Падшие

Пошарив рукой, я достаю сумочку с пассажирского сиденья. Мой телефон находится в маленьком кармане сбоку, где я всегда его держу, под рукой. Слава Богу, он не похоронен под всем дерьмом внутри. Я нажимаю на цифру 1, а затем на зеленую кнопку вызова.

Гудок. Ничего. Гудок…

— Алло?

От облегчения я покрываюсь холодным потом.

— Ох, бл*дь, спасибо.

— Ромера, это ты?

Оливер. Доктор Оливер Мэсси, в шутку сохранил номер своего телефона под номером 1 для быстрого набора, когда я приобрела телефон, потому что он знал, что я не смогу, черт возьми, его изменить. Бл*дь. Нужно было сменить его на аварийную службу. Нужно повесить трубку и набрать 911. Я должна...

— Слоан? Эй, ты тут?

Когда я слышу его голос, мое сердцебиение замедляется. О, на х*й все это.

— Оливер? Оливер, да, это я. Слушай. Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение. Мне нужно, чтобы ты спустился в приемную и вышел наружу. Я думаю... я думаю, что меня преследуют...

Еще один мощный удар раскачивает машину. На этот раз я теряю управление. Паника означает, что моя реакции замедляется, мое тело пытается противодействовать этому, накачивая меня адреналином.

Внезапно меня разворачивает на сто восемьдесят градусов, поворачиваюсь на встречную полосу на автостраде и резко торможу. Машины проносятся мимо меня, в нескольких дюймах от капота.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — мое тело не слушается. Я нащупываю ключи, пытаюсь завести двигатель, но у меня не получается. Мои руки, словно резиновые перчатки, наполненные ледяной водой, полностью онемевшие и бескостные.

Наконец, я делаю это, завожу машину, как раз вовремя, чтобы посмотреть вверх и увидеть еще одну пару фар, направляющихся на меня. Я знаю, какое у меня лицо — видела бесчисленное количество людей в кино, с таким выражением лица, как раз перед тем, как машина попадает в ужасную аварию, и размазывает их по тротуару. Эта машина слишком близко, чтобы свернуть. Я замираю в ожидании. Вижу другого водителя — мужчину средних лет с залысинами. Я вижу панику в его глазах, когда он понимает, что сейчас произойдет.

А потом он врезается в меня.

Машину разворачивает, и на мгновение мне кажется, что я застряла в бампере. Только это треснувший бампер. Мое тело, как тряпичная кукла, откинуто в сторону; мое плечо впечатывается в водительскую дверь. Я слышу неприятный хруст — пожалуйста, не ломайся, пожалуйста, не ломайся — и мир становится черно-белым и красным, когда ночь, фары и задние фонари берут верх. Крутиться и крутиться, кажется, что машина никогда не остановится. Я закрываю глаза, прикрываю голову, пока на меня обрушивается битое стекло. Дышу; делаю вдох и выдох, мои ребра пульсируют от боли, сердцебиение стучит в ушах.

И тут я понимаю, что все кончено.

«Вольво» перевернуто колесами вверх. Мое зрение нечеткое, когда пытаюсь сосредоточиться на окружении — машина, которая ударила меня, въехала в ограждение. Люди выскакивают из своих автомобилей и бегут к моей машине и машине другого пострадавшего. Черные силуэты мелькают в моем поле зрения, рука тянется внутрь и отстегивает мой ремень безопасности.

— С Вами все в порядке? Мисс? Вы меня слышите? Вы ранены?

У меня звенит в ушах. Крепкие руки помогают мне выйти из машины. Дождь усиливается, ударяясь о проезжую часть, и снова поднимается вверх, как цветы, распускающиеся из асфальта. Мне задают множество вопросов, но я их не слышу. Оглядываюсь на другой конец автострады, где в пятидесяти ярдах впереди на обочине стоит на холостом ходу «Астон Мартин». Это определенно машина, которая первой ударила меня, я уверена.

Наступает пауза, как будто человек внутри оценивает ущерб, затем двигатель запускается, и он исчезает в ночи. 

Глава 8

Слоан

— Если у тебя болит голова, не засыпай. Тебе нужно как можно скорее сообщить кому-нибудь об этом, как только...

— Серьезно? Олли, я чертов доктор.

Оливер перестает обрабатывать множество крошечных порезов на моем лице, останавливаясь, чтобы бросить на меня недовольный взгляд.

— О, так это ты, да? Забавно. Давно тебя здесь не видел. Подумал, что, ты бросила все это и присоединилась к цирку или что-то в этом роде.

Я пытаюсь улыбнуться, но мое лицо болит.

— Ты бы не присоединился? Хороший график, вкусная еда.

— Да. Держу пари.

Он бросает тампон в мусорное ведро и скрещивает руки на груди. Сижу на каталке в отделении скорой помощи и вдруг понимаю, как неприятно, когда над тобой нависает суровый доктор. Но я никогда не бываю такой мрачной. По крайней мере, надеюсь, на это.

— Ты собираешься рассказать мне, где была, Слоан? — спрашивает Оливер.

Я съеживаюсь.

— Гавайи?

— Хорошо, прекрасно. Ты была на Гавайях.

Он снимает резиновые перчатки и бросает их в мусорное ведро. Поворачивается, чтобы уйти.

— Оливер, подожди. Что, черт возьми, с тобой происходит?

Он оборачивается, его кроссовки скрипят по линолеуму. Я ловлю себя на том, что отстраняюсь от него, когда вижу его сдвинутые брови и твердый подбородок.

— Помнишь парня, которого мы лечили от фотодерматита (прим. пер.: Фотодерматит — аллергия на солнце, солнечная крапивница, фотодерматоз) в прошлом году?

— Ребенок, у которого была аллергия на дневной свет?

— Да, он. Ты сейчас похожа на него. Ты не загорала на пляже на Гавайях, Слоан. Ты выглядишь так, словно не покидала Сиэтл последние десять лет.

— Ну, ты ошибаешься. Я уезжала из Сиэтла.

— Но не в отпуск, правда?

Я прикусываю губу. Не ожидала от Оливера допроса с пристрастием. Он мой друг, хороший друг, если быть честной, но никогда не думала, что он будет так беспокоиться о том, что я делаю в свободное время.

— Ну, и что, Ол? Это важно?

Он наклоняется, опираясь руками на колени и опускаясь так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Да, это важно, Слоан. Это важно, когда я получаю от тебя панический телефонный звонок, а потом узнаю, что тебя привезли в больницу на гр*баной машине скорой помощи. Это важно, когда вижу листовку с изображением парня, чертовски опасного парня, прикрепленную к доске объявлений в раздевалке, и узнаю его, Слоан. Узнаю в нем человека, с которым ты разговаривала в коридоре. Это важно, когда Монтерелло, парня, которого подстрелили и привезли в реанимацию, захочет убить парень, о котором нас предупреждали копы, тот самый парень, с которым ты разговаривала, а затем и убьет его в ту же ночь. Важно, когда ты неожиданно исчезаешь с работы, не сказав никому, куда едешь, когда ты не отвечаешь на звонки и письма и не позволяешь всем, кто заботится о тебе, знать, что ты в безопасности. И это особенно важно, когда ты потом лжешь мне.

Бл*дь. Монтерелло убили? И Оливер узнал Зета. Эта дурацкая листовка, которую принесли копы... Оливер не разглядел его как следует, когда он отвел нас в сторону, но я не учла возможность того, что фотография Зета может быть прикреплена к чертовой доске объявлений. Не учла, что Оливер увидит его позже, когда пройдет мимо меня и Зета в коридоре, и узнает его. Молчу. Я слишком занята, пытаясь придумать способ выбраться из этой ситуации, не компрометируя себя или Зета.

Оливер выпрямляется.