Падший

Впрочем, прибалдел не только я.

— Охренеть… — Выдохнула Мария Семёновна. — Это что? Проявление шовинизма? Ты не любишь женщин? Сексист!

— При чем тут женщины, гниль?! — Взвизгнул мужик. — Я ненавижу нефилимов! Вы — уроды. Вас нужно истреблять!

Нет, с нервами у человека явно проблемы, это уже не вызывает сомнения. Правда, фанатики всегда отличалось узким мышлением. Неспроста средневековая инквизиция сплошь и рядом состояла именно из таких твердолобых людишек, искренне верящих в свою Великую Миссию по очищению рода людского от скверны.

В мире смертных хуже фанатиков, пожалуй, только налоговая.

А вот насчёт происхождения блондинки уже интересно. Я напряг взгляд, пытаясь прочесть ауру психа в балахоне.

То, что он псих, вполне понятно. Непонятно только, откуда ему известно о майоре Машуриной то, что я, к примеру, узнал совсем недавно. Нефилимы — редкое явление. Нет такого, чтоб Светлые направо и налево плодили себе подобных. Все-таки это больше исключение, чем правило.

— Забелин! Забелин, п-ш-ш-ш… Слышишь? Кто такие нефилимы? — Громким шепотом поинтересовался Степан.

Он вытягивал шею и пытался рассмотреть, чем занят помощник кукловода. Патологоанатом, в отличие от Марии Семеновны понимал, что задница, в которой мы вот-вот окажемся, глубже, чем может видиться с первого взгляда.

— Дети смертных женщин и Архангелов, — Ответил я Маркову, при этом не отрывая взгляда от психа.

Ауру вообще не было видно. Причина та же — защита нитей плащаницы. Однозначно он — человек, чувствую, как пульсирует кровь, как тревожно бьется его сердце. Но накидка закрывает от меня суть этого смертного.

— Ого! — Степан повернул голову и с уважением уставился на майора. — Ваш папа Архангел?

— Мой папа — мудак, который обрюхатил мою маму и смылся! Какой-нибудь местный алкаш. А мама — редкостная сволочь, одавшая ребенка в детский дом! — Рявкнула в ответ блондинка. — И перестань уже повторять чушь, которую говорит этот невменяемый. Мы попали в руки к маньякам. Твою ж мать… Я боялась серии, а здесь просто сразу кружок «Очумелые ручки психопатов». Не удивлюсь, если Сергеева и вторая девушка стали жертвами этих сумасшедших.

Мария Семеновна была настолько зла, что сама не заметила, как перешла в общении со Степаном на «ты».

— Забелин, слышишь? — Она зыркнула в мою сторону, — Если это — конкуренты твоего отца, то есть вопросики и к вашей семейке.

Я промолчал. Меня сейчас ядовитые высказывания майора мало волновали. Все, что происходило в церкви, окончательно перестало мне нравится. Где-то в районе лопаток, там, где должны быть крылья, зачесалось от плохого предчувствия.

Мужик в балахоне, высказавшись, отвернулся от пленников и больше не обращал внимание на блондинку. Он снова принялся устраивать голову козла на алтаре.

— У нас планируется жертвоприношение? — Осторожно спросил я психа.

Что любопытно, мы стояли с ним достаточно близко друга от друга, однако он не боялся меня. Спокойно елозил чертовой козлиной башкой туда-сюда, старательно выбирая удобное положение для последней. Нет, я понимаю, накидка защищает его от Флёра. Но это совершенно не мешает мне просто свернуть ему шею.

— Конечно. Ты же демон. Зло в чистом виде. Сам видишь. — Доброжелательно ответил псих. — Мы совершим жертвоприношение, чтоб призвать Хаос. Для этого у нас есть все компоненты. Демонская кровь, ангельская кровь… почти ангельская… и Говорящий.

— Вот тут я с ним согласна. — Подала голос Мария Семеновна. — Насчет зла в чистом виде. Точное определение твоего отвратительно характера. А вот по поводу демона, мне кажется, тебе сильно польстили, Забелин. Не обольщайся. У человека очевидно поехала крыша. Как и у всех, кто здесь находится. Черт… Телефон остался в машине. Эти уроды отобрали.

— Зашибись… — Я повернулся к блондинке. — То есть, тот факт, что вас обозвали гнилью, а потом недоделанным ангелом, не смущает, да? А мне, значит, польстили званием демона? И помолчите! Во имя… Черт. Просто помолчите. Дайте разобраться!

Блондинка попыталась что-то возразить в ответ, но получила ощутимый тычок локтем в бок от Маркова. Все же Степан не дурак. Он как и я услышал в словах мужика кое-что очень важное. И это важное выглядело еще более погано, чем то, что было ранее.

— Ты сказал все компоненты есть: демонская кровь, ангельская и Говорящий. — Я сделал маленький, крошечный шажок в сторону алтаря, стараясь не привлекать внимание психа. — Первые два пункта понятно. Насчёт третьего вопрос возник. Ты уверяешь, будто здесь, в этом помещении в данный момент находится человек, смертный, который связан с двумя сторонами одновременно, и с тёмной, и со светлой? Который может, как долбанное радио, транслировать свои мысли и в Ад, и на Небеса, а оттуда передавать послания сюда? Который умеет вести переговоры с мёртвыми и при желании может связаться с теми, кто давным-давно свергнут во Тьму? С Первыми богами? Но… Даже я считал, что Говорящих не существует. Это — легенда! Миф!

— Нет. Говорящие есть. — Псих равнодушно пожал плечами, а потом небрежно махнул рукой в сторону Степана. — Вон он сидит.

— Да этот придурок просто болен! — Майор снова взбеленилась. — Все. Хватит этого цирка. Поющие, говорящие, демоны, ангелы. Что за бред, вообще?! Любезный! Эй! Прием! Я начальник уголовного розыска Бирюлёва…

Договорить Мария Семеновна не смогла. Ей не дали.

Псих, разобравшись с козлиной башкой, сунул руку под свою хламиду и вытащил оттуда…

— Ах ты, тварь! — Я ринулся вперед, собираясь убить мужика в маске.

Плевать на плащаницу. Плевать на эфир. Я порву его на маленькие, крошечные, кровавые кусочки.

Мужик одним прыжком скаканул внутрь пентаграммы. Так вот в чем ее суть! Она не демона должна была держать. Она защищает от демона!

Псих в балахоне резким движением открыл небольшую плетеную шкатулку, которую вытащил из-под хламиды, достал то, что там лежало, а затем вытянул руку вперед и потряс своей поганой человеческой конечностью прямо перед моим носом. При этом за границы пентаграммы он не высовывался.

В руке человека было зажато нечто, похожее на черный камень. Оно пульсировало и истекало демонской кровью.

Чертово Сердце Лилит! Я нашёл его! Я нашел Артефакт!

Продолжение тут