Падающие в небеса

Миловидов кивнул.

– Тогда встречаемся внизу, в лобби, через полчаса.

Блейд, казалось, был еще больше радушен, чем обычно. Опять со всей силой похлопывал Сапожникова по плечу, но на сей раз предложил конструктивную программу получения денег. Его американские коллеги были готовы незамедлительно открыть кредитную линию, и ее нужно срочно оформить. Переговоры заняли часа три, и когда Сапожников, созвонившись с Софи, собрался уехать на ленч, банкиры, сильно удивившись, предложили поесть здесь же, в офисе. Блейд объяснил:

– Главным условием оформления денег является твоя собственная подпись, Майкл.

– Ну и хорошо, пусть готовят бумаги, я через час приеду и подпишу! – наклонившись к Блейду, шепотом предложил Сапожников.

– Нам бы не хотелось, чтобы вы сейчас уходили, – произнес старший вице-президент банка Штейниц, каким-то образом услышавший слова Сапожникова. – Наверняка возникнут вопросы, решение которых потребует вашего личного участия.

У Михаила Петровича не укладывалось в голове, что в природе существует какая-либо причина – пусть даже большая кредитная линия, так нужная его компании, – из-за которой он пропустит встречу с Софи. Если же отбросить личные мотивы, то Сапожников, уже давно не занимаясь практической подготовкой документов, не представлял, чем может быть сейчас полезен.

– Господин Штейниц, здесь останется мой заместитель Миловидов, а я скоро вернусь. У меня очень важная встреча.

Американец, по одной ему известной причине, был неумолим.

– Я не буду работать над контрактом, если вы отсюда уедете! – резко произнес Штейниц.

Сапожников повернулся к Блейду и взмолился:

– Билли, помоги, мне нужно уехать только на один час!

– Не могу, Майкл! – стальным голосом произнес Блейд. – Давай лучше поднатужься и быстрее закончишь. Подпишем бумаги и езжай куда хочешь. Мне тоже не сильно хочется торчать здесь в банке, но я же не убегаю!

После столь пламенной речи Михаил Петрович понял, что у него действительно не получится уехать из банка до окончания работы над контрактом. Он вышел из переговорной комнаты и набрал номер телефона Софи.

– Где ты любимый? Я уже заждалась.

– Извини, давай отложим нашу встречу на часок.

В трубке повисла пауза, после которой Софи ответила резко изменившимся голосом:

– Не получится.

– Почему?

– Потому что через час у меня встреча. Я же тебе говорила, что перенесла разговор с клиентом с утра на середину дня. Из-за тебя, кстати! – В голосе прозвучали нотки раздражения.

– Прости, пожалуйста.

– Хорошо, – абсолютно спокойно сказала Софи, мгновенно взявшая себя в руки.

Сапожников восхитился силой характера девушки и почувствовал, что не должен на этом закончить разговор. Тем более Софи притягивала его к себе все больше и больше.

– Я завтра рано уезжаю и очень хочу тебя до того увидеть.

– Боюсь, что свидание придется перенести до следующего твоего приезда, – произнесла Софи, но теперь уже ей хотелось приободрить Сапожникова, и она добавила: – Или моей поездки в Европу.

– Жаль…

Сапожников закончил разговор и, расстроенный, вернулся в переговорную комнату. Там работа была в полном разгаре, и Михаилу Петровичу не оставалось ничего другого, как присоединиться к коллегам. Как это ни удивительно, Штейниц оказался прав: присутствие Сапожникова требовалось для обсуждения каждой фразы. Слишком большой риск принимали на себя американцы, выдающие кредитные ресурсы не просто в другую страну, а в страну, относящуюся к «emergent market» – опасным рынкам, провалившимся более других в условиях экономического кризиса. Через пару часов работы, когда не было еще видно конца и края, участникам переговоров очень захотелось есть. Ведра кофе и чая, потребляемые ими в последние часы, не утоляли голод, и хозяева заказали в соседнем итальянском ресторане салаты и пиццу.

Несмотря на попытки сдержать гнев и объяснить себе, что отмененный ланч ей абсолютно безразличен, Софи конечно же была возмущена поведением Сапожникова. Она не могла работать, несколько часов безвольно сидела в кресле, а потом вышла из кабинета и начала мерить шагами офис, задевая стоявшие на ее пути стулья. Сотрудники не узнавали свою начальницу, обычно сдержанную и спокойную. У Софи не укладывалось в голове, как после такой романтичной ночи, шампанского и всепоглощающей любви Михаил позволил себе столь легко отказаться от свидания. Девушке казалось, что они должны постоянно хотеть друг друга. Подумаешь, деловые переговоры! Неужели ради любимой женщины нельзя отменить или перенести встречу? Или она вовсе не «любимая женщина», а возникшие впечатления об особых отношениях между ней и Сапожниковым ошибочны? Софи еще долго ломала голову, пытаясь понять, что же происходит в ее жизни, но в конце концов решила для себя только одно: что очень хочет видеть Михаила не только за ланчем, обедом или ужином – она хочет быть с ним всегда и везде.

«Ладно, приглашу Михаила на ужин. Конечно, нужно будет объяснить родителям его появление. Ничего страшного, скажу, что это мой богатый клиент из России».

Софи прекратила свои метания по офису и вернулась в свой кабинет, отделенный от основных помещений особыми прозрачными перегородками. Хитрость этих стен заключалась в том, что Софи было достаточно нажать на кнопку и они мгновенно превращались из прозрачных в матовые, делающие участников встречи невидимыми извне. Вот и сейчас девушка отгородилась от всего мира и дрожащими руками взяла телефон.

Наспех перекусив, американцы и команда Сапожникова приступили к работе, а часам к семи вечера забрезжила надежда закончить подготовку и подписание бумаг в ближайшие час-полтора.

Сапожников откинулся на стуле, потянулся и подумал с сожалением, как порой несправедлива бывает к нему жизнь. Только он, похоже, нашел ту, которую искал годы, как тут же обстоятельства испытывают на прочность начинающиеся отношения. Со стороны следующее его действие выглядело странным: потянувшись, он трижды сплюнул через левое плечо и постучал по столешнице массивного дубового стола. Что это означало, понимал один лишь Сапожников.

Но по-видимому, его ангел-хранитель неотступно следовал за ним, и не успел Михаил Петрович отдернуть руку от стола, как его трубка заверещала. Он, предчувствуя, что этот звонок сейчас очень важен для него, не желая быть услышанным посторонними, быстрым шагом вышел из комнаты и ответил:

– Алло, слушаю вас.

– Михаил, привет! Это Софи. Как ты смотришь на предложение поужинать со мной?

– Я… я с удовольствием, но ведь ты занята – ужинаешь с родителями. Ты перенесла семейную встречу?

– Нет, я приглашаю тебя на ужин вместе с моими родителями. Я поняла, что очень хочу тебя видеть, а нам предстоит такая долгая разлука.

Сапожников молчал. Он не знал, что ответить, как расценить подобное предложение и в какой роли Софи представит его отцу и матери. Пауза затягивалась, девушка, только что искренне открывшая свои чувства, ждала согласия Сапожникова, и с языка сорвалось первое пришедшее в голову:

– А это удобно?

– Да, конечно! Мой папа хоть и пожилой человек, но тебе будет с ним интересно. – Софи поправилась: – Вернее, он не намного тебя старше, но выглядит по сравнению с тобой абсолютным стариком. Но, я думаю, вы найдете общий язык. А мама – прелесть. Она всегда всем довольна, и с ней у тебя не возникнет проблем. Так что жду тебя. В ресторане «Asiate» на тридцать пятом этаже гостиницы «Mandarin Oriental» в восемь часов.