Pain

Вспоминаю тот день… Легкий летний ветерок игриво развевает мои длинные волосы. Да, тогда они были по копчик. Они мне так нравились. Точнее, нравилось с ними играть. Шелковистые, пахнут тонким ароматом яблок и лимона. Мягкие, как моя любимая рыжеватая подушка, набитая куриным пухом.

Я выхожу на лужайку позади нашего дома. Он немного возвышается над другими домами, но отнюдь не является самым высоким жилым зданием в районе Дружелюбия. Сейчас уже вечер, поэтому многие собираются в главном корпусе, чтобы пообщаться с соседями и друзьями. На улице пусто, лишь только некоторые обкуренные хиппи - я называю так всех дружелюбных - слоняются по округам, напевая знакомые мелодии.

Смотрю на ярко-красное небо. Ничто не предвещало беды. Я просто стою и смотрю, как солнце постепенно скрывается за горизонтом. Вспоминаю о Великой войне - войне, когда почти все было стерто с лица Земли. И понимаю, что мы возрождаем цивилизацию. Буквально из пепла.

Чикаго… Город мечты. И тут “бац” и нет ничего. Наши предки создали все заново. И создали фракции.

Слышу некий шорох за спиной, резко оборачиваюсь. Он стоит в пяти метрах от меня.

— Нам нужно поговорить, — я невольно фыркаю, а он садится за маленький круглый стол посреди лужайки.

Под его глазами красуются мешки. Не буду говорить, насколько они большие, сами понимаете.

— Ты уже все знаешь? — он нехотя начинает “серьезный разговор”.

— Ты уходишь, — отрезала я.

— Я не знаю, как здесь оставаться, Эллен. Пойми меня, — я медленным шагом иду к столу и опираюсь на него.

— Ты уходишь, — срываюсь на крик.

— Эллен, детка, прости. Я не могу здесь оставаться. Я люблю тебя, как никто другой, понимаешь? Мне нужно уйти, — он запинается, — Я обещаю, что буду приходить к вам, Эллен, обещаю, — я отхожу от стола и запускаю руки в волосы.

— Уходи. Уходи немедленно. Не желаю тебя видеть. Не же-ла-ю, — слезы выступили из моих глаз.

— Эллен… — он попытался что-то добавить, но я перебила, опять-таки крича.

— Уходи! И не смей к нам приближаться.

Он пару минут просто стоял и смотрел на меня с изумлением. Слезы выступили из его глаз.

— Береги маму, — и ушел.

Вы меня спросите: знала ли я? Да, знала.

И после того вечера я перестала верить во Всевышнего.

Сажусь за первый попавшийся стол. Совершенно не хочется есть, но мне нужны силы, чтобы продолжать эту борьбу за жизнь. Накалываю тонкой серебристой вилкой кусочек мяса и сую его себе в рот. Вкусно, но есть мне неохота. Слишком убогое настроение. Мимо меня проходят парни и девушки. Они все высокие. Наверное, высота - это отличительная черта Бесстрашных. И не только в плане роста, еще в эмоциональном плане. Они высоко ценят и себя, и окружающих. Они возвышаются над нами, несмотря на то, что Отреченные правят Чикаго. Они все настолько сплоченные, что я даже в некоторой степени завидую им. Моя бывшая фракция, хоть она и вполне дружная, ни в какую не сравнится с Бесстрашием.

Следующая спаржа. Она насколько невкусная, что мне захотелось даже выплюнуть. Кто-то похлопал меня по плечу. Поворачиваюсь и вижу белобрысого незнакомца-друга. Он слабо улыбается и садится рядом.

— Привет, Эллен, — говорит он.

У меня нет настроения, поэтому я молчу. Никого не хочу сейчас видеть. Мои кисти рук сжаты в кулак, а костяшки белеют. Я снова беру в руку вилку и накалываю кусочек мяса.

— Эй, Дэвид, привет, — невольно оглядываюсь и вижу четверо парней. Все они высокие, как гора. В буквальном смысле этого слова. Мне не по себе от их внешности, даже если не брать во внимание цвет волос двоих из них. Самый рослый имеет ярко-красный цвет волос. Он, скорее всего, даже не рослый, а стройный и уж очень высокий.Воротник его кожаной куртки задран вверх, что делает его похожим на байкера. Кто знает может он и есть байкер. Он садится между мной и белобрысым.

— Здарова, Мэтт. Как поживаешь? — ответил Дэвид, мой друг. Теперь хоть буду знать, как его зовут.

— Да ничего. Это твоя подруга? Познакомишь? Ах, да. Подожди, ты же первая прыгунья, не так ли? Ну и как тебе? — хохотнул он.

Как же мне надоело это. На-до-е-ло. Второй день тут, а уже все бесят. Интересно, они так над всеми первыми прыгунами смеются, или я - исключение? Беззвучно встаю, стараясь сделать это, как можно менее пафосным.

— Эй, я с тобой разговариваю! — прикрикнул Мэтт, сильно дернув меня за край футболки, от чего я невольно упала на пятую точку. Ощущение не из приятных, но, блин, все когда-то падали.

— Ты, что, сдурел? — приподнялась я, демонстративно потирая спину ладонью, — Идиот, — буркнула я себе под нос.

— Ты это мне?! — он, похоже, не на шутку разозлился.

Он встает из-за стола и хватает меня за ворот рубашки, одновременно приподнимая меня вверх, от чего мне становится трудно дышать.

— Мэтт! — размеренным голосом говорит Дэвид, — Отпусти ее.

— Пусть сначала извинится передо мной! — мое лицо, наверное, краснеет, но я не оставляю попыток ударить его. Я пинаю его своей ногой в его ногу, но ему не больно, он лишь усмехается, поднимая меня выше.

Я начинаю задыхаться, хватаю воздух ртом. Я не буду извиняться. Я невиновна. Все в столовой замерли. Ждут либо того, что Мэтт сдастся, либо того, что я извинюсь.Тишина застыла в этих четырех стенах.

— Что тут происходит? — нет. Только не это.

К нам подходит Эрик. Сегодня он выглядит красивее, чем обычно. На нем темная кожаная безрукавка, которая оголяет его накачанные плечи и руки. Он подходит ближе. Я чувствую пьянящий запах одеколона, исходящего от него.

— Отпускай, — спокойным голосом говорит Эрик.

Кисти Мэтта разжимаются, и я падаю на пол на колени, судорожно хватая воздух ртом. Горло жжет.

Эрик подходит почти вплотную к Мэтту.

— Ты просто жалок. Чуть ли не задушил девчонку. Минус пять очков. Вечером зайдешь в класс, решу, что с тобой делать будем. Тебе, — он, видимо, говорит это мне, — Плюс пять. За упорство, — говорит Эрик и уходит.

Я пытаюсь подняться, но ноги свело. Кое-как поднимаюсь. Мне страшно. Мэтт это просто так не оставит. Я медленно выхожу в туннель и прижимаясь боком к каменной стене. Чудный выдался денек…

========== Глава 2.2 ==========

Холодные струи воды обволакивают меня целиком и полностью. Мое худощавое тело ломит, а шея горит. Мои колени дрожат, большой ком встал у меня в горле. Что, если он и вправду мог меня задушить? Что, если бы Эрик не пришел, что бы было? Одно знаю точно — я бы ни за что не извинилась.

Выхожу из под струй воды и тянусь до полотенца. Оно, в свою очередь, пахнет мылом. Обволакиваю полотенце вокруг себя и выхожу из душа, выключая воду. Придерживая полотенце, я натягиваю на себя шорты и майку, что висели на держателе для полотенец, и, положив ткань на место, выхожу из душевой.

Сейчас вечер, а это значит, что можно делать все, что угодно. Я, не спеша, иду к своей кровати и достаю из комода, стоящего рядом с ней, свои джинсы и темно-серую футболку. Натягивая джинсы, я замечаю, что осталась в комнате одна. Все остальные куда-то исчезли. Застегнула ширинку и натянула тонкую футболку.

Может быть, мне тоже следовало бы куда-нибудь сходить? Я с неохотой завязываю шнурки на ботинках. Схожу в Яму. Все равно делать нечего.

Выхожу из комнаты и иду по сырым тоннелям. Все люди, идущие мне навстречу, как-то подозрительно смотрят на меня и перешептываются. Мне всегда казалось, что сплетничают очень одинокие люди, у которых нет никого, и им не о чем даже поговорить. Они делают это от бессилия, а не от прихоти.