Падение Левиафана

Как только шлюз закрылся за ними, а Джим снял, обслужил и уложил скафандр, он вернулся в каюту. От него воняло потом и неопреном, а мышцы болели и подергивались. За несколько десятилетий до этого было время, когда работа не отнимала у него столько сил, но даже несмотря на дискомфорт и ощущение, что он не смог бы работать так долго, как в молодости, работа все равно приносила удовольствие. Когда он вымылся и переоделся в чистый летный костюм, он был доволен собой так, как не чувствовал уже давно.

Когда он добрался до оперативной палубы, Амос был на ней один, пристегнутый ремнями к аварийной кушетке, несмотря на отсутствие гравитации тяги или каких-либо реальных перспектив для нее. Джим остановился на одном из поручней и посмотрел вверх, на летную палубу.

"Где все?" - спросил он.

"Алекс спит, Тайни присматривает за собакой и перекусывает. Наоми пошла на "Сокол", чтобы поговорить о данных сенсоров".

"Уже есть данные сенсоров? Я имею в виду, я полагал, что должно пройти по крайней мере несколько часов, прежде чем они соберут достаточно, чтобы провести совещание."

"Когда люди ничего не знают, - сказал Амос, - они любят проводить собрания, чтобы поговорить об этом."

"Я полагаю".

Амос потянулся и рассеянно почесал грудь, где его огнестрельная рана все еще оставалась неровным тускло-черным кругом на бледной плоти. "Очевидно, на станции происходит много событий. Происходит что-то, даже если они не знают, что именно. Здесь тоже жарче, и температура повышается".

"Странно видеть, как двигаются шестеренки. Особенно если учесть, что раньше я не знал, что есть шестеренки".

"Вы нашли его?"

"Не нашли".

"Он там?"

Джим растянулся. Его позвоночник хрустнул. "Да. Он там. Но я не думаю, что он хочет поговорить".

Все, что Амос собирался сказать в ответ, было потеряно, когда комм выплюнул сигнал тревоги. Джим сел на диван и вызвал его. IFF зафиксировал корабль в списке тревоги Роси. Дерех - корабль, который убил "Бурю сбора" и прогнал их из Фрихолда - только что прошел через врата Бара Гаон. Джим отключил сигнал тревоги, и через несколько секунд в очереди появилось сообщение от полковника Алианы Танаки.

Глава тридцать седьмая: Танака

Если бы они встретились на Лаконии, это произошло бы в здании штата. Они бы сидели за тщательно сделанным, со вкусом подобранным столом в комнате, призванной излучать мощь, комфорт и серьезность. Вместо этого они оказались на камбузе наполовину перестроенного научного корабля, воняющего перегруженными рециркуляторами воздуха и промышленным растворителем. Это имело определенный смысл. Портреты великих полководцев или критических битв, выглядевшие лестно, хорошо скомпонованные и сбалансированные, всегда казались пропагандой. Танака провела много времени в залах власти. Она видела много картин, на которых великие люди в форме орлиным взором смотрят вдаль, где их ждет будущая слава. Она видела очень мало картин с солдатами, у которых была только потрепанная палатка и умирающий костер, чтобы продержаться холодными ночами до того, как утром какой-нибудь незнакомец попытается проткнуть их штыком.

Она покинула Боттон на "Деречо" и приехала на "Сокол" одна. На ней была парадная форма и пистолет. От наркотиков ее слегка подташнивало, а голова болела еще до того, как они вышли из Бара-Гаона. Возможно, это было что-то неприятное, накопившееся в крови, или просто постоянное, неотступное ощущение столкновения других разумов с ее собственным. В дополнение ко всему прочему, у нее была постоянная галлюцинация, что ее левый глаз плачет, холодные слезы бегут по ее щеке даже в отсутствие гравитации, которая могла бы их вытянуть.

"Вы уверены, что этот... эффект распространяется?" спросил доктор Окойе. С тех пор как Танака видел ее в последний раз, у нее появились хмурые морщины в центре лба и в уголках рта. Она также была худой и мягкой от слишком долгого пребывания на плаву. Из-за атрофии, стресса и недоедания она была похожа на палку, наполовину сожженную.

"Так и есть", - сказал Танака. "Людям, которые присутствовали на мероприятии, досталось самое худшее. Но это происходит и с другими людьми. Я не знаю, сколько их. И если вы не хотите, чтобы это случилось с вами, начинайте принимать эти меры прямо сейчас".

Наряду с изменником-главой Научного директората в комнате находились ее не менее изменнический муж, глава подполья и человек, который выбил Танаке зубы. Пока они думали, странные маленькие не-гнаты мельтешили вокруг их голов. Те, что окружали Холдена, были странными, но она не могла понять, почему. Танака прикинула, в каком порядке она будет их расстреливать. Она решила начать с Холдена. Как бы она ни была скомпрометирована, она не была уверена, что сможет расправиться со всеми, и ей было бы досадно умереть во вселенной, в которой все еще есть Джеймс Холден.

Какая мелочность, - пробормотал голос в ее голове. Мужчина постарше. Его осуждение укололо, хотя она его не знала. Она перестала представлять Холдена мертвым, чтобы избежать непрошеных комментариев.

Элви Окойе листала список лекарств, который дал ей Танака, а ее муж наблюдал за ней через плечо. Худая женщина нахмурилась еще больше, но Холден заговорил сам.

"Насколько все плохо?"

"Неприятно", - сказала Танака, желая преуменьшить. "Лекарства помогают, но не останавливают".

"Мы должны найти путь на кольцевую станцию", - сказал Нагата.

"Его нет", - сказал Файез Саркис. "Данные сенсоров показывают большую активность. Постоянная реструктуризация. Огромные магнитные и электрические заряды накапливаются и исчезают. Всевозможные вещи. Но никаких дверей".

"Я сомневаюсь, что мы сможем открыть ее силой", - сказал Холден. "Но..."

"Он отбился от основного оружия линкора класса "Магнетар", а затем принял на себя полный удар коллапсирующей нейтронной звезды, не получив ни единой вмятины", - сказал Танака. "Но, конечно, давайте достанем зубила и ножовки и попробуем".

"Но, - сказала Нагата, перебивая ее, - он может открыться. Она уже открылась. Есть способ".

Из всех них Нагата была самой удивительной. Она была почти одного возраста с Танакой, и хотя длинная, долговязая фигура Белтер была результатом слишком долгого пребывания на плаву, когда она была ребенком, они все равно выглядели так, будто могли быть родственниками. Возможно, дальние кузены. В ней тоже была какая-то усталость, которая говорила о Танаке, и ощущение, что она держит себя в руках.