Падди Кларк в школе и дома

— Штук двадцать.

— Ой. Где деньги-то берёшь?

Вот так ляпнул. Как будто не верю. Он зыркнул на меня:

— Ворую.

Я поверил и поддакнул, как будто сам ворую:

— А, ну да.

Теперь я тоже смотрел в небо. Оставалось не так уж много времени.

— Ты когда-нибудь из дома убегал? — набрался я храбрости.

— На хер надо это — бегать.

Я удивился, а с другой стороны, ничего удивительного: ему-то от кого бегать?

— А хотел?

— Хотел бы — сбежал бы, — отрезал Чарлз Ливи, но задал-таки вопрос: — Слинять, что ли, думаешь?

— Нет, нет.

— Зачем тогда спрашиваешь?

— Так просто.

— А! так просто.

Я думал напроситься прогуливать вместе с Чарлзом Ливи. Собственно, потому за ним и помчался. Идиотизм. Я, как дурак, удрал со двора, сижу тут с ним, а ему до лампочки. Чарлз Ливи, если сбежит из дому, ни за что не вернётся. А я так не хотел.

Боясь, что заметят мой отсутствие, я поднялся:

— Увидимся ещё.

Он не ответил.

По полю я крался, согнувшись в три погибели, но это было невесело.

Так и подмывало удрать, пусть они перепугаются, пусть их совесть замучает, тогда, может быть, сообразят, что друг без друга им никуда. Она заплачет; он её обнимет. И будет обнимать пока меня не привезёт полицейская машина. И пусть меня упрячут в Артейн за ложный вызов и трату временных и материальных ресурсов полиции, но не очень надолго, и папаня с маманей будут навещать меня каждое воскресенье. Они скажут — это мы виноваты. Синдбад скажет — нет, это я виноват. А я скажу им — не наговаривайте на себя, и во всём признаюсь.

План в общих чертах был такой.

Я вылез из травы под носом Хенно, стал беспокойно озираться, будто бы что-то ищу.

— Я потерял фунт, сэр. Маме надо было передать, а я потерял.

Пожав плечами, я сдался. Деньги как ветром сдуло. Перешёл дорогу, миновал опасный участок за сараем, выбрался на двор. Никто не караулит. Вот показался мистер Финнукан со звонком в руках. Я встал рядом с Эйданом и Лайамом.

— Где ты был?

— Курил.

Они выпучили на меня глаза.

— С Чарло, — веско прибавил я. Язык мой — враг мой, вперёд ума торопится. — Не веришь? Ну-ка я дыхну.

Мистер Финнукан поднял колокольчик над головой, другой придерживая язычок. Он всегда так держал колокольчик. Потом, как всегда, отпустил язычок, поднял колокольчик ещё выше и десять раз позвонил. Губы директора шевелились — считает. На счёт десять мы должны были построиться в линейку. Впереди стоял Чарлз Ливи, а за спиной — Кевин, тут же пнувший меня под колено.

— Хватит пинаться!

— Ты попробуй пни меня.

— И пну.

— Ну, пни.

Я пинаться подождал, хотелось как-то по-другому с ним рассчитаться.

— Пни, пни.

Я пнул его в лодыжку. Больно, это-то я смекнул. Кевин подпрыгнул, выпал из строя.

— Что происходит?

— Ничего, сэр.

— Что с вами?

Это оказался мистер Арнолд, не Хенно. Он пересчитывал своих учеников, а на нас чихал с высокого дерева. Он считал своих мальчишек по головам, не желая расталкивать их и проверять, что там творят шалопаи из чужого класса.

— Я упал, сэр, — сказал Кевин.

— Не падай так больше.

— Да, сэр.

И снова Кевин у меня за спиной.

— Я тебя достану, Кларк.

Я даже не обернулся.

— Я тебя достану, слышишь?!

— Разговорчики в строю.

Хенно пересчитывал нас по головам. Туда прошёл, сюда. Считает под нос. Мимо меня прошёл два раза. Я ждал удара. Кевин толкнул меня в спину, ничего другого не успел.

— Это только начало, Кларк.

Наплевать, и вовсе не больно. Ещё поплатится. Он мне больше не друг. Жижа навозная, обманщик и врун. И ни фига в жизни не понимает.

— Anois [33] , - выкрикивал Хенно впереди, — Cl'e deas, [34] cl'e deas — …

33

А сейчас (ирл.)

34

Левой-правой, левой-правой (ирл.)

Строевым шагом мы вошли в главное здание и промаршировали кругом до самого класса. Хенно нёс вахту у дверей.

— Вытирайте ноги.

Дважды повторять учителю не пришлось: задние подражали передним. Последнему пришлось закрыть дверь, притом беззвучно. В школе не раздалось ни звука. Хенно терпеть не мог галдежа и болтовни. Малейший шёпот — и весь класс стоял истуканами полчаса. Входили мы строго попарно, приходилось долго ждать у порога.

Мне приходили мысли о побеге, хоть бы даже в одиночестве, а лучше с Чарлзом Ливи или с Синдбадом. Вот бы забрать Синдбада, как в книжке «Полёт голубей», я буду за старшего, понесу братишку на спине, когда он устанет, через поля, через болота, через реки. Оберегать братишку.

— Следующие двое.

Один пойду.

— Следующие.

Куда-нибудь недалеко. Чтобы пешком туда и обратно.

— Следующие.

Кевин не только сам ждал, но и парней позвал. Уже толпа собралась. Мне было начхать, я не трусил. Раньше Кевин всегда меня побеждал, но то раньше: когда я не желал победы. А теперь… теперь начхать. Он мне в морду — я ему в морду. Какая разница, кто кого побьёт? Я не пытался обойти его, притвориться, что его здесь нет, что я ничего не помню. Так что подошёл прямо к нему. Зная, что будет дальше.

Он толкнул меня в грудь. Толпа обступила нас теснее. Мешкать не приходилось; вот-вот нагрянут учителя. Я отступил на шаг, и ему пришлось шагнуть ко мне.

— Эй, ты!

Он толкал меня сильнее, сильнее, не кулаком, раскрытой ладонью, чтобы я начал отбиваться.

Я сказал, причём громко:

— У тебя все подштанники в говнище, я сам видел.

На миг его лицо изменилось: на нём отразились страдание, боль, ярость. Он побагровел, сощурил повлажневшие глаза.

Нас обступили теснее.

Сжав кулаки, бывший друг надвигался на меня, думал взять нахрапом. Не глядя, равнодушно замахнулся. Один кулак разжат: царапаться, что ли, собрался? Странно постанывает. Я зашёл сбоку, съездил его по сусалам, аж кулак заболел. Он с разворота догнал меня: прямо в нос кулаком. Бью коленом — мимо; ещё коленом — ага, прямо в бедро. Притянул к себе за шиворот. Надо же, из одежды выворачивается. Руку, всю во вражеских слезах и соплях, я обтёр об его же волосы. Отцепиться он не мог, все узнали бы, что он ревёт. Попытался отцепить его руки и отступить. Не вышло. Поставил подножку: опять неудача. Он скулил, не открывая рта. Я схватил его за волосы, отогнул назад голову.