Палач Иллюзии 5

Но до такси я так и не дошла: как только открыла дверь подъезда, на меня сразу же напали несколько мужчин, лица которых не успела разглядеть.

Похитители набросили мне на голову мешок и быстро потащили в неизвестном направлении.

Через пару мгновений меня силком затолкали в автомобиль и там уже связали руки и ноги.

– Не ту вы взяли! Не я вам нужна!

Отчаянно вырываясь, я намеревалась завопить во всё горло, чтобы позвать на помощь. Но, сдавив мне шею, похитители молниеносно предложили закрыть рот по-хорошему, если не желаю испробовать, что в их понятии означает "по-плохому".

– Как раз ты нам и нужна, Катя. – гордо ответил мне незнакомый мужской голос.

– А её зачем? – спросил кто-то на ломаном русском. – Уговор был другую ловить.

– За неё выкуп хороший дадут. Помнишь, что говорила Амира?

Меня словно насквозь пробило, стоило услышать её имя.

Неужели, это те самые бородачи, которым не терпелось выиграть меня на аукционе невест?

В первую очередь я подумала на них. Но немного после, слушая, как похитители увлечённо обсуждали мое ближайшее будущее, вразумила, что не только бородачи мечтали с меня выкуп требовать. Кто угодно мог, кто был связан с криминалом и имел представление, кто такой Фархад.

Меня не намеревались переправлять за границу, как было бы в случае Амиры – меня собирались завезти в глухомань, и там уже ждать дальнейших приказаний от кого-то свыше.

Как же небезопасно стало передвигаться по городу самостоятельно, а всё потому, что Фархад находится слишком далеко от меня и не может контролировать всех недоброжелателей, кто точит на меня зуб.

Надо было не экономить сразу, а прямиком до села мчать ещё с тем таксистом. Но кто бы знал заранее и подсказал бы, что со мной может приключиться подобное несчастье?

Подумав, что это может меня спасти, а их заставить передумать, я громко выдала, предварительно набравшись смелости.

– Некому давать за меня выкуп. Мой муж в тюрьме, и ни у кого нет доступа к его активам и деньгам. Так что обломитесь вы, свиньи чертовы. Вам с меня ни копейки не поиметь.

Похитители обговорили между собой на кавказском диалекте, а после того, как автомобиль тронулся с места, мне поступил сильный удар в голову.

***

Несколько часов подряд и без единой остановки меня куда-то везли. Я не имела представления, в какую сторону, и какова будет моя участь по прибытию, так как очнулась в тесном багажнике. Высвободить связанные руки не вышло, зато от мешка на голове удалось избавиться путем недолгих извилистых манипуляций.

Из-под щелей двери багажника проглядывались проблески дневного света. По всей вероятности, время утреннее, поскольку железо ещё не успело прогреться, и в багажнике, как и на протяжении нескольких часов дороги в ночь, было достаточно холодно.

Я понятия не имела, как мне выбраться отсюда. Оставалось лишь ждать и надеяться, что не всё так плохо, как кажется на первый взгляд. И возможно, меня оставят в живых.

Когда автомобиль наконец остановился и багажник открылся, я снова не разглядела лица похитителей – свет в миг ослепил глаза.

Тем временем меня вытащили под руки и поставили на землю. Пока один или двое наёмников держали меня, другой, стоящий сзади, снова натянул на мою голову мешок и туго затянул его на шее верёвкой.

– Пошла вперёд. – рыкнул он, от души толкнув меня в спину.

Удар поступил с такой силы, что я не удержала равновесия и рухнула на мокрую траву. Повезло, что не лицом, а боком. Но правая сторона джинсов тут же стала влажной и холодной.

– Ты что, женщина? Русских слов совсем не понимаешь?

Пока тот живодёр, из-за которого я упала, гневался на мою неуклюжесть, другие взяли меня под руки и, не давая подняться, поволокли куда-то по грязи.

Похитители затащили меня в сарай, в котором, по характерному запаху, хранилось сено, и, бросив на полу, подперли к деревянному столбу, к нему же и привязали. Затем они проверили надёжность всех узлов и так же быстро ушли.

Прислушиваясь к малейшим шорохам, доносившимся отовсюду, я вскоре убедилась, что нахожусь в сарае одна, и попыталась развязать себе руки. И у меня чудом получилось выпутаться.

Освободившись от нескольких слоёв веревки, я скинула с головы ненавистный мешок, который мешал мне видеть, что происходило вокруг, и стремглав выскочила из сарая.

На всякий случай прихватила с собой вилы, чтобы обороняться, если снаружи меня подстерегает засада.

Разумеется, меня стерегли. Напоролась на одного из похитителей прямо у входа. Тот, низкого роста молодой кавказец, уткнувшись в телефон, праздно бродил взад-вперед. Вид у него был уставший и даже немного замученный.

Его, беднягу, поездка в комфорте вымотала, видите ли. Будто бы мне в багажнике пришлось слаще, чем ему на мягком сидении…

Вскоре заметив, что я высвободилась, похититель не успел сориентироваться, чтобы в одиночку пресечь попытку бегства. Да и вообще он не ожидал, что я, в теории обязанная сидеть смирно и запуганная до смерти, на побег решусь, да еще и вооруженная.

Так кстати вспомнив из фильмов некоторые приёмы самообороны и заручившись непобедимым желанием выжить любой ценой, я повалила его на землю с нескольких ударов, которые в-основном концентрировались в область паха и шеи. Я не намеревалась убивать, нужно было просто вывести его из строя временно, и у меня получилось это.

Пока похититель ползал в грязи, корчась от боли, я наугад сообразила, куда бежать дальше, а также вычислила, где не могут находиться остальные похитители.

Те, судя по громкой брани и спорам, разместились в соседнем от сарая помещении.

Минуя их, я шустро выбралась за калитку и что есть сил побежала вниз по улице какого-то хутора или поселка.

Где находилась, я не понимала и не представляла даже. Домовладения довольно скоро закончились, пейзажи сменились на дикую местность, больше похожую на непроходимую лесную чащу.

Куда меня завезли вообще? Где такие леса могут быть?

Пробежав несколько километров по косой, всегда сворачивая с лесной тропинки, если та попадалась на пути, я заметила другой хутор и тоже без каких-либо опознавательных знаков. Хутор тот находился в низине.

В нескольких метрах от меня, плотно укутанная старушка пасла стадо коров. Чуть дальше от нее играл с прутьями мальчонка лет восьми, не больше.

Увидев в старушке единственную надежду на спасение, я подбежала к ней, упала на колени и взмолилась.