Падший
Шрифт:
– Крон! – обрадовался я кентавру. И скомандовал: – По коням!
Стараясь задобрить Крона, я сунул ему свой кусок плода.– Это что? – заржал кентавр.
– Граната, – откровенно сказал я. – И не боевая, а плод. Так что расслабься.
– Некогда отдыхать, падший!
Ну да, до трёх Крон умел считать, вот и понял: нам не хватало копытного отродья, каким являлся сам.
– Долго ты ещё будешь обхаживать Жезниру, Магомед? Залазь на неё и – погнали! Не время уламывать её и – на всё остальное тоже! Это потом!
– Вах, что потом, Арол, да?!
– Все прочие удовольствия жизни!
– Да прыгай уже, – присела дриада, сама подставляясь под Магомеда.
Хм, что и говорить: самое время нам к алтарю – следует торопиться, – пока она не передумала. Да и Магомед.
– Поехали, красавица, – наконец-то запрыгнул он на неё… с ногами.
– Ещё раз сделаешь так, – предупредила дриада, взбрыкнув.
– Вах! Так – это как? – ответил ей взаимностью Магомед.
– Приложишь меня своими копытами, и я тебя ими в землю втопчу!
– Чего?!
– Перевожу, Магомед, исключительно для тебя, – не удержался я. – Она предпочитает быть сверху!
– Так она хотеть ехать на мне, Арол, да?!
– Ага, почти угадал.
Но ничего, потом сюрприз будет.– Вах! А я думать: скакать верхом на красавица!
– Что ж ты хотел – женщина она, как ни крути. И не на половину, а целиком. И они такие – захребетницы!
– Вы бы не могли заткнуться, падшие, – продолжала взбрыкивать дриада. – А то…
– Что, боишься: древлины услышат нас? Да они себя сейчас не слышат из-за грохота, который сами же и устроили в своём лесу!
– Зато видят хорошо и далеко в силу своего роста!
– Ничего, укоротим – как только, так сразу! Верно, Магомед? Главное мимо дупла топором не промахнись, когда повстречаемся с очередным истуканом!
– Вах, это почему я должен кидать свой топор в дупло истукан, Арол? И какой такой дупло?
– Какое увидишь, главное – не промахнись, Магомед!
– А почему моя не трахнуть истукан, не выпуская топор из рука?
– Потому, что тогда он трахнет твоя в морда-лица! Якши? А секир башка – не получится. Не тот случай, Магомед.
– Если вы, падшие, думаете, что древлины различаются по половым признакам, то сильно заблуждаетесь на их счёт. На то они и истуканы – бесполые, – предупредила Линара.
– Размножаются почкованием или как-то ещё? Как деревья в нашем мире?
– А какие древлины в вашем мире, падшие?
– Смирные – и корни не вытаскивают из земли – сидят себе, где мы посадим их. Не то, что ваши – гуляют, где хотят, и творят при этом что хотят, устраивая буреломы то тут, то там!
– Наверное, хорошо там у вас?
– Уж насчёт деревьев – точно. Мы враз вырубаем целые леса под корень, делая из них себе в жилищах охотничьи трофеи. Мебель называется. А иной раз особо ушлые земляки и вовсе зверствуют, строя из тел истуканов себе дома.
– Лихо вы там с ними, – уяснила Линара:
на то мы и падшие. И с нами шутки плохи.Что и пришлось продемонстрировать Магомеду в очередной раз, да завалить древлина у него не получилось, как у меня тогда при встрече с самым первым из них.
Топор орка воткнулся немногим выше дупла. Ну да наскоку и я бы вряд ли попал в истукана. А Магомед ничего – даже на это оказался способен. Нет, нечего ему делать верхом на дриаде, его конь – говорящий. На кентавре ему самое место, а не мне. Хотя и мне грешить на Крона не приходится, и не будь его подо мной, меня бы своей кроной зацепил истукан. А так мы прошмыгнули мимо него и нарвались ещё на целую дубраву. Иначе и не скажешь.
Древлины шли на нас стеной, и плотность строя их была высока, но не настолько, чтоб мы не могли отыскать прорех меж них. И прорех хватало, поскольку сомкнуть стволы они не могли из-за торчащих во все стороны корневищ с кронами.
Оставив позади себя лесную армаду Высших, мы устремились напрямую к алтарю. Уж очень мне хотелось верить: идём с Магомедом правильной дорогой, доверившись отродью, что раз от раза увеличивало мои симпатии к ним. И даже кентавр с дриадой больше не казались скотом, если конечно выкинуть из головы тот провал памяти, приключившийся со мной по вине дриады.
А чего греха таить: если бы не они – не сносить мне с Магомедом головы. </emphasis> Владыка Изерадора был несколько удивлён, если не заметить больше, обескуражен появлением себе равного.– Давно не виделись, брат мой, – молвил явившийся арх из Лордерона.
– Что тебя привело в мои пенаты, Лардениус? Изъявил желание поглядеть, как поживает Илллирион? Или что-то ещё привело тебя ко мне, раз ты избрал своим временным пристанищем Илллирион? Всё ли спокойно в Лордероне?
– У меня-то да, брат мой, Иллиациус. А вот у тебя не совсем – и твориться такое…
– Что именно? Ведь мы договорились: встретимся вновь, когда настанет время объединить наши усилия в борьбе с врагами Трилесья! Если я не прав, поправь меня.
– Ах, к чему тебе скрывать непростую ситуацию с падшими, Иллиациус? Ты можешь провести Азерадориуса, но не меня!
– Вы такого низкого мнения обо мне, братья мои, архи? – казалось, хихикнул при появлении Владыка Изерадора, материализуясь на поляне, залитой светом искрящихся созданий, которых эльфы величали неутомимыми работниками, благоустраивающими окружающую среду любой части их владений Трилесья.
– Скорее вы оба – обо мне, – и не думал смущаться Иллиациус. – Так что не стоит привлекать внимания раньше времени к возмущениям силы, и давать повод отродью с отребьем лишний раз убедиться, что мы опять что-то затеваем против них. Нам лучше держаться пока что обособленно, как и было условлено, дабы они уверовали: мы повздорили, когда согласились на шаткое перемирие с ними, изображая тогда при встрече непримиримых соперников, нежели союзников.
– Поздно, слишком поздно, – взял слово Владыка Лордерона. – Помимо отродья зашевелились и отребья.