Падение

Сразу же после того, как за Кирой закрылась дверь, Далаки проводит ладонью по лбу, смахивая воображаемый пот.

— Знаешь, насчет этой квартиры…, - начинает Ленка.

Но доктор поднимает указательный палец, сейчас есть дела поважнее. И медсестра замолкает. Он вытаскивает из ящика стола айфон и набирает номер, прокашливается, лицо его становится опять игривым.

— Таисья Петровна, как поживаете?

— Далаки? — вопросом на вопрос отзывается в трубке хриплый голос.

— Далаки, Далаки.

Повисает пауза. Видимо Таисья Петровна пытается вспомнить кто же такой Далаки, высветившийся на ее циферблате.

— Июньский семинар. Мы с вами на банкете за одним столом сидели, а потом кальян курили в номере у чеха Гусляка.

Доктор берет со стола маленькое, увеличительное зеркальце и внимательно рассматривает свое лицо. Рот его растягивается от удовольствия, ему нравится то что он видит.

— Восточный филиал? — вспоминает вдруг Таисья Петровна.

— Средне-азиатский. Как поживаете?

— Ээм, я на встрече, в Марио. Что вы хотели?

Далаки теряется, Таисья Петровна грубо дала ему знать, что кальян кальяном, а разговаривать с ним ей некогда.

— Ну, если по делу…Да вот стараемся изо всех сил, у меня очень хорошая новость. Поездом номер пять, в следующую среду, объект 861 выезжает в Москву. Сдаю с рук на руки. Девочка тянет на девятую категорию, отметьте шампанским, не выходя из Марио.

В трубке молчание. Далаки кажется что на том конце о трубку звякает бокал. Видимо Таисья Петровна пьет за свой орден прямо сейчас.

— Господин Далаки, во первых я не пью. Как сотруднику компании, которая придерживается жесткой антиалкогольной политики вам должно быть это известно. Вы рапорт в головной офис послали?

— Нет еще… — запинается Далаки, ошарашенный ее ледяным голосом, — Я решил в первую очередь позвонить вам.

— Так вот, мне звонить не нужно. Это нарушение субординации и процессуального порядка. Я и пальцем не пошевелю пока не получу актио-ордер с инструкциями из головного офиса.

— Хорошо-хорошо, я сегодня же отправлю рапорт.

Голос у Далаки дрожит. Ленка, готовящая инструменты к стерилизации, испуганно на него оглядывается.

— Какого года объект?

— Ей девятнадцать.

— Почему не разобрались на месте?

— Решение пришло недавно. Своей вербовки у нас нет, мы ждали специалистов из Регцентра, но они не успели. Девочка уезжает. Извините, объект уезжает, — поправляет он сам себя.

— Срочно подайте рапорт. Всего доброго.

В трубке слышатся гудки отбоя.

— Всего доброго, — вежливо, в пустоту говорит Далаки и тут же взрывается, — Сука! Устрицы она жрет в Марио!

Он швыряет зеркало в угол стола. Но просчитывается, и оно со звоном разбивается о пол.

— А мы выпьем шампанского. Лен, достань из шкафа.

Медсестра с сочувствием поглядывая на доктора, достает бутылку и мастерски, в мгновение, бесшумно выкручивает пробку.

— За что пьем? — спрашивает она.

— За то, что избавились от страшного геморроя. Такого страшного, от которого даже умирают, — он махом опрокидывает фужер в себя. — Они там в Москве с ней помучаются. У Таисьи устрицы в горле встанут. Не пьет она! У нее глотка луженная…Вот гадина! — он нервно смеется, — Она одна бутылку вискаря тогда выдула… Я напишу рапорт сегодня… А ты отправь в Головной офис курьера с последними сэмплами и кровью. На вечерний самолет он успеет.

Далаки опять наполняет пластиковый стаканчик.

— Пусть думают что Далаки идиот и не может отличить девятую категорию от…

Он погружается в свои мысли. В стакане не рвущейся ниточкой поднимаются пузырьки шампанского. Ленка отпивает только один глоточек, оно теплое и поэтому противное. Далаки теперь трудно узнать. Где тот доктор, которого она любит? Обычно такой непробиваемый, Далаки раздавлен. На лбу испарина, руки дрожат.

— Да не переживай так, Алексис, — не выдерживает она.

— Не буду, а то не переживу. Что ты там говорила про мать? Далась тебе эта квартира? Ты же четырехкомнатную купила! Мать пожалей.

Ленка видит что Далаки нет дела до квартиры ее матери. Он полностью в своих мыслях, но сейчас хочет сменить разговор.

— Моя шизанутая мать хочет все записать на сестру. Меня она ненавидит, а я думаю, что сестра перебьется! Они хотят из меня дуру сделать, а я не позволю. Раз не хотят отдавать мне положенную половину, я заберу все!

Глаза ее злобно сверкают. Далаки понимает, что спорить бесполезно.

— Кстати, почему твоя сестра не в базе данных? Мы ее проверяли? — спохватывается он.

— Ну, доктор вспомнили… Конечно проверяли. Полный ноль, она же от другого отца, — презрительно бросает Ленка.

— Ну ладно-ладно…Будь осторожнее в следующий раз, — советует он. — Хорошо ты рукой прикрылась, а то могло и в район сердца трахнуть. С сердечно-сосудистой шутить нельзя. Неизвестно какой он мощности, этот ее аппарат…

Далаки представляет Ленкину мать с электрошокером и смеется. Ленка понимает почему и тоже прыскает.

— Какова ведьма? — спрашивает он.

— Тебе смешно, а у меня пятна на плече остались, — жалуется она еще подрагивая от смеха, — и нога болит сильно. Знаешь как трудно было не хромать перед Киркой?

Она пересаживается к нему на колени, но доктор вялый, разговор с Таисьей Петровной прибил его. Он слабыми руками обнимает плотную талию медсестры и тоскливо думает: Бежать! Бежать! Уехать бы в Грецию к родственникам, насовсем. Но ведь догонят, найдут! И тогда все, все будет кончено. А что дети, жена?

— Где Кира будет жить в Москве? — срашивает он вдруг, вспоминая о рапорте.

Почувствовав равнодушие любовника, медсестра соскальзывает с его колен.

— Кажется у знакомого.

— Узнай адрес, или хотя бы как его зовут.

— Сегодня позвоню ее матери.

Некоторое время они оба молчат.

— А с квартирой я разберусь! Эта квартира будет моей! — говорит Ленка и наклонившись целует доктора в нос.

Чертово племя! Чертово племя! — думает Далаки и встает с кресла. — Я домой, рапорт писать. Скажи в коридоре, что до трех меня не будет.