Падшая Грейс

— Тогда, конечно, вам нужно время, — согласился Джеймс.

Он приказал кучеру остановиться в начале Риджент-стрит (по его словам, именно там находились самые изысканные и модные магазины для дам) и пообещал навестить сестер позже, в гостинице, и сообщить им о том, где они смогут пожить некоторое время.

Грейс вошла в первый попавшийся обувной магазин, где столкнулась с еще одной проблемой. У нее никогда еще не было новой пары туфель, и потому она совершенно растерялась от многообразия фасонов и качества выставленного товара. Радостно примеряя каждую пару, которую ей предлагали, Грейс в результате поняла, что перед ней на прилавке стоят семь пар туфель, все из выкрашенной в разные цвета кожи, и уже собиралась заплатить за все, но неожиданно поняла, что выглядит просто смешно. Ведь еще не известно, сколько именно денег они унаследуют, и если она станет так глупо сорить ими, то в результате они с Лили снова могут стать бедными. Просто необходимо взять себя в руки! Извинившись перед работницей магазина, Грейс купила только две пары из черной кожи (украшенные бантами из лакированной кожи, поскольку она не хотела носить туфли, слишком похожие на траурные) и попросила завернуть их.

Грейс направилась к Сидней-стрит быстрым шагом, стараясь покончить со всем как можно скорее, и, дойдя до Тамаринд-коттеджа, увидела, что это аккуратный домик с террасой и небольшим палисадником. Дверь была выкрашена в красный цвет, а тщательно отполированный медный молоточек был сделан в форме львиной головы.

Грейс постучала, не зная, как относиться к новой встрече с миссис Смит. Она надеялась, что дамы не окажется дома — но это лишь отсрочит неизбежное. Кроме того, сказала себе Грейс, встреча лицом к лицу с миссис Смит станет для нее хорошей репетицией аналогичной встречи с Победоноссонами в зале суда.

Из дома не доносилось ни звука, и Грейс, подождав с минуту, развернулась, решив уходить, но напоследок еще раз, вполсилы, ударила молоточком о дверь. Однако, когда она дошла до ворот, дверь дома открылась и, к вящему изумлению обеих девушек, Грейс очутилась лицом к лицу с мисс Вайолет, работницей «Универсального магазина траурных товаров Победоноссона».

— Мисс Вайолет!

— Мисс Грейс!

Девушки обменялись вопросительными взглядами, не переставая улыбаться, и Грейс заговорила первой:

— Сейчас, несомненно, в магазине много покупателей. Почему же вы не на работе?

— Магазин закрыли на три дня в знак уважения к покойному, — объяснила мисс Вайолет. — Мистер Победоноссон…

Грейс торопливо кивнула.

— Да, я слышала.

Вайолет удивленно посмотрела на нее.

— А вы…

Грейс нервно откашлялась.

— Я пришла поговорить с некой миссис Смит.

Вайолет кивнула. Ее лицо стало печальным.

— Миссис Смит — это имя, которым иногда пользовалась моя мать.

Грейс в нерешительности молчала.

— Ваша мать умерла? — наконец осторожно спросила она и тут же заметила у собеседницы черную повязку чуть выше локтя.

Вайолет снова кивнула.

— Неделю назад. Похороны прошли вчера; присутствовали только родственники.

— Организаторами были не Победоноссоны?

— Вот уж точно не они! — с жаром ответила мисс Вайолет. — Может, я у них и работаю, но не одобряю их методов. Однако меня снедает любопытство: зачем вы пришли к моей матери?

Грейс несколько раз начинала объяснять причину визита, но сразу же замолкала, не зная, что сказать. Во время этих жалких попыток Вайолет провела ее в небольшую гостиную и предложила сесть и выпить чаю.

— Насколько я поняла, ваша мать очень хотела увидеть меня, — наконец сказала Грейс. — Она знала меня под именем Мэри.

Вайолет, прекрасно понимая, что это означает, посмотрела на Грейс с нескрываемым удивлением.

— Неужели вы были одной из ее Мэри?

Грейс кивнула и покраснела.

— Да. И, насколько я понимаю, вы вместе с матерью ходили к моей прежней квартирной хозяйке, миссис Макриди, чтобы выяснить мое местонахождение.

Глаза Вайолет распахнулись еще шире, как только она услышала это имя.

— Так значит, вы та самая Мэри! Вы познакомились с моей матушкой в июне прошлого года? В Беркли-хаус?

— Именно там и тогда, — кивнула Грейс. — Но миссис Макриди ничего не известно о сопутствующих обстоятельствах, и, заподозрив неладное, она не стала сообщать, где меня можно найти. — Девушка тяжело вздохнула. — Я только что нанесла визит миссис Макриди, и она убедила меня разыскать вашу матушку. Миссис Макриди сказала, что та очень настаивала на встрече.

— Так и было, — кивнула Вайолет, садясь на диван рядом с Грейс. — Более того: матушка заставила меня пообещать ей, что я продолжу ваши поиски, и наказала, когда я найду вас, сообщить вам нечто очень важное. Правду.

— Правду? — Лицо Грейс исказилось от страха. Значит, с ребенком, которого она родила, что-то было не так! Он был искалечен, изувечен, изуродован!

— Эта правда не должна вас испугать, — поспешила добавить Вайолет, догадавшись, о чем подумала Грейс. Она помолчала, затем покосилась на часы на каминной полке и, похоже, приняла окончательное решение. — Не желаете ли прогуляться со мной?

Грейс показалось, что она ослышалась.

— Прогуляться?!

— Да. По дороге я все вам объясню, обещаю. — Вайолет взяла накидку, шляпку и перчатки. На ее верхней одежде был единственный знак траура — узор в виде пурпурных цветов на полях шляпки. — Идти нужно в сторону Блумсбери, — добавила она.

Благополучно перейдя дорогу, миновав крупные гостиницы и магазины и держа путь в сторону Рассел-сквер, Вайолет взяла Грейс за руку.

— Мне жаль, если вам кажется, будто я напускаю таинственности, но это последнее, что я совершаю для своей дорогой матушки, и я хочу все сделать правильно. Мама велела мне отвести вас туда и все подробно объяснить, а затем уже вам решать, что делать.

Грейс ничего не ответила: в голове у нее было слишком много вопросов.

— Когда отец умер, мама, чтобы не умереть от голода, стала работать повитухой, — объяснила Вайолет, когда они проходили мимо двух оборванных детишек, дерущихся из-за окурка сигары. — Она была одной из первых женщин, которых этому учили, и учили как следует. В основном она помогала женщинам на дому, но дважды в неделю ходила в Беркли-хаус, чтобы оказать помощь тем, кому повезло в жизни меньше. Как-то раз она сказала мне, что, наверное, приняла тысячу младенцев.

Грейс кивнула, стараясь держать себя в руках, чтобы понять, что ей говорят, а не забегать вперед.

— Конечно, выживали не все дети, да и матери тоже умирали: деторождение — дело чрезвычайно опасное. У некоторых женщин умирало несколько детей, прежде чем они наконец рожали живого. Например, одна женщина потеряла пятерых, одного за другим, и последняя смерть так на нее повлияла, что ее муж испугался, как бы она не сошла с ума.

— Бедняжка… — тихо произнесла Грейс.

Вайолет продолжала: