Падение в небо

Моя голова уже была в петле. Одно движение руки палача отделяло меня от той желанной бездны. Почему он медлил, я не понимала.

Я закрыла глаза. В один миг всё прекратилось. Но смерть не наступила…

Пронзительный вопль Никона всё разрушил.

– НЕТ! – Коротко выкрикнул он, поднявшись с места.

Агата лежала у его ног, обвивая его лодыжки руками.

Все, включая меня, застыли, устремив свои взгляды на него. Народ просто прожигал его глазами.

Палач резким движением скинул петлю с моей шеи. Я упала на колени. И заплакала. Даже зарыдала. Боль в спине давала о себе знать. Я стучала кулаками по полу под собой.

Агата каким-то образом оказалась возле меня, прижимая мою голову к своей груди.

– Ты остаёшься! Всё будет хорошо, – всхлипывала она.

– Зачем?! – Не понимала я. Ещё больше я не понимала, что она могла предложить ему такое, чтобы он согласился пойти на такие уступки.

Когда я услышала голос Никона, мне сразу всё стало понятно – он просто солгал, чтобы защитить меня.

– Сегодня ночью я овладел ей. И у неё будет ребёнок, – спокойно говорил Никон. – Она искупит свою вину.

– НЕТ! – Теперь кричала я. Я чувствовала, как сознание медленно покидает меня. То ли от большой потери крови, то ли от боли, которая с каждой минутой поглощала всё моё тело. То ли от слёз, которые уже не переставали литься по моим бледным исхудалым щекам.

Агата гладила меня по голове. Она что-то шептала, но я не разбирала слов. Я уплывала в бездну. Другую бездну.

***

Я проснулась в своей постели. За долгое время пребывания в заточении я отвыкла просыпаться на мягком тёплом ложе. Я лежала на животе, а по спине нежно скользила мокрая салфетка. Я решила, что это Агата ухаживала за моими ранами, пока я спала. Я повернулась… и замерла в полуприподнятом состоянии.

Надо мной склонилось любимое лицо. А любимые руки с нежностью промывали мои раны. Я с горечью вздохнула и опять уткнулась лицом в подушку.

– Душенька, вы проспали двое суток… Как вы?

Опять «вы». Опять уважение, которое я растоптала. Опять волнение за меня, которого я не заслуживаю. Где его боль?! Где его злость?! Почему он рискует своей оставшейся репутацией ради женщины, которая уже единожды пошатнула эту репутацию?!

– Зачем вы это сделали, Никон? – Простонала я. Холодные капли пота скатились по открытым ранам. Я простонала ещё раз. От боли. А потом прикусила язык. Ко мне вернулась прежняя сила и возросла гордость.

– Ради любви к вам, моя дорогая, – грустно улыбнулся он и коснулся мокрой салфеткой моей спины.

Я изогнулась, как кошка, которая не привыкла к ласке.

– Почему же вы утратили свою любовь ко мне? – Вздохнул Никон. Теперь пришла его очередь задавать вопросы. Он был в праве злиться на меня. Но он не злился. Его глаза источали нежность и любовь. Он был готов принять все мои ошибки на себя и скрыть меня от всего мира за своей спиной. Знал бы он, какую ошибку я пытаюсь исправить. Знал бы, никогда не простил. Позволил бы мне умереть.

Никон сжал мокрую салфетку в руке – в этом жесте выражалась вся его злость. Я не сводила глаз с любимого лица.

На его вопросе я не смогла сдержать стона. Никон неправильно понимал меня, а я не могла ему объяснить так, чтобы он понял правильно. Моя правда прозвучит как самая наглая ложь. И ему покажется не просто, что я его разлюбила, а что я его даже никогда не любила.

– Вам настолько гадко быть моей женой, что вы готовы даже умереть? – Он швырнул салфетку в угол и отвёл глаза в сторону.

Я стала медленно присаживаться.

– Лежите. Не стоит, – он попытался уложить меня обратно.

Но я всё-таки присела. Во мне боролись две сущности. У одной была цель доказать ему мою любовь и стать его любимой женой вновь. У другой – заставить его возненавидеть меня. Я выпустила обе сущности на ринг. Кто-то в любом случае одержит победу. Тут не может быть ничья.

– Никон… я ваша раба на века! – Я коснулась его руки.

Он опять посмотрел на меня, присаживаясь рядом.

– Всё иначе. Вы моя Госпожа на века, а я ваш Раб, – он опустил голову мне на колени.

– Вы солгали народу… У меня не будет ребёнка от вас, – я коснулась его волос. Всё внутри меня заныло от любви и ласки к нему.

– Я знаю.

– Это вскоре откроется. Вы только оттягиваете неминуемое…

– За вас ребёнка выносит Агата, – выдохнул Никон, не поднимая головы.

Я закрыла глаза. Он убивал меня своей любовью. Но не добивал, а оставлял живой. Раненой, искалеченной, но живой.

Он оставался у меня долго, отдавая мне всю свою нежность и ничего не прося взамен. Промывал мои раны. Целовал мои лодыжки. Гладил мои запястья. Молчал. Смотрел мне в глаза и улыбался.

– Я готов сам влезть в петлю, лишь бы вы оставались живы… Я не могу позволить вам умереть.

Моя гордость улетучилась, не в силах бороться с его нежностью. Я страдала в его объятьях. Я хотела остаться слабой женщиной. Ведь это так просто, когда рядом сильный мужчина. Он не давал клятв, он не требовал ничего. Он просто доказывал, что я его всё. Для этого ему не были нужны слова.

Он обернулся у выхода:

– Я не могу не любить вас. Как будто я уже любил вас раньше. И моя любовь к вам стара, но всё так же сильна…

Как же он был прав, сам не понимая этого.

Он ушёл, оставив меня наедине с моей любовью, которая захлёбывалась болью.

После визита Никона, который весьма затянулся, ко мне пришла Агата. Она молча присела у моих ног.

Союзника в лице Никона я не видела. Мне оставалось убедить Агату помочь мне исполнить то, что я задумала.

– Милая, – я опустилась рядом с ней.

Она устало посмотрела на меня, в её глазах блестели слёзы.

– Тебе не стоит выгораживать меня и вынашивать ребёнка, чтобы я осталась здесь, – я обняла её, прижимая к своей груди её голову.

– Поздно, – Агата всхлипывала, не поднимая головы. – Вы теперь всегда будете с нами.

– Что «поздно»?!

– Я уже…

– НЕТ! – Слишком громко вырвалось у меня.

Агата даже вздрогнула, отстранившись от меня.

– Я хотела вам помочь! – Начала оправдываться она.