вот и получилось чудовище, своенравное и дерзкое… Давай я тебе еще налью, а то робкий ты какой-то, ничуть на моряка не похож — и ходишь не враскачку, и табаком жевательным не плюешь по углам, и рома не требуешь громогласно, и коленкой ко мне не прижимаешься… — и тут же сама непринужденно прижалась бедром, посмотрела внимательно: — Хорошо хоть, в краску тебя не бросает, иначе не знала бы, что и делать… Ничего, что мы так тесненько сидим? Вот и молодец…

Она была красивая, спасу нет, но Мазур всю сознательную жизнь пребывал в убеждении, что девиц такого типа допрежь всякой лирики следует вдумчиво высечь — не в смысле эротических извращений, а в самом утилитарном. Иногда помогает, но чаще всего — черта лысого…

— Ну так как? — спросила она с любопытством, подливая ему в бокал. — Шокирую я тебя?

— А хочешь?

— Не знаю, — пожала она голыми плечами. — Забавляюсь вот… В тебе, по-моему, есть нечто непорочное, а это занятно…

— Это в морском бродяге-то? — усмехнулся Мазур.

— Дик, у непорочности столько видов, подвидов, разновидностей и категорий, что перечесть нельзя… Бесчисленное множество. Со шлюхами хороводился?

— Да, в общем, было дело…

— Людей убивать приходилось?

— Ну, как тебе сказать…

— Значит, приходилось, — уверенно сказала Кристина. — И спиртное, конечно, лакал до посинения, тут и гадать нечего… И что, ты решил, будто этот кратенький список банальных пороков тебя испортил? Говорю же, у непорочности столько обличий… И чем-то таким от тебя определенно веет, поверь опытной девушке, ужасному невоспитанному созданию…

— Это плохо?

— Наоборот, это ужасно интересно. Обычно ко мне прибивает течением гораздо более примитивных и потому неинтересных индивидуумов. Вроде вот этого, — она показала подбородком на что-то усердно жевавшего угрюмого типа. — Плоский, как сковородка, убила бы… Но приходится улыбаться.

— Почему?

— Отец хочет, чтобы я за него вышла. Я, конечно, и не подумаю, но какое-то время придется терпеть и улыбаться…

— Послушай, ты кто? — напрямую спросил Мазур.

— А ты не знаешь? — прищурилась она как-то вовсе уж загадочно.