Падение «Вавилона»

— Ты чего такой веселый? — спросил я.

— Толик, у нас же сегодня козырной день! — провозгласил Сеня. — В кассе сто пятьдесят две тысячи марчелок! И мы могли, кстати, сдать их Монголу в общак сегодня днем, усекаешь? Когда они с Лехой еще дышали шумно и пукали громко…

— А башку нам с тобой не отвинтят корешки за такой ход конем?

— Ну, если ты решишь сделать официальное заявление по данному поводу… — заметил Сеня. — Но тебя вроде мама рожала не стоя, головой о пол ты в младенчестве не падал… — Он твердой рукой пересчитывал деньги, раскладывая их на две пухлые пачки.

— Держи! — протянул одну из пачек мне.

Я механически принял деньги, сунув их в карман.

— Что бы так каждый день, — закусил губу Сеня. — А может, с киллерами стоит в долю войти? Только тогда Монголов не напасешься.

— Смотри, — предостерег я. — Поставят тебя вот на его клетку…

— Мое дело пехотное, — откликнулся напарник. — Дальше бригадира соваться не буду. У нас, если идешь на взлет, значит, посадка обязательно последует. Или на аэродром противника, или на кол… И в последнем случае «бабки» уже без надобности. Дьявол взяток не берет.

— Пожалуй, Сеня, — произнес я, — самый момент мне бы уйти в резкий отрыв…

— А куда — в отрыв?

— Предложили сделать документы в Голландии, — соврал я. — Как беженцу. С гарантией.

— Имеет смысл, — подумав, согласился Сеня. — Прямой.

— А дружки Монгола как это расценят? — спросил я. — Не будет претензий?

— Да кому ты теперь нужен! — скривился Сеня. — Тебя и не знает никто… Ну на крайняк я скажу: дрогнул, фраер, ясное небо… Тебя подвезти?

— Не надо. Пройдусь пешком. Завтра созвонимся. — Я вышел из машины, жадно вдохнув морозный воздух.

Сеня коротким жестом поднес ладонь к козырьку кепочки, прощаясь.

" Вот и все… стукнуло у меня в голове. — Свободен… Как свежевылупившийся комар. "

Но удовлетворения от этой мысли я почему-то не испытал. На душе было погано и как-то омертвело тягостно. Пожалуй, впервые в жизни мне неудержимо захотелось напиться.

Я уже подходил к дому, как вдруг передо мной, словно бы из ниоткуда, возник Олег.

— Ну, привет, — холодно сказал он. — В курсе событий?

Я хмуро кивнул.

— Понимаю, — кашлянул он. — Но казниться глупо. Эти субчики в итоге, поверь, вырыли бы для тебя очень глубокую могилу. Или ты их за друзей считал? Тогда скажу так: с такими друзьями враги уже без надобности. И сегодня мы устранили из этого мира основательный кусище зла и мерзости. Превратив сей вредный конгломерат в полезное ископаемое. Где фотографии? — резко переменил он тему.

Я вручил ему пакетик с карточками.

— Завтра вечером жди звонка, — сказал Олег, глядя куда-то поверх моей головы и убирая пакетик в бумажник. — С бандитами не

Мамин дружок, не без интереса рассмотрев транспорт, заметил, Деньги у тебя есть?

— Навалом, — сказал я. — Сегодня с напарником мы прикарманили всю выручку с точек.

— Ну и молодцы, — одобрил Олег. — Поставишь мне бутылку, я вроде ее заслужил…

— Я тебе все могу отдать, — сказал я, вынимая из кармана марки.

— Мне не надо. — Олег отстранил мою руку. — Лучше купи цветочков и шампанского для своей Ингред Гансовны и отметь с ней свое скорое отбытие на территорию, расположенную между двумя большими лужами немереной глубины…

Сене я все же позвонил, не удержался. Сказал, что вот-вот отбываю в Голландию, поинтересовавшись заодно: как, мол, обстоят дела?

Тот сообщил, что место Монгола занял иной бандит, назначивший моего напарника бригадиром, а что касается моей персоны, то никакого особенного интереса к ней со стороны криминальных авторитетов проявлено не было — свалил фраерок, ну и ладно, туда ему и дорога, желающих на его место — сотни…

С чувством огромного облегчения я закончил разговор со своим бывшим коллегой, пожелав ему побыстрее выскочить из того болота, в котором он продолжал бултыхаться, — сытного, но вонючего.

Подобную рекомендацию Сеня, как мне показалось, пропустил мимо ушей, пребывая в некоторой озабоченности от своего повышения в должности и связанных с ней новых хлопотах.

Сославшись на неотложные дела в Америке, я сообщил Ингред, что вынужден на какое-то время Германию оставить. Эта новость здорово ее расстроила, и тогда я добавил, что, коли ей так желается, она способна составить мне компанию, хотя, конечно же, таковое попросту исключалось: в банке стояла горячая пора, работы было невпроворот и отпуска ей никто бы не предоставил.

На мой отъезд она согласилась, но только после Нового года, с обещанием скорейшего возвращения обратно, заставив при этом торжественно меня поклясться в верности ей и в целомудрии всяческих помыслов.

Перед Новым годом я продал церэушный «БМВ» заезжим ребятам из Киева и, закупив шампанского и деликатесов, отправился в Карлсхорст навестить Валеру.

— Прямо к столу! — воскликнул он, узрев меня на пороге. — Мы как раз разминаемся… — И жестом пригласил проследовать на кухню.

Я прошел туда, натыкаясь на углы бесчисленных коробок и — вот уж воистину рок! — узрел сидевшего за столом одетого в белоснежную праздничную рубашку и тщательно причесанного серба Труболета.

— Ты-то как здесь? — озадаченно вырвалось у меня.

— Нахожусь в законном увольнении, — пожимая мне руку, сообщил тот.

— А увольнительную выписал директор тюрьмы?

— Зачем так, начальник… Все законно, кантуюсь в «азюле» с братьями-югославами, они меня от своего не отличают; жду статуса…

— Дадут? — спросил я с сомнением.

— А куда они денутся? В район боевых действий депортация не производится.

— Ну а занимаешься чем? Продолжаешь «калашниковами» спекулировать?

— Почему? Я человек разносторонний…

— Это да, — выразил я твердое согласие, распаковывая свертки с продуктами.

— Ныне сигаретками балуюсь, — проинформировал Труболет нейтральным тоном.

— Ты?! Тоже возишь контрабанду? Или перекупаешь?

— Ну, куда мне до ваших масштабов, я человек скромный. Уличные автоматы окучиваю. Которые на стенках висят.

— А как из них можно вытащить сигареты?

— Сложно вытащить, — кивнул Труболет. — Немцы — они толковые конструкторы, все учли. Но я решил проблему по-крестьянски, без ухищрений. Машина, буксирный трос… Плавно отжимаешь сцепление, даешь газку… — Труболет отбросил брезент с одного из ящиков, хранившихся на кухне.