Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Падение Гипериона
Шрифт:

– …силы противника держатся в ста двадцати минутах полета от радиуса поражения мира-мишени, – сообщил Ли. Гладстон знала, что радиус поражения, примерно 0,13 астроединицы, – это дистанция, с которой вооружение стандартного боевого корабля способно пробить наземные защитные поля. На Безбрежном Море их не было.

Молодой адмирал продолжал:

– Контакт с их авангардом предполагается в 1732:26 по стандартному времени, то есть минут через двадцать пять. Построение эскадры должно обеспечить нам максимальное проникновение в глубь Роя. На время сражения нуль-канал будет

отключен, локальный перенос подкреплений и боеприпасов будет производиться силами двух наших кораблей-прыгунов. Мой флагманский корабль – КГ «Гарден Одиссей» – выполнит вашу специальную директиву при первой же возможности. Вильям Ли, конец связи.

Изображение сжалось в белый вращающийся шар.

– Отвечать? – спросил компьютер передатчика.

– Прием подтверждаю, – сказала Гладстон. – Продолжайте.

В кабинете ее ждала Седептра Акази. Заметив, что красавица-негритянка хмурится, Гладстон спросила:

– Что случилось?

– Военный Совет готов продолжить работу, – сообщила помощница. – А сенатор Колчев настаивает на немедленной аудиенции. По сверхважному, как он утверждает, вопросу.

– Пусть зайдет. Передайте членам Совета, что я буду через пять минут.

Гладстон села за свой антикварный письменный стол. Вот уже несколько ночей она не спала, и глаза буквально слипались. Но когда вошел Колчев, она как ни в чем не бывало смерила его проницательным взглядом.

– Садитесь, Габриэль-Федор.

Коренастый лузианец, будто не слыша, принялся мерить шагами кабинет.

– Знаете ли вы, что происходит, Мейна?

Она слегка улыбнулась.

– Вы имеете в виду войну? Конец мира, в котором мы родились и выросли? Это?

Колчев хватил кулаком одной руки по ладони другой.

– Нет, черт возьми, не это! Вы следите за Альтингом?

– По возможности.

– В таком случае вы должны знать, что кое-кто из сенаторов и околосенатские интриганы сколачивают лобби: им не терпится выразить вам недоверие. И они это сделают, Мейна. Причем в самое ближайшее время.

– Я в курсе, Габриэль. Садитесь же! У нас еще минута, даже две.

Колчев рухнул в кресло.

– Дьявольщина! Даже моя собственная жена вербует, где только можно, ваших противников, Мейна.

Гладстон улыбнулась еще безмятежнее:

– Сюдетта никогда не пылала ко мне любовью, Габриэль. – Внезапно улыбка исчезла с ее лица. – Последние двадцать минут я не следила за дебатами. Как по-вашему, сколько мне осталось?

– Часов восемь. Может, чуть меньше.

Гладстон кивнула.

– Вполне достаточно.

– Достаточно? Что за чушь вы мелете? Кто еще, по-вашему, способен быть главнокомандующим?

– Вы, – не раздумывая, ответила Гладстон. – Вне всякого сомнения, именно вы займете мое кресло.

Колчев что-то пробурчал себе под нос.

– Впрочем, война может кончиться раньше, – сказала Гладстон, будто рассуждая вслух.

– А, вы про супероружие Техно-Центра. Да-да, Альбедо где-то установил действующую модель. На какой-то базе ВКС. Хочет продемонстрировать ее Совету. Нашел время заниматься такой чепухой!

Гладстон почудилось, будто чья-то ледяная рука стиснула сердце.

– Нейродеструктор?

Техно-Центр уже изготовил экземпляр?

– Да, причем сразу несколько, но на факельщик погружен только один.

– Кто это санкционировал, Габриэль?

– Подготовку санкционировал Морпурго. – Сенатор подался всем телом вперед. – В чем дело, Мейна? Чтобы пустить в ход эту штуку, необходима ваша санкция.

Гладстон пристально посмотрела на старого коллегу:

– Нам далеко до Гегемонии Мира, не так ли, Габриэль?

Грубоватое лицо лузианца буквально скривилось от боли:

– И поделом нам! Предыдущая администрация послушалась Техно-Центра и использовала Брешию как приманку для Роя. А когда страсти улеглись, вы затеяли эту кутерьму с включением Гипериона в Сеть.

– Думаете, мое решение послать флот на защиту Гипериона спровоцировало войну?

Колчев поднял голову.

– Нет, вряд ли. Бродяги начали разбойничать больше века назад, разве не так? Если бы только мы обнаружили их раньше. Или как-нибудь договорились бы с этим дерьмом.

Мелодично зазвенел комлог Гладстон.

– Пора возвращаться, – негромко сказала она. – Вероятно, советник Альбедо горит желанием продемонстрировать оружие, которое дарует нам наконец-то победу.

Глава сорок первая

Как хочется оборвать все, скользнуть в инфосферу – лишь бы избавиться от этих бесконечных ночей с бульканьем фонтана и кровохарканьем. Эта слабость не просто парализует тело – она изъедает душу, превращая меня в пустотелый манекен. Вспоминаю дни в Уэнтворт-Плейсе, когда болезнь ненадолго отступила. Фанни тогда ухаживала за мной. О, эти ее философические рассуждения: «Существует ли другая жизнь? Возможно ли, что все происходящее здесь – сон? Нет, она непременно должна существовать, иначе получается, что мы были созданы только для мук».

О, Фанни, если бы ты знала! Да, мы созданы именно для мук. В конечном счете муки и мучения – это все, что мы собой представляем. О, прозрачные заводи душевного покоя между волнами сокрушительной боли! Мы созданы и приговорены влачить свою боль, как спартанский мальчик, прячущий под одеждой украденного лисенка, который грызет его тело. Какое еще создание в необозримых Господних владениях смогло бы, Фанни, все эти девятьсот лет хранить память о тебе, память, пожирающую его изнутри? Я храню ее даже сейчас, Фанни, когда чахотка исправно делает свое дело.

Меня осаждают слова. Мысли о книгах терзают душу. Стихи гудят в голове. Но я не в силах избавиться от них.

Мартин Силен, твой голос доносится до меня с тернового креста. Твои песни, как мантра, ты гадаешь, что за бог осудил тебя на пребывание в этом аду. Однажды, когда ты рассказывал свою историю спутникам, до моего сознания донеслись твои слова: «Итак, вы видите – в начале было Слово. И Слово стало плотью в ткани человеческой вселенной. Но только поэт сможет расширить вселенную, проложив пути к новым реальностям, подобно тому как корабль с двигателем Хоукинга проходит под барьером Эйнштейнова пространства-времени.

Поделиться с друзьями: