Падение во грех

– Не плачь, не плачь, Ева… – говорит она шёпотом. – Ты обязательно встретишь кого-нибудь и не будешь больше одна. Кто-нибудь тебя обязательно полюбит….

Мне нравится, когда меня гладят по голове, нравятся, когда утешают. Но от этих слов мне становится просто смешно.

Для Кэсси я немного глубже обозначила свою проблему, чем для остальных. Я объяснила ей, что дело не только в Кристофере, но и в том, что я боюсь остаться одна. Навсегда одна.

Милая, яркая птичка! Ты не знаешь всю тяжесть моей проблемы… и поскольку я знаю твоё отношение ко всему этому, я и не говорю тебе всего. Ты не сможешь понять… не сможешь.

Чужая может полюбить далеко не всякого. Любовь для чужой смешна и бесполезна. Любовь ей не нужна.

Я хочу иного, чего порой так трудно выразить словами. Душу-близнеца, душу, с которой бы ощущала прочную, нерушимую связь. Душу, которая могла бы испытывать те же чувства, страдания, переживания, что и я. Обладающую той же Мечтой, ощущающую всем своим существом Систему, смотревшую когда-то миру в лицо. Сильную душу, вместе с которой я могла бы бороться за Мечту, бороться против всего мира. Далеко не идеальную, наоборот, циничную, фанатичную. Душу, для которой ничто и никто не будет дороже Мечты. Душу, которая никогда не будет любить меня больше, чем нашу Мечту. Душу, для которой любовь не станет препятствием. Которая будет готова ради своей цели, ради своей Мечты уничтожить всё… даже меня. Особенно меня.

Всё больше и больше я ощущала свою сильную, нерушимую связь с Айоном. Я не строила иллюзии о нём, я видела, какой он есть на самом деле. Я не думала, что Хроно преувеличивал, рисуя мне его портрет:

«Он разрушал жизни других людей, использовал их, а потом выбрасывал, как мусор. Он презирал людей, считал, что раз у них нет крыльев, они не имеют значения. Для него не было ничего святого, он считал, что любовь – это глупость. Он был готов уничтожить мир ради мечты, готов был предать ради неё, отказаться от всех, кто его окружает, лишь бы это помогло достичь этой его дурацкой цели. Он никогда не понимал меня, считал, что любить – это глупо».

Да, я верю Хроно. Верю, что Айон именно таков, каким он описал его. Верю, что он был так горд, что презирал людей, поглощённых, по его мнению, Системой. Ведь разве не сказал он: «Система контролирует человечество, лишая их свободы и силы их крыльев для полёта?». Верю, что для Айона не было ничего, важнее Мечты, и всё, что её не касалось, не имело значения. Верю, что он никогда не испытывал, да и не хотел испытывать, чувство любви. Верю, что кто бы его не окружал, они были нужны ему лишь для одного – достигнуть его Мечты, и если бы они не могли принести ему пользы в достижении его цели, они бы ничего для него не значили. Любой, кто не мог так или иначе помочь Айону достигнуть Мечты, не представлял для него интереса.

Но именно этого я и хотела. Потому что для меня всё было точно также. Любовь глупа. Единственное, что важно, это Мечта. И мне был нужен Айон. Такой, какой он есть.

Я не хочу слащавого, сияющего принца, идеального во всех отношениях. Моя натура не вынесет ещё одной ангельской любви. Я хочу кого-то тёмного, сильного, жестокого, фанатичного, упрямого, уверенного, циничного и насмехающегося над всем этим миром. Такого, как я сама.

Такого, как Айон.

Я знаю, как ненавидят его все другие, знаю, что он поступался всеми законами морали, какие есть на свете… но это именно это мне и нравится.

Я не верю в мораль, не верю в добро и зло, они вызывают у меня лишь смех. Добра и зла просто не может существовать в этом мире. Люди думают, что подав деньги нищему – совершаем доброе дело, а у меня такой поступок лишь вызывает смех. Ведь этим мы лишь способствуем власти денег в человеческом обществе, власти Системы.

Добра и зла нет, есть лишь целесообразность. Есть лишь что-то полезное тебе. Есть лишь что-то, что позволит тебе обрести свободу, что-то вопреки нормам человеческого общества. Добро – это правила, зло – то, что против них. И никак иначе.

И поэтому мне был нужен Айон, неидеальный, гордый, надменный, смелый и сильный, не признающий любви, не скорбящий о мёртвых, продолжающий двигаться вперёд вопреки всем и всему. Ведь только отринув свою связь с людьми, с любовью, что связывает тебя с порабощёнными Системой друзьями и родными, с нормами общества, заставляющими поверить в невозможность, а то и «аморальность» Мечты, ведь мол, это эгоистично, ты ведь стараешься только для себя, и приносишь обществу вовсе не пользу, а только вред… только отказавшись от всего этого, можно идти вперёд.

Я знаю, большинству людей не понять подобные чувства, чувства бунтарей, сражающихся с миром. И какого же было моё удивление, когда однажды я увидела отражение похожих мыслей….

На литературе мы проходили английский роман XIX века, «Грозовой перевал». Я ничего особенного не ждала от этого романа. Думала, что там описана обыкновенная, глупая любовь, которая занимает умы людей с самого начала… Системы.

Но всё оказалось совсем не так.

Это было что-то, похожее на мои собственные чувства, на мои ощущения Айона. Странная, мистическая, демоническая связь. Мне нравилась фраза, где героиня говорила, что любит своего любимого «не как источник радости, дающий наслаждение, а как всё моё существо. Как что-то необходимое».

Подобным образом любила я. Хотя, наверное, всё же несколько по-другому. Не как источник радостей, не как идеал, не как что-то отдельное, а как саму мою Мечту, всепоглощающую, вечную. Образ Айона для меня неотделим от образа самой Мечты, он её часть и иначе был бы мне просто не нужен. Его слова о Системе отражали мои мысли лучше всех других слов, они словно выражали наши сущности. Его и мою.

Айон для меня это сама Мечта, сама её суть, он неотделим от неё и иначе бы не был мне нужен. Вся Мечта, все его слова выражали его суть….

Мне нравилась в «Грозовом перевале» и та часть, где героиня называет своего возлюбленного «человеком волчьего нрава». Да, это просто прелесть. Не идеализировать кого-то, а знать всю сущность, всю несовершенную, но свободную сущность.

Любить не идеального принца, которого полюбят все, а любить бунтаря, бунтаря против всего – против общества и Системы, против добра и против зла, против морали, против любви, против всего, что так или иначе мешает на пути к Мечте. Того, для кого нет ничего важнее Мечты, и он отвергает все иные чувства, способные лишь помешать.

Герои «Грозового перевала» навсегда останутся для меня бунтарями, бунтарями против общества, против морали и религии, чужие для всех и всего. Они не такие, как мы с Айоном, вовсе нет, до нас им было довольно далеко. И всё же… пожалуй, они были началом нас. Их любовь была полна странной страсти, у нас с Айоном не могло быть любви вообще, лишь более надёжная, более крепкая связь – связь, фундаментом которой была Мечта и наша борьба. Связь, которую я чувствовала душой, лишь зная Айона, но ни разу не встретившись с ним. Но эту связь я уже ощущала всем своим существом, всем своим сердцем, душой и Мечтой. Потому что знала, что у нас одни идеи и одна борьба. Потому что знала, что мы с ним желали одного – смерти Системы. Любовь друг к другу здесь была бы лишь помехой в фанатичной преданности Мечте.