Падение Твердыни

— Витале, я уже понял! Не нужно по два раза повторять! — недовольно проворчал компаньон.

— Ну ладно, тогда я спать, — я поднялся с кресла, — не засиживайтесь долго, у вас же молодая жена есть.

Он поднял на меня красные от недосыпа глаза, с большими тёмными мешками под веками.

— Очень смешно Витале.

Хмыкнув, и пока он окончательно не рассердился, я ретировался из кабинета, попав в своё крыло. Девушки меня уже поджидали и сначала помыли, очередной раз сокрушаясь, что в городе нет нормальных ванн, а затем мы привычно предались разврату, который они воспринимали как нечто самой разумеющееся, ведь после того последнего случая с Паолой, все наши ночные игры, оставались запретной темой в их разговорах с любой другой посторонней женщиной и тем более мужчиной.

Глава 2

Утром, чистый, вымытый и одетый в превосходный шёлковый камзол, на ноги надев мягкие кожаные сапоги с толстой подошвой, которые делали только мне под заказ, я отправился в строящийся собор, прихватив с собой зевающего Анри, которого временно поселил в доме Франческо, пока не нашёл ему другое жильё.

Несмотря на раннее утро, людей на улицах города, после вчерашнего веселья было уже много, в том числе и приютских детей, которые организованными группками по пять человек, в сопровождении священников или послушников, занимались уборкой улиц. Здороваясь со всеми, я добрался до собора, где словно муравьи, сновали день и ночь люди.

Дядя Джованни, а также аббат Кантони зевая, вяло общались друг с другом, ожидая моего прибытия.

— Больше энергии сеньоры! — бодрячком приблизился я к ним и поздоровался, приглашая внутрь собора.

Когда мы оказались в гулком помещении с высоченными потолками, я первым обратился к графу.

— Переодевайся друг мой, теперь — это твоё новое место службы.

Гигант охнул, и попятился назад, но предупреждённые заранее охранники встали стеной перед ним.

— Витале?! Может не надо? — затравленно оглядываясь по сторонам, в поисках другого выхода, заюлил он.

— Нужно Анри. Нужно, — хмыкнул я, показывая на комплект одежды, который принесли мои телохранители, — я отбываю, а кроме тебя, больше некому нарушать буллу Папы. Ты ведь так любил в Риме нарушать всевозможные запреты. Вот пожалуйста, отличный шанс делать это теперь безнаказанно!

— А-а-а! Так вот ты зачем меня вытащил оттуда?! — наконец он осознал уровень подставы, которую я ему устроил, так что его лицо вытянулось, — а я-то думал мы друзья!!

— Безусловно, так оно и есть, — подтвердил я, — но одно другому не мешает. Я отбываю, а городу нужен священник, пока Венеция находится под интердиктом Папы. Ну же Анри! Вспомни, сколько неудобств причинил тебе Иннокентий III. Не хочешь предаться одному из грехов, а именно сладкой мести?

— Чур меня! — испугался он, став креститься, — скажешь ещё такое Витале. Грех это!

— А потому просто перестань выёживаться и прими мою просьбу, — я стал серьёзнее, — людям нужен священник и ты им будешь в моё отсутствие. Весь гнев Святого Престола падёт всё равно на меня, если что скажешь, что я надавил на тебя авторитетом патриарха.

— Хорошо, ваше Святейшество, — он понял, что шутки кончались и я всё равно его заставлю, как старший по чину, да и к тому же единственный, к кому он может обратиться в этом городе за помощью.

— Отлично. Дядя, — я повернулся к родственнику, — найдите графу достойный дом, неподалёку отсюда, купите его на себя и пусть он в нём живёт. Арендную плату брать с него не будем.

— Сделаю Витале, — кивнул тот.

— Анри! — я глазами показал графу на одежду, — скоро прибудут прихожане!

— Иду ваше Святейшество, — сгорбив спину, тот поплёлся к одежде словно на каторгу и через десяток минут, переодетый и с кислым выражением на лице, встал за кафедру.

— Десять прочтений «Отче наш», — я подошёл ближе, — и добавлю ещё сотню, если не уберёшь этот недовольный вид. Наутро записались три пары, которых нужно венчать, они не должны видеть на лице слуга Господа траур. Испортишь им всю церемонию!

— Так лучше?! — с натянутой на лицо широкой улыбкой, спросил он.

— Дядя, будет портить мне облик нового собора, разрешаю наказывать сокращением жалования, — я недовольно на него посмотрел, и повернулся снова к родственнику.

— В каких пределах? — деловито поинтересовался тот, открывая свою записную книгу, без которой он никуда не выходил из дома.

— В любых! — ответил я, а граф даже не успел возмутиться на этот беспредел.

— Сами выбрали стезю служения Господу Анри, а не мирскую, будьте добры держать свой обет. А ведь могли бы сейчас развратничать, пить вино, портить служанок, в общем вести обычную жизнь аристократа.

— Хорошо ваше Святейшество, — тяжело вздохнул он и выпрямился, возвращая на лицо обычное своё серьёзное выражение.

— И не забывай, что я патриарх и могу возводить в сан епископов, — намекнул я ему напоследок.

Отчего он замер на месте, приоткрыв рот. Видимо такие мысли ему в голову не приходили.

Закончив с другом, я вернулся к аббату, который с большим интересом смотрел на разыгрываемую перед ним сцену подчинения младшего старшему.

— Сеньор Витале, — он поклонился мне.

— Орган настроили? — поинтересовался я у дяди, показывая рукой на широкие трубы у кафедры, которые уходили под самый потолок собора.

— Конечно, мастера ждут приёмки работы, — кивнул тот, — я решил дождаться для этого твоего приезда.

— Отлично! — обрадовался я, направляясь на место органиста. Мне ранее мастера показывали, как управлять инструментом, так что я ещё до отплытия в Рим даже поиграл немного, вызвав у них полный ступор информацией о том, что это мой первый раз. Орган был правда тогда ещё не до конца настроен, но они пообещали к моему возвращению сделать ему идеальное звучание. Теперь нужно было это проверить.

Подойдя к тройной клавиатуре, я пододвинул стульчик, подстроив высоту под себя, чтобы удобно было нажимать педали. Прошёлся аккуратно пальцами по костяшкам из слоновой кости. Протяжный гул органа разнёсся по церкви, спугнув рабочих и мастеров, которые стояли на строительных лесах вверху.

— Хм, — я немного задумался, затем вернул руки на клавиши, заиграл Ave Maria для органного исполнения, в обработке знаменитого французского композитора XIX века Сезара Франка, а затем запел строки этой древней молитвы. Голос, усиливаемый симбионтом, становился с каждой минутой всё чище и сильнее, и вскоре вокруг меня была только музыка и льющиеся звуки молитвы, посвящённой Деве Марии. Магия огромного инструмента, специально созданного для этого помещения была такой, что я на время исполнения даже ненадолго отключился от действительности, полностью погрузившись в музыку. Так что неожиданным для меня стало, когда пальцы тронули последние клавиши, а голос затих. Последние отзвуки уже проиграло эхо в центральном куполе собора, и я открыл глаза.

— В общем-то неплохо, — я повернулся на стульчике, и мой рот невольно приоткрылся.

На полу собора стояли на коленях аббат, граф, дядя, три пары венчающихся и абсолютно все рабочие и скульпторы, которые оказывается успели спуститься вниз за время молитвы. Все до единого вытирали слёзы, льющиеся из глаз, а Анри так и вообще, опустив голову, истово молился.

— Ваше Святейшество, — у аббата первого из всех прорезался голос, — у меня просто нет слов, чтобы выразить свои чувства!

— Да? — я вспомнил свою игру, — а мне показалось не совсем идеально.