Озорство
Шрифт:
Особенно их привлекли красные буквы, намалеванные на стене и видневшиеся позади тела мальчишки Херреры. Все горожане возненавидели пачкунов и безмолвно одобряли убийцу, втайне надеясь, что он их всех проклятых уничтожит. Вот поэтому-то Моноган и Монро сочли нужным явиться сегодня утром на место преступления, чтобы самолично посмотреть, как идет расследование. Это был уже второй покойник. Во лбу у него зияли три пулевые раны, из которых текла кровь, а сам он был раскрашен золотой и серебряной красками.
— Сколько ему, по-твоему, лет? — спросил Монро.
— Тридцать пять-сорок, — ответил Моноган.
— Никак
— Возраст тут не имеет никакого значения, — вмешался в разговор Паркер. — Мальчишке, которого убили прошлой ночью, было восемнадцать лет.
— Ну, этот выглядит намного старше того, — заметил Монро.
— Вы знаете, сколько лет Полу Маккартни? — спросил Моноган.
— А какое это имеет отношение к пачкунам? — удивился Монро.
— Я хочу сказать, что пачкуны появились почти одновременно с Битлами. Значит, не исключено, что некоторые пачкуны-ветераны могут быть ровесниками Маккартни.
— А сколько лет Маккартни? Сорок, наверное?
— Ему должно быть 45 — 46 лет. Выходит, и ветеранам-паикунаги столько же, — талдычил Моноган. — Вот что я хочу сказать.
— Пятьдесят, — подсказал Клинг.
— Пятьдесят? Кому?
— Самое меньшее.
— Маккартни? Глупости. Сколько же тогда пет Ринго?
— Он старше Маккартни, — ответил Клинг.
— Глупости, — гнул свое Моноган.
— Что бы вы там ни говорили, но этот парень никак не выглядит пятидесятилетним, — сказал Монро.
— А я говорю, что он мог бы быть ровесником Маккартни, хотя Маккартни и не пятьдесят. Это уж точно, — заявил Моноган и бросил свирепый взгляд на Клинга.
— Тридцать пять-сорок — вот на сколько выглядит этот парень, — проговорил Монро и тоже неприязненно посмотрел на Клинга. — Это, скажу я вам, слишком много для этих паршивцев.
Пять минут спустя приехал помощник медицинского эксперта. Он вышел из машины, покуривая сигарету, прокашлялся, сплюнул в сторону, укоризненно покачал головой, раздавил сигарету ботинком и направился туда, где полицейские тщетно пытались укрыться от дождя, стоя под навесом у покрытой пачкотней стены.
— Никто не прикасался к нему? — спросил медэксперт.
— Трогали и всего его захватали, — сказал Монро.
— Ничего смешного тут нет, — проворчал медэксперт. — В прошлом месяце у меня был один. Так его карманы успели обшарить еще до того, как патрульные обнаружили труп.
— Ив прошлом месяце у вас был пачкун?
— Нет. Того типа зарезали ножом.
— А этого застрелили, — сообщил Моноган.
— Кто здесь врач? — раздраженно поинтересовался медэксперт.
Он закурил другую сигарету, закашлялся, опустился на колени на тротуар возле раскрашенного трупа и начал его осматривать.
А дождь лил как из ведра.
— Промокнешь под дождем, можешь заболеть, — заметил Монро.
Медэксперт и взглядом не удостоил его.
— Как ты думаешь, тот парень решил вычистить наш город от пачкунов? — спросил Моноган.
— Если мы его не поймаем, то и вычистит, — ответил Монро.
— Кто это мы, кикимора? — поинтересовался Паркер.
Монро ответил ему вызывающим взглядом. А Клинг с тоской смотрел на извергавшийся с небес дождь.
— Хорошо поработали над его мордой, а? — спросил Монро.
— Ты имеешь в виду дырки на ней или раскраску?
— И
то и другое. Ты посмотри только, как красиво он обвел краской дырки! Получилось так, словно золотые и серебряные круги выходят из дырок. Как круги от камня, брошенного в реку? Интересно, как это ему удалось сделать краскопультом?— Стоунзы еще старше, — снова оседлал своего конька Моноган. — Микки Джаггеру должно быть уже 60 — 65 лет.
— Что он раскрашивал? — внезапно спросил Клинг.
— Разве ты не видишь, что он раскрашивал? Лицо этого парня, его грудь, руки, одежду. Он орудовал двумя краскопультами. Совсем осатанел.
— Я имею в виду пачкуна.
— Что?
— Я не вижу на стене ни золотой, ни серебряной краски.
Все воззрились на стену.
Не счесть, сколько пачкунов потрудилось над ней. За свободное место сражались инструменты для разметки, палки с металлическими наконечниками, форсунки с краскосмесителями и даже трехцентовые монеты. Но Клинг был прав. Ни золотой, ни серебряной краски на стене не было видно. На ней вообще не было видно свежей краски.
— Его, должно быть, замочили до того, как он начал работать, — высказал предположение Монро.
— Мальчишку Херреру убийца замочил в тот самый момент, когда тот увлеченно разрисовывал стену, — сказал Паркер, мгновенно уловивший мысль Клинга.
— Это ничего не значит, — убеждал его Моноган. — Пойми, эти парни совершают миссионерские убийства и не считают нужным придерживаться определенного М. О. [4]
— Миссионерские убийства? — переспросил Монро.
— Да, парни выполняют какую-то миссию.
— А я было подумал, что паршивый покойник был священником или кем-то в этом роде.
4
М.О. — modus operand! — способ действий (лат.).
— Обет, — пояснил Моноган. — Убивать всех проклятых пачкунов в нашем городе — вот что я хочу сказать. Это похоже на рыцарский обет. На проклятую невозможную мечту.
Ты понимаешь меня?
— Безусловно.
— Человек выполняет миссию, совершает миссионерские убийства и не считает нужным придерживаться определенного М.О. Он убивает и раскрашивает свои жертвы или раскрашивает и убивает их. Он действует бессистемно.
— И все-таки, — пожал плечами Паркер, — убийца замочил мальчишку Херреру в тот момент, когда тот пачкал стену своим шедевром.
— Это ничего не значит, — повторил Моноган.
— Причина смерти — огнестрельные раны головы, — изрек медэксперт и закурил новую сигарету.
Субъекта, сидевшего рядом с Глухим, звали Флорри Парадайз. Под этим именем его знали еще в те времена, когда он был ведущим гитаристом и выступал в составе рок-группы, носившей громкое название «Метеоры». Но роккеры не оправдали своего громкого имени, слава не улыбнулась им, они не взлетели в заоблачные выси. Они могли похвалиться только одним-единственным концертом, состоявшимся в гимнастическом зале местной средней школы. В свободное время группа репетировала в гаражах своих родителей. В те годы по всей Америке гаражи использовались как репетиционные помещения. Флорри было тогда восемнадцать лет.