Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
Шрифт:
Я пыталась представить себе, какою он видит меня. Я оправила волосы. Посмотрела на ноги. На платье запеклась кровь. От разбитых коленей.
– Сядьте, донья Эльвира, – произнес наконец Мигель.
Голос его не был злым.
Я села в кресло напротив стола. Он повернул стул и теперь сидел лицом ко мне.
Но я по-прежнему избегала прямо смотреть ему в глаза.
– Как вы проникли сюда? – спросил он.
– Это долго рассказывать, – я вздохнула.
Тут же я подумала, что начинаю разговор не так уж удачно. Не звучат ли мои слова вызывающе? В сущности, зачем мне раздражать Мигеля? Разве
Я хотела было сказать что-нибудь примирительное, но заговорил снова он.
– Да, я понимаю, в таком доме, как этот, всегда найдется незапертая дверь. Это мое упущение.
Я решила в ответ на это просто промолчать.
– Зачем вы здесь? Что вам нужно? – продолжал Мигель уже более раздраженно.
– Моя дочь приехала ко мне, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнесла я; он заметно поморщился, но я смело продолжала (в конце концов ведь это действительно моя дочь). – Мы решили предупредить о ее приезде. Она хотела сказать кому-нибудь из слуг во дворце, чтобы вас предупредили. Отправить посланного в деревню у меня не было возможности.
– Она уехала, не предупредив мать и меня, – заметил Мигель.
– Ее мать – я!
Конечно, это было вызывающе, но так уж пошел разговор.
– Что вам нужно? – резко и отчужденно спросил Мигель.
Я помолчала.
– Дон Мигель, мне бы вовсе не хотелось ссориться с вами, поймите! Ведь и Анхела признала мои материнские права. Ведь я никогда не отказывалась от своих детей. Обстоятельства разлучили меня с ними. Это было против моей воли. Вы это знаете. Анхела не могла не сказать вам об этом. Анхела давно знает меня. Мы вместе подвергались страшной опасности, немало часов провели в доверительных беседах. Она мне рассказала тогда о вас столько хорошего. Вы знаете, вы не можете не знать…
– Откуда вам стало известно, что Аните грозит опасность?
– Я не могу сказать. Это не моя тайна.
– Хорошо, я не могу требовать от вас отчета. Вернее всего это тайна тех проходимцев, которых вы зовете своими друзьями. Вероятно, мне остается только поблагодарить вас. – Я уловила язвительность.
– Я хотела бы, чтобы вы сейчас отпустили мою дочь со мной, – твердо сказала я.
Разыскивая Мигеля, я еще не знала, как буду говорить с ним. Но чаще мне приходил на ум доверительный разговор. Я даже надеялась тронуть его сердце, рассказав о любви Селии…
Но теперь я решила, что ничего этого не нужно. Ни к чему.
– Я не хочу оскорблять вас, – продолжила я. – Вы и Анхела сделали для моей дочери так много, что я никогда не в силах буду отблагодарить вас. Но поверьте, ничего дурного нет в том, что она побудет со мной.
– Вы знаете, в каком доме, у кого вы живете, донья Эльвира? – спросил он с горечью.
– Я живу в доме моих друзей. Да, я хорошо знаю их, знаю, что это добрые и честные люди…
– Я не хотел бы говорить о вашем знании, – перебил он меня.
Я поняла, что он намекает на мои близкие отношения с Николаосом и Чоки. Я не хотела возражать. Да и не могла. Ведь с Чоки я действительно была близка…
– И вы должны понять меня. – Мигель резко поднялся и отодвинул стул. – Я воспитывал эту девочку, как родную дочь. Почему вы не хотите понять, что мне больно видеть, как вы
тянете ее в нечистый мир, оставляете в одном доме бог знает с кем!.. Да, никто не собирается отнимать у вас ваши права матери. Но поймите и меня!..– Дон Мигель, я готова поклясться чем угодно, с девочкой не произойдет ничего дурного. Я люблю ее. Это моя дочь. Я так же как и вы и Анхела, хочу видеть ее чистой, радостной, счастливой. Я сумею уберечь ее.
– Я не имею права препятствовать вам, – сказал он. – Сейчас я приведу Селию.
– Подождите! – быстро произнесла я. – Я должна вам сказать нечто важное. Я не знаю, может быть вам известно, но все же…
Я рассказала ему о человеке, сидевшем перед изображением Святой Инессы. Я поняла, что это для него неожиданность, что он встревожен. Теперь уже он попросил меня подождать и вышел. Вероятно, он позвал слуг и вместе с ними пошел в покои старой маркизы.
Впрочем, спустя недолгое время он вернулся. Теперь он казался мне еще более встревоженным.
– Вы узнали, кто это? – спросила я.
– Я не нашел там никого. Там действительно кто-то был? Вы сказали мне правду?
Я не обиделась на него за это открыто высказанное подозрение.
– Да, я сказала правду. Я и сама встревожилась. Ведь изображенная на картине девушка очень напоминает Ану…
Я не договорила. Неужели я видела перед картиной одного из агентов Теодоро-Мигеля? Или… Его самого? Нет, это невозможно. Великий инквизитор, проникающий по ночам в чужой дом… Но я не могу сказать Мигелю все, это не моя тайна.
– Вы должны уехать, – сказала я. – И никто не должен знать, где вы. Отпустите со мной Селию. Поверьте, рядом со мной она в безопасности.
Я действительно была уверена, что Селию Теодоро-Мигель не станет ни арестовывать, ни допрашивать, так же как и меня. Это потому что Николаос… Я была уверена, что страсть к Николаосу значит для Великого инквизитора гораздо больше, нежели странное влечение к юной Ане…
Между тем Мигель прошел вглубь кабинета, отпер еще одну дверь, вошел.
Я теперь знала, что во дворце Монтойя – множество дверей. Мигель, конечно, запер Селию в одной из комнат своих покоев. Что ж, он хочет ей добра…
Вскоре вошла и Селия. Мигель шел за ней. Она была все в той же простой юбочке, в той же блузке.
– Можешь уйти с матерью. – Мигель указал ей на меня.
Я встала.
Черты бедной девочки, казалось, оцепенели в безысходном отчаянии. Она была очень бледна. На щеках – следы слез. Должно быть, она много плакала.
Она посмотрела на меня измученно, потерянно.
Она подошла к Мигелю и тихо сказала:
– Я благодарю вас за эту милость, отец. Я никогда не сделаю ничего дурного.
Она вдруг обняла его и быстро отошла ко мне. Чувствовалось, что Мигель тронут, хотя он всячески пытался скрыть это.
– Я сейчас уеду, – сказал он Селии, – а ты ступай и береги себя. Надеюсь, мы еще увидимся.
Она снова обняла его, он быстро поцеловал ее в щеку.
– Я прикажу слугам проводить вас, – обратился он ко мне. – Велю запрячь карету.
– Нет, нет, – я старалась говорить как можно более мягко. – Только проводить. Карета ждет нас.
Я не стала, конечно, говорить, что это карета Николаоса, чтобы еще более не раздражить Мигеля.