Падение Света

— Они могли меня убить, знаете ли, — сказал мужчина, кивая вниз, на заключенных. — Тысячу раз. Слишком долго я был лицом их вины, лицом, в которое им стыдно взглянуть до самой смерти.

— Воображаю. Я не так глуп, чтобы думать иначе. Но, сир, чтобы стать солдатом Хастов, нужны не только меч и доспехи.

— Они не станут сражаться за королевство.

— Тут я должен согласиться, — сказал, скрестив руки на груди, Селтин Риггандас.

— Если вы двое окажетесь правы, — заметил Галар, — вы, надзиратель, скоро получите должность назад. А эти мужчины и женщины получат назад свои бараки. А вы, квартирмейстер, сможете охранять полные склады, и никто не придет с запросом на выдачу.

Смех Селтина был тихим и не особо грубым. — Вы описываете рай чинуши, капитан.

Через миг фыркнул и надзиратель. — Моя работа — сплошное удовольствие.

Галар Барес выдавил улыбку, хлопнул мужчину по плечу. — В грядущем какую работу вы предпочли бы: свою или мою?

Надзиратель покачал головой. — Капитан, контора свободна.

* * *

Варез стоял и ждал троих солдат — Хастов. Они уже забрали Листара и Ребла, и знакомцы его не выглядели довольными. Слухи подтвердились: солдаты Хастова Легиона носили пластинчатые доспехи того же черного железа, что и мечи у поясов, и чем ближе они подходили, тем громче делался шепот, как будто собиралась и спорила толпа. Варезу показалось, что он услышал смех.

— Иди с нами, — велел сержант.

— Предпочитаю шахты. Попросите капитана, пусть этот день будет похож на прежние. Для меня. В скале еще есть что добывать.

Сержант с трудом пытался избавиться от гримасы отвращения. Он был молодым, но не слишком молодым, чтобы презирать. — Яма закрыта. Сохрани слова для капитана. — Он махнул рукой и двинулся назад. Солдаты толкнули Вареза за ним. Заключенный пристроился вслед Реблу и Листару.

— Что за игры? — заговорил Ребл. — Если они пришли за тобой, я могу понять. Удивительно, что тебя не казнили на поле боя. Но чего им нужно от нас?

У Вареза были некоторые соображения. И, если эти идеи близки к истине, ему нет места в компании этих двоих. — Мой меч помешал, — сказал он.

— Чего?

— На поле. Когда они попробовали отнять у меня оружие и казнить. Мой меч пытался убить их.

— Так это правда, — вздохнул Листар. — Оружие живое.

— В конце концов, — пояснил Варез, — я согласился его отдать. Но уже прибыла командир, и меня послали в ее шатер. В кандалах. Она была пьяна… победой, — добавил он.

— Сочла шахты милостью? — удивленно спросил Ребл.

— Нет. Может быть. Я не понимаю ее мыслей.

Он знал, что солдаты прислушиваются к разговору. Впрочем, вопросов они не задавали.

Группа дошла до насыпи и начала подъем. Капитан разместил там отряд легионеров, надзиратель стоял в стороне, будто забытый. Варез встретился с ним взглядом; мужчина покачал головой.

«Что же, меня казнят? Нас троих выбрали, но ради разных целей. Похоже, их назначение я понял? А моя? Да, девять лет — долгая кара, при любом здравом размышлении».

Он ощутил возвращение ужаса, знакомого, как друг-предатель. Страх бормотал запоздалые угрозы, питал воображение. Насмехался над его тупостью.

«Нужно было оставить безоружных женщин их судьбе. Но Ганз любил плевать в отверстие шахты, целя в меня и в поилку. Такого я не забываю».

Они прошли утыканные бритвенно-острыми лезвиями ворота. В помещении сразу за воротами, была открыта дверь. Сержант остановил группу. — Капитан желает говорить с каждым из вас. Наедине. — Он указал на Листара. — Ты первый.

— Почему в таком порядке? — зарычал Ребл.

— Ни почему, — сказал сержант, заводя Листара в коридор.

Двое солдат отошли в сторону и завели тихий разговор, иногда бросая взгляды на Вареза. Он заметил, что у женщины висит за спиной охотничий лук. «Последний поцелуй Меррека».

— У тебя слишком много друзей, — буркнул Ребл, дергая себя за пальцы так, что щелкали фаланги. Он делал это в особом порядке, и Варезу никак не удавалось разгадать смысл привычки. Вновь он прикусил продиктованный любопытством вопрос на губах. Насколько можно понять, это код терпения его приятеля, но очень уж ненадежный.

— До тебя, — ответил он, — я знал лишь одного.

Ребл глянул темными, полусумасшедшими глазами. — Тот меч?

— Ты разгадал тайну.

— Но ты никогда не видел во мне достаточно металла, чтобы исповедаться.

— Возможно, я успел выучить урок.

Ребл крякнул и кивнул. — У меня было много друзей. Как иначе. Лучше друг, чем враг, верно?

— Сожаления лежат позади тебя, Ребл, как и тела убитых в гневе. Но когда гнев обуздан, ты вполне достойный друг.

— Думаешь? Сомневаюсь, что похвала от тебя почетна, Варез. Может, потому мы и подружились.

— Я снесу эту пощечину, — сказал, чуть подумав, Варез. — Ведь только твой гнев и охранял меня, когда я лежал привязанный к койке.

— Если бы тебя привязали вниз лицом, даже я не помог бы.

— Насильники в ямах живут недолго.

— Как и жертвы насилия.

— Итак, — значительно сказал Варез, — мы выработали общий код.

— Код чести? Может быть, если подумать. Скажи, нужен ли ум, чтобы быть трусом?

— Думаю, да.

— Я тоже.

Сержант вывел Листара. Рудокоп казался смущенным, не хотел смотреть в глаза приятелям, и что-то в его осанке шептало о капитуляции.

Сержант подозвал одного из солдат. — Отвести в фургоны. — Ткнул пальцем в Ребла. — Теперь ты.

— Если кто потребует от меня остричь волосы, — сказал Ребл, отрывая спину от стены, — убью.

— Идем со мной.

Варез остался один. Оглянулся: последняя из солдат, та женщина, изучала его. Но тут же отвернулась. «Верно. Ты спасла мне жизнь. Каково это?

Плевать. Меррек получил заслуженное. Громила. Болтун. Сколько женщин поимел, сколько мужей обманул, а потом один, смельчак, устроил скандал. Однако удар ножом в спину решил проблему. И ты меня звал трусом, Меррек?

Смело наскакивал сегодня, понимая, что я побегу». Он изучал женщину из Хастов. Сутулится, перенесла вес тела на одну ногу, таз перекосился. Внимание обращено куда-то на юг, где лишь поваленные деревья украшают унылый пейзаж. Казалось, ее доспехи колышутся по собственной воле. Иногда меч в ножнах дергался, будто задетый коленом — однако она не шевелилась.

Хасты. Мало их осталось. История передавалась шепотками — даже дикие убийцы из ямы находили что-то гнусное в отравлении почти трех тысяч мужчин и женщин. Но, кажется, гражданская война подразумевает разгул всяческой преступности — и кто среди победителей, сторонников Хунна Раала, хотя бы задумается о восстановлении справедливости? Удары нанесены, цель ясна и верна, и целый водосток готов смыть следы с рук, грязь с сапог. Победитель прежде всего толкует о взгляде в будущее, питает ностальгические иллюзии восстановления порядка. Но для таких тварей будущее — всего лишь нечестная игра ради восстановления прошлого. Места, в котором живет и процветает всяческая ложь.