Падшие сердца

— Ах, Логан!

— Хорошо тебя понимаю, и мне не хочется задерживаться, но никто не берется принимать решение без меня. Может, ты подъедешь ко мне?

Я задумалась. Наверное, мне следовало немедленно бросить все и бежать из Фарти в объятия Логана, чтобы Трой снова превратился в смутное воспоминание. И все же, все же… Мне хотелось остаться в Фарти, сейчас даже больше, чем когда–либо раньше.

— Думаю, мне не стоит ехать. Ты ведь задержишься всего на полтора дня, — я старалась говорить бодро и уверенно.

— Ты расстроена, извини. Мне тоже плохо без тебя, но я поддерживаю себя, повторяя: «Все это ради Хевен».

— А вы становитесь льстецом, Логан Стоунуолл, — заметила я. Он рассмеялся.

— Сегодня утром я разговаривал с Тони. Он рассказал, что вы вчера смотрели интересную пьесу.

— Да.

— Жаль, что меня не было, но обещаю, как только строительство завершится…

— Лучше не давай обещаний, Логан. И не будем загадывать, что будет дальше. — Наступило молчание.

— Хевен, у тебя голос грустный. Что–нибудь случилось? Я хочу спросить, что тебя огорчает, кроме моей задержки?

— Больше ничего, — торопливо проговорила я. — Просто не хочу разочаровываться.

— Ясно, — сказал Логан. — Мама с отцом передают тебе привет.

— Поблагодари их. А ты видел Фанни?

— Фанни? Нет, она… мне кажется, они с Рендлом Уилкоксом куда–то отправились на этой неделе.

— Она продолжает с ним встречаться?

— Да, время от времени, — быстро ответил Логан. — Завтра позвоню, и знай, что я очень люблю тебя.

— Хорошо, — отозвалась я, — буду помнить. — Положив трубку, я некоторое время сидела у телефона.

Наконец я отправилась к себе наверх, все мои чувства были в смятении. Не помню, как уснула, но, вероятно, проспала долго, потому что начинало уже темнеть, когда меня разбудил легкий стук в дверь. Это пришел Тони.

— Слуги сказали, что ты целый день провела в своих комнатах, даже к обеду не спускалась. Что–нибудь случилось? — спросил он, пристально глядя на меня. Я отвела глаза, боясь, что проницательный взгляд Тони заглянет в мою душу и обнаружит там яркий, полный жизни образ Троя. В состоянии ли я сдержать слово и утаить от Тони мое открытие? И могу ли я относиться к Тони как прежде, зная, что он ничего не рассказал мне о Трое? Меня возмущало, что Тони утаил от меня правду, и в то же время я понимала: этим он оберегал мой покой.

— Мне сегодня нездоровилось, — солгала я. — Пришлось принять аспирин, а потом уснуть.

— Наверное, ты простыла, когда мы вчера вечером выходили из театра. А сейчас тебе лучше?

— Немного лучше.

— Здесь тепло? — спросил Тони, оглядывая гостиную.

— Да, спасибо.

— Ну, хорошо. — Тони явно неудобно чувствовал себя, стоя в дверях, но я не приглашала его войти. Единственным моим желанием было закрыть дверь и вернуться в постель. — Логан звонил?

— Да, похоже, дела у него идут хорошо.

— Есть небольшие затруднения. — Пожал плечами Тони. — Думаю завтра съездить туда на день. Не хочешь поехать со мной?

— Нет, спасибо, если будет хорошая погода, я, пожалуй, позагораю.

— Хорошо, а ужинать спустишься?

— Если не возражаешь, распорядись послать мне что–нибудь сюда. Думаю, мне лучше поужинать здесь. Я еще не совсем хорошо себя чувствую.

Тони удивленно поднял брови и еще внимательнее посмотрел на меня. Я подумала, что теперь уж он обязательно раскроет мой секрет. Мне не удалось, как ему, сохранять непроницаемое выражение лица. Этим я скорее походила на Джиллиан. Не могла скрывать свои чувства, и все, что творилось у меня в душе, можно было узнать по выражению глаз и лица.

— Может быть, послать за доктором Мэлленом? — предложил Тони.

— Нет–нет, не надо.

— Но…

— Обещаю, что, если утром мне не станет лучше, ты пошлешь за ним, — торопливо проговорила я.

— Хорошо, я прикажу Куртису подать тебе ужин наверх. Мне будет одному скучно, — улыбнулся Тони. — Ты знаешь, что значит сидеть одному за столом в этом большом зале, когда Куртис поджидает, чтобы я уронил вилку.

Я рассмеялась. Мне очень хорошо было знакомо это чувство.

— Ну вот, так–то лучше, — заметил Тони. — Я зайду позднее навестить тебя, — пообещал он и ушел.

«Ах, Тони, Тони, — думала я. — Не знаю, жалеть мне тебя или ненавидеть». Я чувствовала себя так, будто кружилась на карусели, причем двигалась не только по кругу, но одновременно вверх и вниз, и невозможно было определить, где же кончается этот безумный круговорот. Мои чувства тоже крутились и вертелись в разные стороны, словно фигурки на площадке карусели, отчего в голове у меня все перемешалось.

Я хотела остаться одна, чтобы разобраться в своих чувствах и привести их в порядок, но одновременно боялась оставаться наедине с воспоминаниями. Лежа в тишине, я пыталась подавить, прогнать прочь мысли о Трое, которые еще никогда не были столь запретными. В этой самой постели, в объятиях Логана, чувствуя на губах и щеках его поцелуи, я произносила заверения в любви и верности и слышала такие же слова от него. Мне казалось, что я совершаю ужасное предательство, представляя глаза и губы Троя, думая о его поцелуях и одновременно вдыхая исходивший от белья аромат одеколона Логана.

Стараясь вытеснить из памяти воспоминания о Трое, я стала думать о Логане, о том времени, когда он впервые появился в Уиннерроу: ведь женщина никогда не сможет забыть свою первую любовь. С годами это чувство не утрачивает своего очарования, и когда я состарюсь и стану, как Джиллиан, или даже старше, как бабушка, то и тогда, как любая женщина, я не перестану вспоминать то особое волнение, каким откликнулось сердце на взгляд мальчика, его прикосновение. Такие воспоминания согревают душу, вытесняют из глаз печаль, зажигают в них молодой огонь. Эти воспоминания, как плоды, неизменно появляющиеся каждый год на деревьях. И независимо от возраста дерева, на нем всегда есть плоды, пусть и немного, но свежие и прекрасные. Приятные воспоминания, особенно те, что напоминают о радостях жизни, и есть по своей сути плоды жизненных трудов.

У нас с Логаном так же все складывалось в далекой юности. В обширной коллекции моих жизненных впечатлений сохранился образ Логана, каким я его увидела впервые в нашей школе. Он выглядел таким подтянутым и аккуратным в отлично выглаженных брюках, зеленом свитере, надетом поверх белой рубашки, и в галстуке, сером, в зеленую полоску. Никто раньше не приходил в школу одетым, как Логан Стоунуолл.

Хорошо помню, как нас познакомил мой брат Том.

— А это моя сестра, Хевен Ли, — в голосе его слышалась гордость.

— Какое красивое имя, — сказал Логан. — Оно тебе очень подходит. Мне никогда раньше не встречались такие небесно–голубые глаза.

При этих словах взоры наши встретились, и словно колокол зазвучал у нас в ушах, отзвуки которого мы продолжали слышать всю жизнь. Логан Стоунуолл, друг моей юности. Таких красивых мальчиков я видела только в книгах и журналах. На его манеры и поведение наложили отпечаток культурные традиции, складывавшиеся в его семье на протяжении многих лет. Этим не мог похвастаться никто из жителей Уиллиса.